Артур Мурадов: «Победа там невозможна без победы здесь!»

При взгляде на этого пожилого человека невольно думаешь: «Все бы дедушки в России выглядели подобно Артуру Мурадову! Никакой враг не страшен!» Осанистый, широкоплечий, с крепкой бугристой шеей и широкими мощными ладонями. При этом, благодаря открытой светлой улыбке, вид вовсе не угрожающий, скорее, наоборот. Добродушный медведь. Позже он скажет: «Помните, в Советском Союзе популярно было утверждение: «Сильный человек – добрый человек». 

Когда мы заговорим о советском времени, улыбка исчезнет с лица Артура Мурадова. Несмотря на все жизненные испытания, особенно последнего времени, главной незаживающей раной в его душе навсегда останется Сумгаит и события конца 1980-х. 

- Всё началось с резни в Сумгаите 1988-го и особенно 1990-го годов (это Азербайджан – прим.ред.). Последние 35 лет все конфликты на постсоветском пространстве развиваются по одному и тому же сценарию. Грузия – Абхазия, кровавые события в Средней Азии, Чечня - всё не перечислишь. Нынешняя трагедия на Украине ровно из той же серии. Один народ настраивается против другого. Людям вбивается в головы, что сосед – враг, и понеслось. Я точно знаю, что к событиям в Сумгаите причастен Запад. «Единственный способ победить Советский Союз – это развалить его изнутри», - сказал, по-моему, Черчилль. Вот они и постарались. Сейчас то же самое делается против России. Столкнуть народы, заставить их ненавидеть друг друга. Против СССР им это удалось. И нам ни в коем случае нельзя расслабляться. Нам, народам России, необходимо крепко держаться вместе. Иначе разорвут! 

Бабушкины традиции

Как только мы оказались дома у Артура Мурадова, началось броуновское движение хозяина по кухне. Хлопает холодильник, достаются тарелки, зажигаются горелки газовой плиты. Как в сказке о скатерти-самобранке на столе волшебным образом появляются угощения. 

- Артур Шахмарович, я не голоден!

- Никаких разговоров! Гостя нужно накормить. Моя бабушка пережила осаду Сталинграда. Очень любила всех детей, внуков, внучек. И постоянно их кормила. Никто, никогда не должен быть голодным. Всю оставшуюся жизнь она, если в гости идёт, обязательно с угощением, к ней гости приходят - на столе должна быть еда. Даже когда они с дедом жили очень небогато, всегда находились возможности накормить гостей… 

Разговор наш прерывает телефонный звонок. Вообще, по ходу беседы обнаружились две трудности. Первая, как я уже сказал, – частые звонки. Артур Мурадов востребован то сослуживцами со своими проблемами, то волонтёрами и их неотложными вопросами, то просто друзьями. Вторая сложность – рассказывая о многочисленных родственниках, собеседник нередко увлекался. Звучат имена, степени родства, города, ситуации. 

- Артур Шахмарович, не так широко, пожалуйста. Давайте наведём некоторый порядок в вашей сложной биографии. А лучше начнём с самого начала.  Откуда родом ваши родители, бабушки, дедушки?

Солнечное сплетение

- Мамина линия у меня армянская, из Карабаха. Отцовская – Кюрдамирский район, Азербайджан. Папин отец, мой дед, в моей жизни сыграл особенную роль. Он прошёл войну, потом у нас, в Сумгаите, работал участковым. Ушёл на пенсию в звании подполковника, начальником милиции. Для меня он был непререкаемым авторитетом и объектом для подражания. Господь Бог не обидел его здоровьем. Рост два метра, вес под сто пятьдесят килограммов. Я и в тяжёлую атлетику пошёл, чтобы быть на него похожим. Исключительной порядочности и честности человек. Когда вышел на пенсию, снял погоны, жил в деревне и всегда всем помогал. У него за ранения, выслугу лет и прочее пенсия была очень приличная. Но почти всю он тратил на помощь людям. Ходил в милицейской рубашке, брюки служебные. Я всегда мечтал: заработаю первые деньги, куплю деду красивый костюм и рубашку. Сразу после школы пошёл работать на завод фрезеровщиком и с первой же зарплаты купил деду хорошую рубашку. Я уже говорил, что здоровья он был богатырского. Но его свалила с ног ситуация с Карабахом. 

