Невысокого роста женщина, с серьёзным, несколько флегматичным выражением лица, но вот зашёл разговор о днях детства, родных и близких, друзьях во дворе и школе, и словно морщины разгладились, потеплели, заулыбались глаза. Людмила Ивановна рассказывает – заслушаешься. Показывает в лицах героев своих историй, перевоплощается в них. Она способна, с самым невозмутимым выражением лица, рассказывать о смешных и трагических случаях из жизни.
- Людмила Ивановна, в вас большая актриса умерла! Может, зря вы выбрали школу, а не сцену?
- Нет, что вы! Никогда даже мыслей таких не было. Я мечтала стать врачом. Очень хотела лечить людей. У меня был приятель, сосед Юрка Лукьянов. Я его чем только не лечила. Знаете, есть такое растение, у него плоды, как маленькие зелёные таблеточки. Я горстями Юрку заставляла их есть. Уколы делала.
- Настоящим шприцом?
- Шприцов тогда, конечно, не было. Гвоздём, как положено, в мягкое место.
- Пациент-то жив остался?
- Живой, что с ним станется. Терпел меня и мою мечту! Желание стать доктором не покидало меня до 17 лет, пока не пришлось поработать некоторое время в туберкулёзном диспансере. Там была одна история, даже сейчас страшно вспоминать. После неё всё желание пойти в медицину пропало.
- Людмила Ивановна, не будем забегать вперёд. Расскажите, где вы родились, кто ваши предки.
- Родилась в Челябинске, в 1941-ом году. Старуха – престаруха. Мама работала директором совхоза, папа – механизатор.
- Неравный брак?
- Любви не прикажешь. Да и не было в те времена такого деления. Кто выше – ниже. Все равны. У нас в семье это не первый случай. Бабушка жила в Петербурге, служила золотошвейкой в Зимнем дворце.
- Золотошвейка? Впервые слышу о такой профессии…
- Она обшивала золотом одежды царской семьи и духовных лиц. А дедушка был обычным рабочим, пролетарием. Тоже, можно сказать, неравный брак.
- Челябинск чем запомнился?
- Мама и папа работали с раннего утра до позднего вечера. У отца во время войны была «бронь». Он был очень хорошим комбайнёром, один остался на весь район. Четыре раза ходил в военкомат, но его каждый раз заворачивали обратно. Помню ещё, что у нас была домработница. Большое хозяйство требовало ухода. Одно из первых воспоминаний – домработница посадила меня в угол, поставила передо мной чугунок картошки, мелкой, отваренной «в мундире». И я сижу, чищу эту картошку, от неё сладкий, вкусный пар идёт. Потом из Челябинска переехали в Самару. А ещё чуть позже в Краснодарский край, в станицу Усть-Лабинскую.
- Приходилось менять школы... Это всегда проблема для ребёнка.
- У меня не было никаких проблем. Куда бы я не приходила, становилась лидером. Училась хорошо, но, честно говоря, хулиганкой была страшной.
- В чём это выражалось?
- Дралась много. В параллельном классе учился паренёк, Юрка. Он поджидал меня после школы. Я выйду, он меня хрясь по голове портфелем! Я на него. Сцепимся, пока какой-нибудь учитель нас не растащит.
- Может, он симпатию свою выражал таким образом.
- Всё может быть. Однажды он пошёл на каток, упал и разбился насмерть. Я пришла к нему домой, реву. Знакомая женщина говорит: «А ты-то чего плачешь? Вы ж с Юрой, как кошка с собакой» - «А с кем я теперь драться буду!» Жалко было его. Очень.
- Вы говорите, были лидером. В чём это выражалось?
- Я всегда была за справедливость. Дети очень остро чувствуют несправедливость и всегда поддержат того, кто за неё борется. Например, уже в 10-м классе произошла такая история. Урок химии, проходим какую-то, сейчас уже не помню, органическую сложную формулу. Вызывает учительница Любу Кулиш написать формулу на доске. Кулиш говорит: «Я не выучила, у меня голова болела». Химичка тогда ко мне: «Заботкина, это моя девичья фамилия, к доске. Напиши формулу». Я говорю: «Я не выучила, у меня голова болела». Та мне: «Садись, кол!» С тех пор я на уроках химии ни слова не сказала. Она меня вызывает, я молчу. Учительница мне и ставит единицу за единицей. Сейчас колы не ставят, а тогда вполне.
