Ринат Абдулин: «Идём дорогою добра»

- Значительную часть помощи не только нам, а и всему волонтерскому движению оказывают пенсионеры. Некоторые автоматически с каждой пенсии отчисляют определенную сумму, другие приходят сами. Помню случай, когда немолодая уже женщина отложила «на зубы» 200 тысяч рублей, но перевела все деньги на покупку необходимых вещей для наших ребят на фронте, – рассказывает предприниматель, волонтер, член Общественной палаты Гатчинского округа Ринат Анварович Абдулин.

- Не пробовали отговаривать? Ведь, может быть, человек поддался минутному порыву души, а зубы – всё-таки дело серьезное?

- Пробовали. Бесполезно. Это действительно порыв души. Но не минутный, а обдуманный, основательный, живой...

Предположим, у вас на руках заявка с фронта. Оговорены сроки поставки. А вы не успеваете по тем или иным причинам собрать необходимую сумму и закрыть заявку. Приходится чем-то жертвовать. Ведь если ты один раз не успеешь выполнить обещание, появится настороженность. Второй – недоверие, а затем и разрыв отношений. Мы никогда не забываем, что наши здешние проблемы не идут ни в какое сравнение с тем, что приходится переносить бойцам там, на фронте. 

Мы разговариваем в офисе небольшой фирмы, в которой трудится Ринат Абдулин. Впрочем, офисом это крохотную подвальную комнатку назвать сложно. Всё очень скромно, практично. Для работы, а не ради того, чтобы пускать пыль в глаза посетителям. Фирма занимается установкой противопожарной сигнализации, систем видеонаблюдения и прочее. Хозяин кабинета – среднего роста 40-летний мужчина. Приветливый, улыбка не сходит с лица. На вопросы отвечает лаконично, по-военному четко. 

- Ринат Анварович, можно ли составить некий среднестатистический портрет современного российского волонтера? Что это за человек?

- Житель России. Уточню, неравнодушный житель России. Гражданин. Люди разного возраста, профессий, даже политических взглядов. Главное, что у них есть способность к состраданию, желание помочь ближнему. 

- То есть волонтеры – люди с активной жизненной позицией?

- Не всегда. Я, например, всю жизнь – в школе, университете, на работе в МЧС – был тихим не слишком активным человеком. Активность началась только в 2022 году. А до того всё в моей жизни текло размеренно, спокойно. 

- Вы родились в Гатчине?

- Да. И папа родом из Гатчины, и мама. Мама работала на Электротехническом заводе в Химози, папа – на заводе «КРИЗО». Потом он был монтажником слаботочных систем пожарной безопасности и охранной сигнализации. Работал во вневедомственной охране города Гатчины. Сейчас мы с ним трудимся вместе.

- Получается, вы пошли по стопам отца?

- В некотором смысле да. Пос-ле окончания школы №2 на Аэродроме в 2000-м году встал вопрос, куда пойти учиться. Решено было поступать в Санкт-Петербургский университет Государственной противопожарной службы МЧС России. Там, как во многих военных ВУЗах, очень важна физподготовка. На экзаменах несколько длинных кроссов и подтягивание. Я три месяца перед поступлением вставал самым ранним утром, бегал, подтягивался, готовился. Поступил без проблем. На инженерно-технический факультет. В 2008-м окончил университет и по распределению пришел работать в гатчинскую пожарную часть. Работал заместителем начальника части, начальником части. Потом заместителем начальника отряда. 

- Для человека, особенно мужчины, очень важно найти свое место в жизни, заниматься своим делом. У вас когда пришло понимание, что «я нашел себя»?

- Наверное, во время учебы в университете. Понял, что профессия спасателя – это мое. И если в университете только тренировки, пожарно-прикладной спорт, то потом, когда я пришел работать в Гатчину, случались и серьезные пожары. Здесь – частный сектор, промзона, аварийно-опасные объекты. Наверное, многие наши жители помнят большой пожар на нефтебазе в Зайцево. Тогда загорелся бензовоз, произошел разлив топлива, и пожар мог иметь очень нехорошие последствия. Тушили его всю ночь. Мне вручен был нагрудный знак «Участник ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций». Спасать людей – это призвание. Не каждый может справиться с психологической нагрузкой. Это сложно, тяжело. Не все выдерживают. 