Когда случилась трагедия в Сумгаите, я уже учился в «Лесгафта» в Ленинграде. Приезжаю к деду – он лежит. «Дед, что болит?» «Ничего не болит», - отвечает, но не встаёт. Так, в конечном счёте, и умер, не вставая. Он просто себя сжёг. Понять не мог, как такое могло случиться. Трагедия, в принципе, убила всех. Не только наша семья такая. Семей армяно-азербайджанских очень много было. Русские, дагестанцы, чеченцы, украинцы… - никто национальность свою или чужую не выделял. Сумгаит был построен в 1949 году как «рабочий» город. Химическая промышленность. Никогда ни о каких конфликтах межнациональных никто даже подумать не мог. 

Я, когда в 1988-м услышал о трагедии, немедленно приехал в Сумгаит. Прихожу домой, замок своим ключом открыть не могу. Стучусь, слышу там, за дверью, ещё и подпорка. Открывается дверь, на пороге отец с топором. Говорю: «Да это же я!» Захожу. Двоюродный брат маминой сестры с армянской стороны, дети, мои армянские двоюродные братья и сёстры. Отец рассказывает: «Вчера ночью армян на БТРах вывозили из города. Мы с матерью говорим, мы, мол, что, не люди? Спрятали своих». Местные азербайджанцы, кстати, армян защищали. Резать приехали не местные. Там и армяне тоже были привезённые со стороны с этой целью - творить беспорядки и погромы. 

- Кем привезённые?

- Не спешите. Сейчас дойдём до этого. На Украине всё делалось по тому же сценарию. Заставить людей, долгие годы живущих бок о бок, убивать друг друга очень трудно. Для этого нужны сторонние люди. Неважно, с какой стороны. Сколько на Майдан было привезено людей с западной Украины, чтобы расшатать Киев?! На Донбассе было то же самое. Нужны были приезжие, чтобы зажечь край. Так вот, вы спрашиваете, кем привезённые? У меня в Сумгаите были друзья, сотрудники КГБ. Информация от них достоверная. Они выловили одного из зачинщиков, азербайджанца. У него список фамилий армян, номера домов, квартир. Многие из людей, указанных в списке, давно уже не жили по этим адресам. Минимум за три года готовилась резня. Кто-то это всё финансировал, давал списки. Естественно, западные спецслужбы, как и сейчас на Украине. 

Переплетение народов в Советском Союзе напоминало солнечное сплетение в человеческом организме. Именно в эту, жизненно важную и, одновременно, страшно болезненную точку был направлен главный удар. Нанесённый со стороны, он, тем не менее, спровоцировал в людях самые низменные инстинкты.   

- Мама моя одинаково чисто говорила как на армянском, так и на азербайджанском языках. Никто не мог понять, что она армянка. После первого этапа трагедии она вернулась на работу. Однако, находились люди, которые во всеуслышание говорили: «Посмотрите! Здесь армянка работает!» Однажды её чуть не убили. Повезло, рядом был отец. Пришлось вывозить её и бабушку за границы республики. Бабушка уезжает в Ленинакан. И тут же попадает под землетрясение. Человек, который прошёл Великую Отечественную, блокаду, только-только жить начали… Искали её долго. Наконец, слава Богу, нашли, выжила под обломками. Правда, месяцев через шесть – семь, когда мы её оттуда вывозили, она всё ещё находилась в беспамятстве. Под обломками лежала в голоде-холоде, пыль, грязь. Я уже боялся, что она так и не придёт в себя. Но здесь, в Сиверской, очень быстро ожила. 

Бабушка у меня, вообще, особенная была женщина. Она работала учительницей литературы в Нагорном Карабахе. До войны у них с мужем уже было трое детей. Дедушка, мамин отец, пошёл на войну и попал в плен. После Победы его куда-то сослали, как предателя. Раз в плену был, разговор короткий. У бабушки трое детей на руках. Но она принялась искать мужа. И нашла! Он оказался в Казахстане. На вольном поселении. Бабушка с детьми поехала к нему. Год пожила там, но детей кормить нечем. Дед говорит: «Уезжай, вы тут все с голоду помрёте». Она уехала обратно в Карабах. И там, знаете, по улицам ездили громкоговорители на машинах. Услышала объявление, что, мол, на стройку нового города Сумгаита и предприятий требуются люди. Бабушка с детьми поехала в Сумгаит. 

