Деревня Даймище. Путешествие в прошлое... (часть 5)

Военные события в воспоминаниях очевидцев

Воспоминания очевидцев дают правдивую картину начала войны и периода вражеской оккупации. 

«Даймище – 120 дворов, староверская деревня… Помню первый день войны, мне всего 7 лет, – рассказывала Галина Александровна Григорьева, впоследствии жительница города Павловска. – Деревня наша – длинная улица, по обе стороны которой дома. Было воскресенье, я вышла на улицу: ждала маму. И вдруг из одного дома выскакивает женщина и страшно-страшно что-то кричит и плачет. Она забежала в дом наискосок, оттуда выскочила уже вдвоем с другой женщиной, они побежали в третий дом… Оказывается, объявили войну. В деревне многих призвали на Финскую войну, и почти в каждом доме кто-нибудь погиб, и опять война!»

Около пятидесяти жителей деревни было призвано на фронт. Не вернулись домой: Василий Иванович Рябов, 1914 года рождения; Петр Захаров, 1911 года рождения; Иван Игнатьев, 1907 года рождения; Николай Костин, 1900 года рождения; Александр Лукин, 1911 года рождения; Рябов Владимир Иванович, 1917 года рождения и другие.

Во второй половине июля 1941 года начались первые бомбежки. В один из дней авиабомба была сброшена на территории выездного детского сада Ленинградского Дома отдыха «Коминтерн», где еще находились дети, успевшие спрятаться в укрытии. Одна воспитательница была сильно ранена осколком в лицо. После этого детей увезли в город.

20 августа 1941 года немецко-фашистские захватчики, прорвав нашу оборону со стороны деревни Большое Заречье, появились у деревни Даймище. Согласно документальным сведениям, при вступлении вражеских войск в деревню местный патриот Виктор Цыгоров пытался бросить гранату под гусеницу немецкого танка и был расстрелян на месте. Тело 18-летнего юноши фашисты бросили «на лобовую броню танка для устрашения населения». Проехав по главной улице, танки повернули обратно, а на следующий день в деревню прибыл отряд немецких карателей, началась оккупация. Впоследствии труп Виктора не был найден – где он был захоронен, осталось неизвестным. 

В 1986 году на основании свидетельских показаний и акта, составленного представителями Рождественского сельского совета, на кладбище в деревне Даймище была открыта памятная доска, посвященная Виктору Петровичу Цыгореву.

Житель соседней деревни Батово – Николай Александрович Новожилов, 1924 года рождения – рассказывал, что с приходом немцев все мужское население было поставлено на учет, каждому присвоили номер, написанный на небольшой дощечке из фанеры. Этот номер все должны были носить поверх одежды. 

«Оставшийся колхозный скот немцы сразу же перебили, а зашедшие к нам во двор солдаты утащили всех наших кур. В рылеевском парке остановилась какая-то воинская часть, состоящая из поляков… В Даймище немцы устроили комендатуру и выбрали старост», – вспоминал старожил.

В Даймище находился немецкий гарнизон, а в 1943 году дислоцировалась школа младших командиров, в соседней деревне Грязно базировалась артиллерийская батарея.

Партизаны действуют

Незадолго до прихода немцев в районе села Рождествено был сформирован партизанский отряд, в которой вошли, помимо рождественских активистов, председатель Даймищенского сельского совета Александр Васильевич Нестеров, председатель местного колхоза «Памяти декабристов» Николай Павлович Моисеев, плановик фабрики «Галантерейщик» в поселке Чикино Мария Усанова – всего 35 человек. Самым юным бойцом этого отряда стал ученик 8-го класса Рождественской средней школы Николай Подрядчиков, прибывший сюда со своим отцом. 

В сентябре 1941 года, когда фашистские захватчики уже находились в этих местах, по распоряжению штаба Ленинградского фронта партизанский отряд влился в состав 4-го Красногвардейского (Гатчинского) партизанского отряда. Основная база объединенного отряда, запасы продовольствия, оружие и боеприпасы были заранее укрыты в лесу в 43-м квартале – в нескольких километрах юго-западнее села Рождествено, на берегу реки Оредеж.