- У вас есть воинское звание?

- Да, конечно. Я – офицер, старший лейтенант внутренней службы запаса. В 2015-м в системе МЧС произошли большие изменения, начались сокращения и прочее. Я ушел на «гражданку» и устроился в фирму, в которой сейчас работаю. У меня жена – Наталья. Мы жили в соседних домах, были давно знакомы. Сразу по окончании университета поженились. Есть дочь, Эвелина, сейчас ей 11 лет. 

- То есть до февраля 2022-го года всё в жизни шло своим чередом. Семья, работа, планы на будущее. Но потом круто всё изменилось. С чего началась ваша волонтерская деятельность? 

- Началось с того, что в помещении нашей фирмы было много свободных площадей. Волонтеры по всей стране стали собирать гуманитарную помощь для жителей Донбасса и наших воинов. Где-то в марте-апреле 2022-го года я связался с Еленой Афанасьевой, организатором и руководителем команды волонтеров «Карлсон». Она складировала гуманитарную помощь в помещении турфирмы «Вояж», но площадей ей категорически не хватало. Я предложил нашу помощь. Школы, детские сады, различные организации и просто горожане собирали вещи и складировали у нас. 

- И всё же, откуда берется это желание помогать? У вас возникло, а у множества людей вокруг – нет.

- Откуда-то изнутри. Трудно сказать. Просто понимал, что нужно помогать, и всё. 

- Может быть, чувство патриотизма? Или кто-то из родственников, друзей ушел на СВО?

- Патриотизм без деятельности ничего не стоит. Любить Родину, сидя на диване, – это не патриотизм. Ни у меня, ни у кого из команды «Карлсон» нет родственников на СВО. Всё, что мы делаем, – от чистого сердца. И работаем только из рук в руки, с конкретными, проверенными людьми. 

- Помните первый контакт с ребятами с передовой?

- В основном все контакты по видеосвязи или по телефону. Иногда парни проявляют желание познакомиться лично, приехать в Гатчину. Приезжают либо в отпуск, либо по ранению. Такие контакты мы называем «теплыми».  Запомнился один парень из Калининграда. Приезжал к нам в гости, привез свои подарки. Мы его тоже не оставили без подарка. Замечательный был парень. Звали его Владислав, а позывной – «Панцирь». Но когда он выходил на видеосвязь, у него на бронежилете висел маленький игрушечный чебурашка. Мы в нашей команде его так и прозвали – «Чебурашка».

- Почему вы говорите о нем в прошедшем времени?

- Он недавно погиб. Больше нет «Чебурашки». 

Костюм «Лешего». Учёт и контроль

Ирония судьбы. Команда волонтеров «Карлсон» под руководством Елены Афанасьевой – детского аниматора, массовика-затейника, клоуна, в том числе и в костюме мультипликационного персонажа Карлсона, сейчас вынуждена шить другие костюмы. Костюмы «Лешего». 

- Приходят волонтеры, плетут костюмы «Лешего» – проще говоря, маскхалаты. В сеть вплетаются кусочки так называемой ткани-невидимки. Боец в таком костюме выглядит натурально, как леший. Самое главное его качество – он невидим ночью с дронов, снабженных тепловизорами.  Особым спросом пользуется у снайперов, разведчиков, штурмовиков. Мы поставили производство подобных костюмов на поток. 

- Как я понимаю, вы работаете только с определенными людьми?

- Это сложный вопрос. С одной стороны, проще работать с небольшой, проверенной группой подразделений, но тут есть и другая сторона медали. Многие наши подписчики просят, а иногда и требуют, чтобы мы работали со всеми, кто к нам обратится. Нужно соблюдать баланс. Мы работаем точечно. Чаще всего через жен, матерей, сестер военно-служащих. Когда поступает заявка с фронта, мы производим тщательную проверку: действительно ли данному подразделению требуется то, что содержится в заявке, где расположено подразделение, с кем соседствует. Нередко обращаемся к соседям, наводим справки и только потом начинаем сбор, готовим поставку. 

