Тёмные и светлые аллеи Гатчинского парка. Часть 2

Теперь вернемся в 1969 год. Для этого предлагаю воспользоваться методом «реконструкции», который часто применяют гатчинские экскурсоводы, чтобы рассказать, как некогда выглядели многие парковые объекты.

За сто прошедших лет «Птичник» стал более приземистым, чем его задумал Адриан Захаров. Он, как заброшенный корабль на берегу реки, постепенно погружался в землю. Это происходило из-за «заводненности» территории Колпанки, – проблемы, известной еще с начала строительства.  

Но внутри здание еще больше привело меня в уныние. Кабинет директора находился в небольшой башенке, а от него вглубь уходил плохо освещенный и грязноватый коридор. Ожидая вызова к директору, мне пришлось наблюдать, как из одной открывшейся двери повалил табачный дым и стали выходить работники в фуфайках, шапках-ушанках и валенках, громко обсуждая, вероятно, задание на день, с использованием эффектных русских выражений. Это был «ведущий» в дирекции или «конторе», как чаще говорили, садово-парковый отдел.

Должна сказать, что со временем у меня все больше возникает чувство отстраненности от тех лет, поэтому следующую сцену опишу как бы со стороны. В небольшом кабинете директора из-за стола навстречу девушке в черном коротеньком пальтишке и голубом берете с помпоном на белокурой голове вышел высокого роста, представительный и крепкий с виду мужчина. Первого в моей музейной жизни директора звали Алексеем Герасимовичем Демидовым. С него я начала отсчет директоров, и на сегодняшний день он достиг 12-ти!

В 1947 году Демидов был назначен директором дворца-музея в Петродворце, а через два года переведен в Гатчину. Однако мне под его руководством удалось поработать всего несколько месяцев, так как вскоре его по возрасту отправили на пенсию.  

Затем в кабинет, решительно распахнув дверь, вошла молодая, небольшого роста, с горящим взглядом и румянцем на щеках женщина – Аделина (по паспорту – Аделаида) Сергеевна Ёлкина. Надо отметить, что эта была ее манера открывать двери в кабинеты чиновников разного ранга, а один из ее девизов гласил: «Не пускают в дверь – лезь в форточку».

А.С. Ёлкина родилась 4 апреля 1938 года в поселке «Электростанция» Приморского края и после окончания Педагогического института в Благовещенске приехала в Ленинград. С 1962 года она работала в Павловском дворце-музее, где ее учителем, наставником и буквально второй матерью стала легендарный директор Анна Ивановна Зеленова. Это по ее рекомендации в 1968 году Аделина Сергеевна была переведена в Гатчину.

Мой первый научный руководитель поразил меня сразу и во всем. Во-первых, своим внешним видом. Выглядела она странно даже для музейного мира тех лет. На ней было простенькое, немного помятое платье, две косы темных волос заплетены лентами и завязаны сзади накрест «корзиночкой». По всей видимости, прическа тоже была сделана не в это утро. Чтобы добраться автобусами из Павловска до дирекции в Гатчине, ей надо было встать рано и, конечно, не до нарядов. Надо отметить, что в музейной среде тех лет одевались по-разному: от дорого и аристократично до весьма скромно «а ля серая мышь». А для Аделины Сергеевны тогда, да и потом, на одежду, еду, быт было жаль тратить время и силы. Все должно быть подчинено одной цели – скорейшему возрождению Гатчинского дворца-музея. Одержимость этой идеей у нее проявлялась во всем: в характере, в жизненной позиции, в отношении к людям, начальникам и подчиненным. Поражали ее упорство, умение выживать в любых условиях и  быстро восстанавливаться, невозмутимость и даже авантюризм, а уж воображения ей было не занимать. 

Итак, спросив, где я учусь и умею ли печатать на машинке, Аделина Сергеевна согласилась взять меня младшим научным сотрудником. Правда, что я умею печатать на машинке, было некоторым преувеличением: к тому моменту я только училась стучать одним пальцем.

Мы пошли в конец того темного коридора, где находилась комнатка вновь образованного научного отдела. Вместе с Ёлкиной, главным хранителем парка, я стала его вторым сотрудником.

Дело в том, что без дворца и после ухода из жизни последнего главного хранителя Серафимы Николаевны Балаевой научный отдел был ликвидирован. До прихода А.С. Ёлкиной в дирекции оставался только небольшой  архив и должность архивариуса.

Серафима Николаевна Балаева родилась 22 марта 1889 года в Санкт-Петербурге в семье педагогов. После окончания гимназии, курсов Лесгафта и Бестужевских, она преподавала в гимназии в  Петрограде, а с 1919 года, т.е. через год после музеефикации, уже работала в Гатчинском дворце-музее. В начале войны Серафима Николаевна руководила эвакуацией дворцовых коллекций за Урал и последней покинула здание в сентябре 1941-го. Она хранила последние вывезенные предметы в блокадном Ленинграде в подвалах Исаакиевского собора и первой вернулась в разрушенный дворец после освобождения Гатчины, чтобы восстановить его.

Сегодня мне хочется показать, в каких сложнейших условиях оказалась Балаева, и отмести упреки, услышанные тогда от  Ёлкиной, в том, что Серафиме Николаевне не удалось отстоять Гатчинский дворец, как это смогла сделать А.И. Зеленова в Павловске.

Во-первых, Серафима Николаевна оказалась единственной верной Гатчинскому дворцу. Ее довоенные коллеги, которые называли себя «гатчинцами», после войны ушли работать в другие музеи. Вот сдержанные, но полные горечи слова из дневника Балаевой 28 марта 1945: «Гатчинцев» нет. Свое одиночество еще острее чувствую в роли заместителя директора по научной части, чем когда была только старшим научным сотрудником. Кем и как руководить, если подлинного интереса к судьбе Гатчины нет?».

