Мы встретились со Станиславом Михайловичем Свидо у него дома. Он начинает рассказ о своей жизни – долгой, насыщенной событиями:
- Мой отец, Михаил Игнатьевич Свидо, родился в 1907 году в Шлиссельбурге. Работал в пожарном депо, дослужился до помощника начальника пожарной команды Шлиссельбурга. Тогда это был очень высокий чин! Михаил Игнатьевич был веселым и общительным человеком, играл на трубе в духовом оркестре. В 1939 году, чтобы спасти семью от надвигающихся репрессий, пошел добровольцем на финскую войну. Там и погиб 8 марта
1940 года, под Выборгом.
Накануне Великой Отечественной войны моя мама, Валентина Павловна Свидо, осталась одна с четырьмя детьми и выжила во многом благодаря помощи родных.
Валентина Павловна работала в Шлиссельбурге на судоремонтном заводе конторским служащим. Нас было четверо – старший брат Павел, я, четырехлетняя Нина и младшая сестра Ирина, которой только исполнилось два года.
В 1941 году наша мама до последних дней обслуживала эвакуацию завода. Оборудование на баржах отправляли по каналам и рекам в Устюг. Для администрации завода и ценных сотрудников готовился пароход в Волховстрой. Тем временем мама, как представитель бухгалтерии, следила за погрузкой, вела учетные записи – чего и сколько грузят на баржи. Она была постоянно занята, и мы никуда не поехали. Баржи ушли, а в конце августа фашисты начали обстрел Шлиссельбурга. Метили в пароходы, причалы.
Валентина Павловна была удивительной женщиной: всегда верно принимала судьбоносные решения, и это неоднократно спасало семью от гибели. За 2-3 дня до прихода немцев, когда снаряды стали падать уже рядом с нами, мама сказала: «Нужно уезжать». Тогда еще ходило небольшое суденышко «Арзамас», которое обслуживало перевозку пассажиров. Мама бросила все нажитое и быстро перевезла детей на другой берег Невы, в поселок имени Морозова. Там, в ее родительском доме, жили сестры. А сама вернулась в Шлиссельбург, чтобы взять расчет. Через сутки приехала. И тут начались такие массированные обстрелы с воздуха, что не передать словами.
Шлиссельбург горел. Мы с тетей Катей, тетей Олей, тетей Аней и ее сыном Германом ушли в лес. Герман построил шалаши. И мы около двух недель жили в лесу. Испытали на себе и ужасы бомбежки, и холод, и начинающийся голод. Тогда мама решила: «Нужно идти в Ленинград. Там Саша – он нас спасет».
Саша – это двоюродный брат мамы, главный инженер инженерно-авиационной службы ВВС Ленинградского фронта Александр Агеев, который всегда помогал ей в трудную минуту.
Мамины сестры идти отказались (где-то в 1942 году их тоже вывезли, но уже больных и ослабленных). А мы пошли в Ленинград. Представляете, женщина с маленькими детьми идет пешком по шпалам. Моя сестра Нина до сих пор вспоминает, как ей было страшно, как выли волки, плакала младшая сестра и как постоянно хотелось кушать.
Дошли до железнодорожной станции «Кирпичный завод». Видим, пришел поезд из Ленинграда. Вагоны пустые. Доехали на этом поезде до станции «Всеволожская», а тут входит патруль: «Вы кто такие, куда?» Мама все объяснила. «Пропуск в Ленинград есть? Нет. Выходите».
И мы вышли. Жили, наверное, неделю на станции. Ни денег, ни одежды. Голодали, нас подкармливали люди. Тогда мама написала письмо брату. И чудесным образом письмо к нему дошло! Ангел явился в образе старшего лейтенанта с машиной. Он забрал всех и привез к дяде Саше в квартиру на 6-ю Советскую улицу. Его семья была в эвакуации. Он жил один. Дома бывал редко, всё время пропадал на службе. Мы жили в его квартире незарегистрированными около месяца, поэтому официально блокадниками не числимся.
Жизнь в блокадном Ленинграде была полна лишений, но благодаря дяде Саше какое-то пропитание у нас было. Бомбежки до ужаса доводили сестер. И спустя десятилетия эти детские воспоминания никуда не делись. Когда мы поминаем военные годы, Нина в подробностях может описать каменные стены бомбоубежища, серые и холодные, тусклую лампу, хмурые, напряженные лица людей, их стеклянные невидящие глаза и пронзительный гул самолетов.
Во второй половине ноября дядя Саша вывез нас на самолете сначала до Череповца. А потом на товарняке, «этапом», мы отправились на самый север Кировской области. Никто нас там с распростертыми объятиями не встречал. Устроили как беженцев у хозяйки. Жили, страшно вспомнить как. Очень голодно и, мягко говоря, не приветливо. Мама и старший брат Павел (еще несовершеннолетний) работали в совхозе. Мы, дети, постоянно искали, что можно съесть.
Мама опять приняла решение – нужно отсюда выбираться. Кому она писала, не знаю. Но за нами приехал какой-то мужик, и в ноябре 1942 года мы перебрались в Киров. Мама устроилась работать бухгалтером на Коломенский машиностроительный завод, где во время войны делали самоходные установки, а старший брат – учеником жестянщика. Паек делили на всех. Кушать хотелось так, что ни о чем другом думать не могли. Помню, как ходил в столовую, ждал, когда люди поедят, и облизывал тарелки с остатками пищи. А девочки сидели «дома» и от горя и голода пели песни. В это время мама заработала дистрофию.
Потом маме удалось устроить девчонок в интернат, до конца войны. Павел пошел на работу. Я болтался по помойкам. И тут дядя Саша Агеев опять помог – меня отправили в Суворовское училище. Так и выжили. Но сестра сейчас вспоминает, что еще лет десять после войны ее не покидало чувство голода, за которым приходят очень тяжелые и нехорошие мысли...
А мне запомнилось, как вместо школы я без билета пролез на киносеанс. В киножурнале показывали прорыв блокады Ленинграда и водружение флага на церкви города Шлиссельбурга. Боже, какая это была радость!
Когда Ленинградская область была освобождена от фашистов, возвращаться нам было некуда. Весь Шлиссельбург стоял в руинах – у нас не было ни дома, ни имущества.
В 1944 году при содействии дяди Саши Агеева моя мама с Павлом и девочками приехали жить в Гатчину. В 1945 году и я присоединился к семье. Так мы стали гатчинскими жителями.
Помимо дяди Саши, свой личный вклад в победу внесли и папины родные братья – фронтовики Петр и Николай Свидо, а также сестра Татьяна. В начале 1930-х годов Татьяна Свидо, в замужестве Казак, стала первой в пограничных войсках женщиной, награжденной орденом Красной Звезды за храбрость и мужество в боях с нарушителями границы. Второй орден Красной Звезды она получила за бой под Минском в 1944 году. Татьяна всю жизнь помогала жене своего брата и многое сделала, чтобы мы, ее племянники, встали на ноги.
В Гатчине наша мама работала в конторе на рембазе (сейчас «ОДК-Сервис»), в Гатчинском райисполкоме. Все ее дети здесь учились, трудились, вышли на пенсию и хранили память о тех добрых людях, благодаря которым выжили во время Великой Отечественной войны.
Татьяна Можаева