- Обиделись на учительницу.
- А как же? Почему Кулиш имеет право не отвечать, так как у неё голова болит, а у меня голова болеть не может. И сразу – кол! Учительница уже перед экзаменами говорит: «Я вынуждена обратиться к директору школы. Экзамен ты не сдашь». Пришёл директор, он, кстати, сам был преподавателем химии. «В чём дело?» Я рассказала. Он спрашивает: «Так ты химию совсем не знаешь?» Говорю: «Спрашивайте!» Я по другим предметам хорошо успевала и всё время только учебник химии и читала. Он вопрос – я сразу ответ. Он ещё, я, не успеет он вопрос задать, уже отвечаю. Звонок прозвенел, а мы завелись, никак остановиться не можем. В конце концов он говорит учительнице: «По всем урокам, где вы поставили единицы, измените оценку на пять. Экзамен сдавать Заботкина не будет, но за то, что не ответила на том уроке, общая оценка – четыре». Я всегда стояла на своём, добивалась того, чего хотела. Поэтому, наверное, и уважали.
- Чем ещё запомнились школьные годы? Пионерия, комсомол?
- Собирали, как и школьники по всей стране, макулатуру, металлолом. Был такой случай. Объявлен сбор металлолома. А я смотрю, за школой, в укромном месте, стоит старенький трактор. Стали его разбирать по частям. Сдали металлолом, наш класс наградили грамотой, очень хвалили. А весной директор школы хватился, где трактор?! Надо же пахать на нём участок при школе. Быстро наш класс вычислил. «Где трактор?! Куда вы его дели?!» Директор думал, что мы его угнали. Скандал! Пришлось признаться, что его на металлолом сдали. И смех, и грех.
Проза жизни
Слушая Людмилу Ивановну Луговскую, я вспоминал тех учителей и преподавателей, которых невольно или сознательно обижал в молодости. Они казались мне излишне, непомерно требовательными, косными, чересчур жёсткими в своих подходах к преподаванию и воспитанию детей. Но, прежде чем обижать, и, тем более, оскорблять их, не мешало бы узнать немного об их прошлом, о той жизни, которую выпало прожить. Именно люди, время и обстоятельства сделали этих пожилых людей такими, какими они есть. И кто знает, каким человеком стал бы ты, если бы на твою долю выпало столько испытаний.
- Людмила Ивановна, вы 56 лет, почти всю сознательную жизнь проработали в школе с маленькими ребятишками, начальными классами. Детство – самая счастливая пора жизни?
- У кого как. Про себя я этого точно сказать не могу. Всё зависит от родителей, ближайшего окружения. Школа здесь на втором месте. Если ребёнку дома плохо, то учителя максимум что могут, это немного подправить ситуацию, но корень проблемы всё равно останется дома. Я в своей практике обязательным условием ставила – познакомиться с родителями всех своих учеников, побывать у них в гостях. Иногда такого насмотришься, в таких условиях живёт ребёнок, что глупо от него требовать примерного поведения и хорошей успеваемости в школе, пока дома ситуация не исправится.
- Я так понимаю, у вас не всё гладко было в семье?
- Сейчас, задним числом, я понимаю своих родителей. Особенно маму. Она драла меня, как сидорову козу, по поводу и без. Я страшно обижалась на неё. Но надо понимать, в какое время она росла и работала. Мама – человек партийный, очень ответственный. Должности, которые она занимала, что в Челябинске, что в Самаре, председателя совхоза, директора хлебокомбината - ответственные и, по тем временам, просто опасные. Человека могли посадить за несколько опозданий на работу, копеечную растрату. А тут урожай, план, хлеб, нехватка которого в середине 50-х в Самаре, например, очень остро ощущалась. У нас был частный дом, все двери и окна на ночь наглухо запирались. Отец вырыл из подвала подземный ход в огород. На случай, если придут арестовывать маму, чтобы она сумела убежать. Нервное напряжение постоянное, вот и срывалась иногда. Я рано, в 17 лет, «выскочила» замуж. Будущий супруг мой жил на той же улице, что и я. Красивый тихий мальчик Толя. Когда пришли от него меня сватать, отец сказал: «Положите в доме пол деревянный. Моя дочь не будет ходить по навозу».