Во-вторых, высшему музейному начальству проблемы Гатчины были не нужны, так как считалось, что достаточно дворцов в Петергофе, Царском Селе и Павловске. Из того же дневника через два года: «В Музейном секторе у Туровой по установкам плана работ на 1948 г. Далее мне лично открыто говорится о том, что предстоит сокращение штатов научной части ввиду того, что дворца-музея нет, а есть лишь парк культуры и отдыха. В сметах на 1948 г. городской отдел вычеркнул восстановление крыши дворца: дворца не хотят ни консервировать, ни тем более восстанавливать…».

Учитывать также нужно, что Балаева была немолода, старше Зеленовой на 24 года, не говоря о подорванном войной здоровье. Существенным являлось и происхождение. Они были из разных социальных слоев: в отличие от Балаевой, Зеленова родилась в семье рабочего и была членом Коммунистической партии, а в биографии Серафимы  Николаевны даже был факт ареста на 11 суток в 1928 году по ложному обвинению.  

К тому же появились научные изыскания, обосновавшие печальные перспективы Гатчинского дворца. Так, в 1951 году архитектор, доцент ЛИСИ  Л.К. Абрамов защитил докторскую диссертацию по теме «Проблемы изучения наследия русской архитектуры и современные задачи проектно-восстановительных работ по дворцу и паркам Гатчины» со следующими выводами: «Наиболее приемлемым назначением дворца могло бы в будущем явиться устройство в его здании санатория или дома отдыха повышенного типа. В  этом случае парадные залы главного корпуса с их высокохудожественной отделкой, обширные парки, водное хозяйство, многочисленные павильоны могут быть рационально использованы».

Кстати, Абрамов, готовя диссертацию, одновременно работал по совместительству старшим научным  сотрудником под началом С.Н. Балаевой, а его студенты делали обмеры разрушенного дворца и архитектурных сооружений парка.

Что же касается довоенных коллекций Гатчинского дворца, спасенных и сохраненных в том числе Балаевой, то был сделан вывод: нет дворца – и коллекции нужно распределить между другими музеями.

Еще в 1945 году был создан новый музейный комплекс «Центральное хранилище музейных фондов пригородных дворцов-музеев г. Ленинграда». Согласно инвентаризации, в этом хранилище предметов Гатчинского дворца числилось больше, чем из других пригородных дворцов, около 16 тысяч единиц. Но в 1956 году Центральное хранилище было объединено с дирекцией  Павловского дворца-музея, и гатчинские коллекции стали его фондами.

Что же могла сделать Серафима Николаевна в сложившихся обстоятельствах?! Как тут не вспомнить известную фразу из дневника Николая II, записанную им 2 марта 1917 года: «Кругом измена, трусость и обман».

Невозможно поверить, но в 1952 году С.Н. Балаеву даже переводят в экскурсоводы, хотя потом – в главные хранители парка. Такое отношение к специалистам, заслуженным людям в музейном мире не редкость. О других трагических судьбах я еще буду рассказывать.

На посту главного хранителя Гатчинского парка Серафима Николаевна по-прежнему много работает, чтобы залечить военные раны парка, чтобы вернуть ему прежнюю красоту. Под ее руководством были посажены сотни деревьев, кустов, восстановлены дороги, газоны, мосты, очищены водоемы. Ею были написаны исторические справки по многим объектам парка, методики и плановые задания на реставрацию, а также несколько книг- путеводителей.

Раньше сотрудникам музеев вменялось вести дневники-отчеты своей работы. Серафима Николаевна писала свои дневники с 1924 по 1956 год, и они превратились в летопись жизни Гатчинского музея. И здесь надо отдать должное Аделине Сергеевне, так как именно она спасла эти несколько  школьных тетрадок от уничтожения в «Птичнике». Сейчас дневники Балаевой изданы отдельной книгой.

Серафима Николаевна как для своих коллег, так и для нас сегодня остается примером бескорыстного служения, преданности своему делу и Гатчинскому музею. Вот что написал ее довоенный коллега, один из хранителей дворца В.М. Глинка в книге «Подвиг века»: «Сорок один год Серафима Николаевна была связана с Гатчинским дворцом-музеем, которому, без малейшего преувеличения, она отдала все силы, и трудно представить себе без нее Гатчинский дворец и парк. Любому человеку, проявлявшему серьезный интерес к памятникам этого замечательного художественного ансамбля, Серафима Николаевна была рада передать свои знания, приобщить к одушевлявшему ее столько лет желанию сохранить богатства Гатчины… Сменялись директора, научные сотрудники и экскурсоводы, а Серафима Николаевна оставалась верна Гатчине и пестовала, воспитывала, помогала новым людям, приходившим работать во дворец-музей… У Серафимы Николаевны не было семьи. Ее семьей стали несколько поколений сотрудников Гатчинского дворца. Главной ее привязанностью все сорок лет был этот замечательный памятник искусства, и все мы, знавшие Серафиму Николаевну, уверены, что гибель Гатчинского дворца-музея явилась тем страшным ударом, от которого она так и не могла оправиться».

В 2012 году 22 марта – день рождения Серафимы Николаевны – Гатчинский музей-заповедник объявил «Днем хранителя» и включил в календарь праздничных дат. С тех пор в этот день в Гатчину приезжают сотрудники из других музеев для обмена опытом. Также на пандусе дворца находится мемориальная доска, посвященная памяти работников музея военной поры.

Валентина Фёдорова

Продолжение следует