Первую боевую операцию партизаны провели по разгрому небольшого немецкого гарнизона, который расположился с первых дней оккупации на территории довоенного Дома отдыха «Коминтерн» на окраине деревни Даймище. Руководил операцией директор Дома отдыха Степан Осипович Зарембо. Партизаны сумели захватить трофейное оружие и без потерь возвратились на базу. 

Из докладной записки командира 4-го Красногвардейского партизанского отряда Александра Михайловича Копылова от 
24 октября 1941 года можно узнать о некоторых результатах действий партизан в тылу врага: «За период с 19 августа по 20 октября отрядом подорваны и сожжены 6 танкеток легкого типа на шоссейной дороге Даймище – Ляды, при них убито 18 немецких солдат из экипажа… Подорван и сожжен мост в деревне Батово…».

С первых дней партизанской деятельности в отряде проявил свои особые «разведческие способности» Коля Подрядчиков, его имя упоминается в отчетных документах, направленных в штаб партизанского движения Ленинградской области. Так, разведкой комиссара Крайнова, действующего совместно с партизанским отрядом Копылова, на 26 августа 1941 года было установлено, что противник силами до одной дивизии занял населенные пункты Рождествено, Даймище, Батово… 

«В Даймище, в школе и больнице, расположен штаб дивизии. Танки и машины расположены скученно на обочине дороги Грязно – Даймище… Прошу с посыльным Подрядчиковым выслать условные сигналы для целеуказания объектов бомбежки противника нашей авиацией и артиллерией», – это важное донесение было доставлено через линию фронта 15-летним Колей Подрядчиковым в Ленинград. Он дважды переходил линию фронта и возвращался обратно в отряд. Коля погиб при выполнении боевого задания в Рождественских лесах 21 сентября 1941 года…

Партизаны не раз попадали в засады, но каждый раз им удавалось уйти. Немцы усиленно охотились за отрядом, посылая в леса лазутчиков, переодетых в красноармейскую форму. Были случаи предательства и внутри отряда: на службу к немцам перешел житель деревни Даймище Василий Павлов. 

«Желая выслужиться перед фашистами, спасти свою шкуру, он раскрыл местонахождение партизанской бригады и выдал склад, в котором хранились продукты, – вспоминал ветеран партизанского движения Гатчинского района Сергей Георгиевич Сидоров. – Партизанам стало известно также, что Павлов стал работать помощником старосты в деревне Даймище. Проверить слухи вызвалась Маша Усанова. Через двое суток, раненая, она возвратилась в отряд и доложила: да, Павлов выдал всех. Немцы в Даймище сожгли дома партизан Николая Володина и Николая Моисеева, а от пожара сгорело еще семь домов жителей деревни».

После этого события было принято решение оставить лагерь и идти вперед на соединение с лужскими партизанами. 
1 октября 1941 года отряд покинул Рождественскую базу…

Жизнь в оккупированной деревне

Об этом самом сложном периоде местной истории вспоминает уроженка деревни Даймище Зинаида Николаевна Тарасова, которой на момент начала войны было 19 лет: 

«В конце августа 1941 года мы ушли в лес, построили там шалаши и землянки. Ходили в деревню за продуктами. Немцев еще не было. Прожили в лесу две недели. В 20-х числах появились немцы на танках, приказали вернуться в деревню, «иначе будем стрелять по лесу». Мы вернулись. Скот был весь забран. Немцы заставляли всех работать: кого на полях, кого в лесу. Мы работали на полях – убирали камни, а потом на торфяниках заготовляли торф. Давали скудный паек только тем, кто работал. Однажды я заявила маме, что работать на немцев больше не буду. Но пришел староста Невский, приказал собрать бригаду для покоса травы. А меня определили переводчиком, так как я знала немецкий язык. Отправили в Дружную Горку, потом увезли в Псковскую область на строительство дороги…»

Оттуда Зинаида Тарасова вместе с подругой сумела бежать. Чудом она сумела добраться до родных мест. В феврале 1942 года со станции Сиверская немцы отправили ее в товарном вагоне вместе с другими девушками в Литву, где она работала на ферме. В 1943 году увезли в Германию, где ее как рабыню «купили» для своих повседневных нужд хозяева. Подневольная жизнь девушки окончилась в мае 1945 года, когда ее освободили наши войска. 