Значительная часть нашей беседы с Артуром Шахмаровичем была посвящена его ближним и дальним предкам. С одной стороны, это дань кавказской традиции уважения к старшим, с другой, - только неразрывная связь с нашими предками позволяет обществу и государству сохранять и увеличивать свою прочность.   

Психология

- Мне в детстве очень тяжело давался русский язык. Точнее, ситуация была вообще удивительная. Дома мы говорили на азербайджанском. Но, стоило мне уехать на лето к бабушке в Карабах, как я уже возвращался с прекрасным знанием армянского и почти забыв азербайджанский язык. Но с русским класса до пятого было совсем плохо. Однако, есть такие люди, которым очень важно, чтобы в них поверили. Тогда они горы свернут. Я – именно из таких. Была у нас в школе замечательная учительница русского языка Надежда Григорьевна. Однажды я не выполнил домашнее задание. У нас накануне не было света, правда. Она подходит, спрашивает: «Артур, где твоё домашнее задание?» Я ей объясняю, так, мол и так, не было света. Она, вдруг, погладила меня по голове и говорит: «Артурчик, я тебе верю». И меня как будто перевернуло в этот момент. Всё стало получаться. До десятого класса по русскому были одни «пятёрки». 

В спорте, особенно в штанге, тоже очень многое зависит от психологии. Например, нередкая ситуация. Человек очень хорошо готов физически, но психологически не может взять вес. И наоборот. Физическая форма спортсмена не очень, но он уверен в себе на сто процентов. И берёт вес, который ему вроде бы не по плечу. Я всегда отличался уверенностью в себе. 

- Когда вы поняли, что можете добиться в штанге серьёзных успехов?

- В момент поступления в секцию. Меня не хотели брать. Для своих лет я был слишком худым и высоким. Перспектив во мне тренер не видел никаких. В итоге пришлось сказать, что мой родной дядя Саша - его коллега. Тогда уже записали меня в секцию. 

- По блату, значит, в штангисты попали!

- Выходит, что так. Но тренировался я, как проклятый. Тренер из зала меня уже выгонял. И в итоге получилось так, что я единственный из всех ребят сам стал тренером. 

Сиверская

- Когда вы впервые оказались в Сиверской?

- Мне было 22 года. Я окончил первый курс института им. Лесгафта, но вынужден был перевестись на заочное. В институте собирался стройотряд для работы в Сиверской – строить пионерский лагерь «Адмиралтеец». Мне предложили, и я поехал. Надо было деньги как-то зарабатывать. Приезжаем. Стройотряд наш - сплошные спортсмены, естественно. Борцы, штангисты, пловцы и так далее. Все здоровые, команда была сказочная. Все мастера спорта. В пионерском лагере «Адмиралтеец» корпус строили. Кирпичи таскали, грубо говоря. Я в Сиверскую влюбился до безумия.

- Сразу?

- Сразу! В Оредеже тогда еще раки водились, пиявки. Магазины деревянные. Первый наш заход был в детский дом. Здесь их два было – дошкольный и школьный. Нас в школьный пригласили. Девочки наши, молодцы, напекли тортов. Всей командой пошли в детский дом. Впечатления незабываемые. Детишки за нами выбегают: «Папа! Мама!» За руки хватают. Девочки рыдают, у меня у самого слёзы текут. Для нас это был шок! И нас заметил парень – он по комсомольской линии работал и временно замещал на ремонтном заводе начальника отдела физкультуры. Мне предложили работать на заводе по физкультурной линии. Меня пригласили в партком, профком, и я сломался. Сейчас понимаю, это всё давалось свыше. Если бы я не остался в Сиверской, скорее всего, погиб бы в Сумгаите…

С той поры Артур Шахмарович живёт и работает в поселке Сиверский. Инструктор физкультуры на ремонтном заводе, тренер по тяжёлой атлетике, одновременно он успевал ещё возглавлять добровольную народную дружину, заниматься другой общественной деятельностью. Работа в коррекционном детском доме, где большинство детей из неблагополучных семей, ещё больше убедила Артура Мурадова в необходимости бороться за справедливость и наведение порядка в обществе не только на словах, но и на деле. В 2019 году был избран депутатом Сиверского городского поселения.