- Почему по навозу?
- Полы там так делались. Коровьи лепёшки смешиваются с песком, раскатываются по земле ровным слоем. Когда эта смесь засыхает, получается пол. Только в нашем доме, который мы, кстати, снимали, отец сразу сделал деревянные полы. Сваты согласились, и вскоре на нашей улице было два дома с нормальными полами, дом моих родителей и будущего супруга.
- А отчего такая спешка со свадьбой?
- Хотелось что-то поменять, начать взрослую, самостоятельную жизнь. Через год после свадьбы родилась первая дочь, Наташа. На третий или четвёртый день после родов свекровь заставила меня стирать. «Чего сидишь без дела!?» Мужу об этом рассказала соседка. Он прибежал домой, видит развешанное по комнатам бельё. Начал срывать его, топтать ногами. Скандал был страшный! Вскоре Толю забрали в армию. Я с ребёнком осталась в доме свекрови. Тут и началась моя «золотая» жизнь. Всё не так. Тем более, для них, казаков, я была «чужачкой», своей так и не стала. Родителям я ничего не рассказывала, но к нам в гости приехал папин брат, огромный такой шахтёр с Донбасса. Пришёл ко мне в гости. Собрали стол. Свекровь и свекор на два голоса рассказывают ему, как много я ем, плюс ребёнка надо кормить, а пользы от меня мало. Дядя слушал, слушал, встал из-за стола, не говоря ни слова пошёл к моим родителям. Грохнул кулаком по столу: «Как вы так позволяете с дочерью обращаться?!» Отец развёл руками: «Никто её из дома не гнал. Сама захотела замуж. А теперь уже отрезанный ломоть назад к караваю не приставишь». Дядя достал из кармана пачку сторублёвок, они тогда были очень большими, широкими. Отнёс свекрови, швырнул ей деньги, забрал меня и дочку к родителям. Свекровь немедленно написала письмо мужу, - твоя, мол, ушла, погулять захотелось.
Рассказ Людмилы Ивановны о сложностях семейной и просто бытовой жизни длился ещё долго. Кто-то спросит автора: «Зачем столько внимания уделять дрязгам и бытовым неприятностям, так называемой «прозе жизни»? Отвечу так: проза жизни занимает 90, если не больше, процентов нашего существования на Земле. И дай Бог, если оставшиеся 10 занимает поэзия любви и радости созидательного труда. Для Луговской Людмилы Ивановны такой отдушиной стала преподавательская деятельность.
Наставница
- Мужу после года службы предложили остаться на сверхсрочную. То есть, он получал зарплату и с учётом того, что есть семья, даже давали жильё. Муж согласился. Для нас это было выходом. Подальше от родителей, попробовать жить своей жизнью. Служить его направили в Сиверскую. Так мы здесь и оказались, в 1962-м году, уже более полувека назад. Я устроилась на работу в туберкулёзный диспансер в Дружноселье официанткой. Был там очень весёлый и красивый парень Женька. Начались у него страшные боли в районе груди. Врачи, хирурги спорили, делать ему операцию или нет. Сделали. Он ночью кричал сильно и всё просил его перевернуть, думал, что в лёгкие попала вода. Через небольшую дырочку. Надеялся, что вода вытечет из лёгких. Сгорел буквально за одну ночь. Смотреть на всё это мне, 17-летней девочке было невыносимо. Желание заниматься медициной как рукой сняло.
- И появилась преподавательская деятельность?
- Да. Подружки мне сказали, что под Петрозаводском, в посёлке Пряжа, открылись «педагогические классы». Что-то вроде педучилища с дипломом по окончании, позволяющим преподавать в начальных классах. Я подала туда документы. Был уже октябрь месяц, я опоздала. Но там посмотрели, сказали, что по аттестату я подхожу для педкласса и, если сумею догнать остальных, то меня готовы принять. Недолго думая, я поехала в Пряжу. Это был 63-ий год.