Галина Александровна Григорьева, оставшаяся в деревне с бабушкой (мать работала в Ленинграде), вспоминала, что накануне вражеской оккупации, когда бои проходили в непосредственной близости от Даймища, они прятались в окопе, устроенном в огороде около дома. 

«…И вот наступила ночь, мы сидим в окопе, тишина. И вдруг слышим треск. Дорога рядом, брусчатка. Мы поняли, что это мотоциклы. Потом страшный грохот. Танки. Следом машины. И машины остановились. Вышли немцы, слышим немецкую речь, похоже на «гав-гав-гав». Через некоторое время затихли. Оказывается, они зашли в дома и сами себя разместили…

В нашем доме было две комнаты, их заняли немцы, а мы с бабушкой стали жить на кухне. Сначала все было вроде ничего, они давали бабушке поручения что-то сварить, ей за это давали хлеб, а потом началось... Сначала отобрали козу, помню, как бабушка ухватилась за нее и просила: «Не забирайте, у меня ребенок». Но ее немец оттолкнул, бабушка упала, и козу поволокли… Бабушка была образцовая огородница, у нее был хороший урожай. Немцы ходили в подвал, где хранился урожай, и брали все, что им нужно. Одни немцы уезжали, потом приезжали другие, и все кормились, постепенно съели все. Я бегала по другим домам, меня подкармливали, а бабушка стала сдавать от голода.

Когда бабушка умерла, меня взяла кока к себе, но в ее семье рады этому не были – лишний рот. Потом стали угонять в Германию одиноких женщин, и кока удочерила меня и велела называть мамой…»

Зимой 1942–1943 гг. их семью тоже включили в список угона в Прибалтику.

«Погрузили в вагоны, причем набили столько, что ни лечь, ни сесть. Узлы сложили горкой, и я могла забраться к высокому окошку, чтоб хоть что-то видеть, – продолжает свой рассказ 
Г.А. Григорьева. – Доехали до Литвы. Вечером поезд остановился в чистом поле. Вот приехали на повозках литовцы, стали выбирать себе работников. Нас с кокой никто не берет… Потом нас пожалел какой-то старик, от него мы попали ко вторым хозяевам, потом к третьим. Хозяина-литовца звали Бенедикт Кодекс… Это была довольно зажиточная семья…»

Фашисты несколько раз устраивали принудительную «эвакуацию» жителей деревни для работы в частных хозяйствах Литвы и Эстонии, на военных предприятиях Германии. Некоторые пытались избежать ее. Так, в октябре 1943 года даймищеская молодежь, 17 человек, не пожелавшая ухать в фашистскую Германию, ушла в лес и спряталась на бывшей партизанской базе в землянках. В этой группе были: П.В. Букашкин, В.А. Рассадин, Б.Н. Невский, В.В. Филиппов, М.М. Захаров и другие. 27 декабря молодежь отправилась в деревню за хлебом. Об этом узнали немцы, устроив засаду. Всех юношей и девушек гитлеровцы увезли в гестапо в Сиверскую, где они были расстреляны.

По сведениям Акта о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками на территории Даймищенского сельского Совета в период вражеской оккупации, были убиты и замучены: А. Баранов, 70 лет; И. Николаев, 75 лет; Г. Куприянов, 13 лет; П. Федорова, 60 лет; Е. Федорова, 60 лет; О. Антонова, 50 лет и другие колхозники и члены их семей. 

В Даймище находятся Братские могилы партизан, местных жителей, зверски замученных оккупантами, и советских воинов, погибших при освобождении деревни в январе 1944 года. На краю Даймищенского кладбища расположен мемориальный комплекс «Родина-мать», установленный в 1983–1984 годах по инициативе Совета ветеранов птицефабрики «Заводская» на месте перезахоронения останков из одиночных Братских захоронений. Здесь же, на кладбище, находится обелиск на могиле воинов-освободителей 120-й Гатчинской стрелковой дивизии (имена неизвестны), установленный силами птицесовхоза «Заводской» в 1956 году. На обелиске надпись: «Вечная слава советским воинам, павшим в боях за Родину. 1941–1945». 

Андрей Бурлаков

Фото из архива автора