На войне, как на войне

- Как встретили 24 февраля 2022 года? Ожидали начала операции?

- Конкретно в этот день и именно такой операции нет. Но то, что что-то такое обязательно начнётся - не было никаких сомнений. И даже не с 2014 года, а значительно раньше, как только нашу страну начали старательно накачивать наркотиками. Я ведь одно время работал в детском доме, видел результаты действия этой дряни. Разложение молодёжи, уничтожение образования и так далее. Плюс-минус наше поколение скоро уйдёт, кто придет на смену? Так что даже с этой точки зрения мы должны были что-то предпринимать. Не говоря уже о борьбе с фашизмом, с которым сражались наши деды и прадеды.

- Когда и почему вы приняли решение уйти на СВО?

- Почему? Из любви к Родине. Что тут ещё нужно говорить? Решение принял сразу же после начала операции. Но существовало несколько осложняющих обстоятельств. Тяжело было сообщать о своём решении жене, дочери и сыну. Ну и, конечно, возраст. Как минимум, надо было подготовиться физически. Один бронежилет без боекомплекта весит в районе 20 килограммов. Начал делать приседания, штанга, бег. И непонятно было, как попасть в район боевых действий. Тогда в этом вопросе было много неразберихи. Я перепробовал много вариантов, но везде возраст становился главной преградой. Где-то максимум 45 лет, где-то 50, а мне уже под 60 стукнуло. Никак мне было не записаться добровольцем. Наконец, один старый друг сказал, что есть подразделение «Группировка», туда берут как раз до 60… Имея на руках конкретный адрес, в военкомате мне наконец дали повестку, но сначала без даты, словно давая шанс подумать. Я говорю: «Дату поставьте!» Куда уж мне тянуть, всё обдумано давно. Поставили на 5 октября. Выхожу на улицу, мой ученик приходит в военкомат. Из тех, про кого никогда бы не подумал, что он пойдёт. А он – один из первых. Многие из тех, кто громко грозился идти воевать, вдруг куда-то исчезли. А те, о ком никогда бы даже не подумал, рвутся в первых рядах. Я спрашиваю у него: «На какое число повестка?» Отвечает, что на 4-е. Говорю: «Иди, попроси переправить на 5-ое, вместе поедем». 

Надо сказать, ученики Артура Мурадова в его долгом рассказе про СВО попадаются довольно часто.

- Стандартный вопрос про страх на войне. Особенно в первых боях.

- Не поверите, не было страха. Я долго, ещё дома, готовил себя к этому. Бояться я не имею права. Я ведь ехал туда, думая, что у меня «путёвка в один конец». Перед отъездом оформил всё имущество на жену и детей. Понимал, что и возраст много мне там побегать не позволит, и запрещал себе бояться, прятаться. Если у меня будет страх, то что требовать от молодых? Говорят «страха нет только у дураков». Значит, я дурак.

…Как говорит «дядя Артур», война – это, прежде всего, тяжёлый труд, упорство, выносливость. Как и в Великую Отечественную, всякое бывает: и неразбериха, и ошибки командиров, и трусость бойцов. Но «нормальных, смелых мужиков значительно больше. Просто мы в мирной жизни их не замечаем. Про них не кричит телевизор, не снимают передач, не пишут в газетах. А на войне они сразу видны становятся». 

- Поговорим о вашей волонтёрской деятельности.   

- Я сейчас, прежде всего, боец, водитель бронетехники. В своё время повезло познакомиться с руководителем благотворительного общества «Счастливое будущее» Анной Оснач. Они очень активно занимаются «гуманитаркой». Организация «Питер - Фронту» оказывает огромную помощь. Множество бизнесменов, частных лиц помогают, чем могут. Без помощи таких фондов и широкой общественности фронту было бы очень тяжело. 

- Многих россиян, безусловно, волнует вопрос о том, когда закончится СВО. У вас есть какие-то предположения по этому поводу?

- Наметились весьма положительные сдвиги в лучшую сторону. В обеспечении фронта, в управлении и так далее. Перемены налицо. Но нам, прежде всего, нужно многое менять в собственном обществе. Так что, на ваш вопрос я скажу так: «Победа там невозможна без победы здесь!»         

Андрей Павленко