- А муж как отреагировал?
- Как? Плохо, конечно. «Не сидится тебе!» Но раз уж я приняла решение, от него не отступлюсь. Я не только догнала, но вместо двух лет училась год. Мне нравилась учёба, сама будущая профессия.
- Когда вы впервые вошли в класс в роли учителя? Как это было?
- Случилось так, что в местной школе заболела учительница истории. Их директор пришёл к нам, в педкласс, предложил поработать, обещал заплатить. У меня с деньгами было очень туго. Свекровь запретила Толе высылать мне деньги. Прихожу в школу. 10-й класс, почти мои ровесники. Шум, гам! Как их угомонить? Я вышла на середину класса и говорю: «Я пришла сюда, чтобы немного подзаработать. Мне совершенно не на что жить». Они: «Как так»? А вот так! В общем, открылась перед ними, сказала, как есть. Дети очень остро чувствуют, когда им врут, поэтому я всегда старалась говорить правду. На следующее утро – бутерброд на учительском столе, чай, тишина и покой в классе. Так я и проработала месяц.
После окончания классов меня направили на практику, обязательно нужно было год отработать. И вот что такое был учитель в сельской школе в те годы. Меня направили в самую, что ни на есть, глухую провинцию, деревню Каркку. Еду, не понятно куда, кто встретит, как. Со мной дочка пятилетняя и чемодан. Поезд из тех, что у каждого столба останавливается. Наконец, среди ночи проводник говорит: «Каркку! Кто-то здесь должен сойти». Выхожу, кругом лес, темнота, хоть глаз выколи. Ни огонька вокруг. Вдруг из темноты голос: «Вы – наша новая учительница»? Зажёгся фонарь, смотрю, если не вся деревня, то половина точно встречать вышла. И тут же спор у них. К кому пойдёт жить наставница новая? «Ко мне!» «Нет, ко мне!» Я выбрала женщину, которая жила одна, чтобы нам с Наташей никого не стеснять. Тут же принесли одеяла, перины, подушки, чашки, ложки, поесть. Год, проведённый в Каркку, вспоминаю, словно в раю побывала. Утром спишь, вдруг под окном – «дзинь»! Это рыбаки возвращаются с ночной ловли, обязательно в специальное ведро у калитки рыбку бросят. Молоко тоже рядом стоит. Детишки замечательные, но все же после того, как отработала год, пришлось домой возвращаться, в Сиверскую. Нам с мужем выделили 12-метровую комнату в трёхкомнатной коммуналке.
- Помирились?
- А мы особо и не ругались. Мы с Толей 46 лет вместе прожили. Недавно ушёл из жизни. Рак.
Сиверская школа №1
- Параллельно я ещё и в Петрозаводском, имени Ленина, пединституте училась, понимала, что без высшего образования трудно будет в профессии. Ректор института, представьте себе - Луговской Станислав Иванович. Однофамилец, но все думали, что он мой отец или родственник. Я разубеждать никого не стала, такие слухи только помогали в учёбе. Ведь я была ещё и старостой группы. Захожу к ректору с листочком бумаги, где все пожелания заочников. Размещение, питание и тому подобное. Он улыбается: «Ну, здравствуй, дочка!» Всё, что мог, делал для группы.
В Сиверской на тот период не было работы для учителя начальных классов. Пришлось устроиться на почту. Письма раскладывать по полочкам. Ну, не сидеть же дома. Проработала месяцев пять и вызывают меня в Гатчинское РОНО. «В Старосиверской нужен учитель». Радости было! Наконец-то буду работать по профессии. Встречает меня заведующая Старосиверской начальной школой Ямщикова Татьяна Яковлевна. Педагог от Бога! Светлая ей память! Дымит беломориной, говорит: «Сходи на первый этаж, в такой-то класс. Посмотри, что там»? Я ничего не понимаю, но иду. Открываю дверь, и такая картина. Молодая учительница сидит на столе, играет на гармошке, поёт «Расцветали яблони и груши…» Детки вокруг бесятся, кто чем занят. Картина фантастическая. Я как рявкну: «Какой урок у вас?» «Математика!» «А ну, расселись все по партам! Немедленно!» Учительница спрыгнула со стола, убежала.
Такой вот мне достался класс. Пришлось помучаться с ними. Был у них заводила, мальчик-инвалид Толя Миронов. Бунт устраивал против меня. Начинается урок, он поднимается, говорит своим: «Айда к Ларисе Павловне», - так звали учительницу с баяном, - с ней интереснее!» И все уходят. Я одна в пустом классе. Никому ничего не говорю. Второй раз он опять пытается увести детей, но уже не все разбегаются. Кончилось тем, что никто не ушёл за ним. Я говорю: «Ты что сидишь, Толя?! Иди к своей Ларисе Павловне». Ушёл, но остался за дверью. Стучится: «Пустите обратно». Я пустила. Ямщикова заходит через несколько дней: «В тот ли я класс попала? Здесь же одни хулиганы учились. А сейчас – тишина и порядок». Они ей отвечают: «В тот, Татьяна Яковлевна! Нам раньше было не интересно, а теперь - наоборот»! Детей увлечь нужно, сделать их сотворцами учебного процесса.
- А та, бывшая учительница, Лариса Павловна, почему она себя так странно вела?
- Мягкий характер, не справилась. Дети, они только на первый взгляд – сущие ангелы. На самом деле, только почувствуют слабину, способны съесть учителя за здорово живёшь.
- Глава администрации Сиверского поселения Дмитрий Сергеевич Румянцев был одним из ваших учеников, помните его?
- Конечно, помню Диму. Пришёл, по-моему, в 84-ом году. Да я всех помню. Память у меня ещё крепкая.
- Он много рассказывал о вас в самых тёплых словах. Говорил, что вы всегда искали что-то новое. Внедряли необычные методы работы с детьми. Например, ритмику, занятия бальными танцами. Называет вас «классной мамой».
- Да, я пыталась экспериментировать, пока сил хватало. Музыке уделяла особое внимание. Но есть моменты, которые болью в сердце отдаются. Например, по моей инициативе и по согласованию с Остапенко Александром Егоровичем, директором школы №1, был организован специальный класс, профессионально ориентированный на будущую профессию педагога. Ребята, что учились в этом классе, напрямую шли потом в пединститут им. Герцена или в Пушкинский институт. Вы не представляете, сколько труд было потрачено, чтобы составить учебную программу, согласовать её в разных инстанциях. Но дело того стоило. Учителей в школах не хватало всегда, сколько себя помню. Но важный вопрос, каких учителей? Немало сейчас педагогов работает, которые только по диплому учителя. Выбрали лёгкий путь для получения высшего образования, не умея работать с детьми и не желая учиться. Подготовку будущего Учителя с большой буквы надо начинать ещё со школьной скамьи. Это очень сложная и ответственная работа – с душами людей. Некоторых учителей на пистолетный выстрел нельзя к детям подпускать!
- И что сейчас с этим профессионально ориентированным классом?
- Ничего. Нет его. Восемь лет я занималась этим делом, но силы мои не безграничны. Как только я отошла от работы с классом, всё тут же и заглохло. Долгое время надеялась, что даст Бог, кто-нибудь подхватит это дело. Воспитание хороших учителей – дело государственной важности! И вот недавно узнала, что в прошлом году класс вновь начал свою работу.
- Людмила Ивановна, сейчас дети пошли в школу, привычный ход жизни, сентябрь – значит, первый звонок. Вас не тянет в школу?
- Ещё как тянет. Вы знаете, мне почти каждую ночь снится школа, уроки, какие-то проблемы надо решить, всё успеть, ничего не забыть. Детки снятся, что учились у меня.
- Дмитрий Сергеевич Румянцев передаёт вам низкий поклон за всё, что вы сделали для него и всего посёлка Сиверский. И мы хотели бы поздравить вас с началом нового учебного года и приближающимся Днём учителя. Всего вам доброго, здоровья и долгих лет жизни.
Андрей Павленко