- Нет ли опасений, что ребята на передовой, скажем так, не поймут такой подозрительности, обидятся?

- Обидятся и не выйдут на контакт – значит, не так уж и нужна была им наша поставка. Это их дело, отправим другим. Нам нужна полная уверенность в том, что наши люди потратили свои деньги, время и труд не зря. 

В народе говорят: «Сказал как отрезал». Этот худощавый приветливый мужчина с тонкими пальцами и внимательным улыбчивым взглядом, наверняка, умеет быть жестким, настоять на своем. Практически вся логистика команды «Карлсон», общение с бойцами на передовой – на нем.

- Знаете, что самое трудное в нашей работе? Я долго учился этому – умению сказать «нет». Отношения с заказчиками бывают очень хорошими, просто хорошими и не очень хорошими. Бывает всякое. Иной командир подразделения требует: «Дай мне то-то и то-то!» И никаких возражений. Бывает, на крик переходят. Понять ребят можно. Каждый командир считает, что его направление самое важное и его заказ самый «горячий». Но наши возможности не безграничны. 

Команда «Карлсон» специализируется в основном на сложной технике. Поставляем «Мавики» («Мавик» – компактный летательный аппарат, предназначенный для разведки и аэрофотосъемки, очень востребован на фронте), тепловизоры, квадроциклы и тому подобное. Если поступает гуманитарная помощь (а люди продолжают приносить конфетки и печенье), наши женщины, которые плетут костюмы «Лешего», заворачивают в упаковку. Ребятам будет сюрприз. Так же в упаковку нередко кладем иконки, обереги, письма на фронт. 

У нашей команды «Карлсон» девиз – «Идем дорогою добра». На нашем сайте – везде позитив. Нет горя, страданий. Мы специально просим ребят на фронте не присылать видео с кровью и прочими жестокостями. Мы знаем, понимаем, что им там тяжело, но не надо нашим людям показывать всяческие жестокости. Их и без того хватает в жизни. Тем более практика показывает: слезы, негатив никак не увеличивают сборы или желание помогать. Скорее, наоборот, подавляют психику людей, делают их инертными, безучастными.  Источник нашего оптимизма – это, конечно, руководитель команды Елена Афанасьева. Помимо своей основной работы – детские праздники, свадьбы, массовые мероприятия – она ездит по госпиталям, посещает раненых. Тяжело оставаться радостной и позитивной при виде человеческих страданий, но она это делает. Возвращает человека к жизни улыбка, а не слезы. 

«Шесть рукопожатий» 

Наши недруги любят повторять, что российское общество не способно к самоорганизации. «Русский человек привык действовать только из-под палки. Без командного окрика он не сделает ни шагу». Сколько раз нам приходилось это слышать?! Специальная военная операция, начавшаяся в 2022-м, напрочь опровергла все эти нелепые злые наветы. Наш соотечественник, как правило, добродушен и спокоен. Со стороны он, действительно, может показаться безмятежным, как спящий в берлоге медведь. Но как только беда появилась на пороге, куда делись покой и безмятежность. «Не буди лиха, пока оно тихо», – говорит русская пословица. Наши враги на свою голову разбудили медведя. 

- Меня не перестает удивлять, как быстро наши люди сумели выстроить горизонтальные связи друг с другом. Возникли волонтерские цепочки от Калининграда до Владивостока. 

- У нас есть девушка Лена. Она взялась нарисовать карту городов, где есть волонтеры команды «Карлсон». Получилась вся Россия. Например, нужно купить дрон. Мы знаем, что подходящий есть в Сыктывкаре. Пишем в общий чат: «Есть кто в Сыктывкаре?» Немедленно там находится женщина, едет, проверяет, высылает фото, покупаем. Челябинск, Ростов, Алтай, Дальний Восток… – можно перечислять очень долго. Теория «шести рукопожатий» в действии. Все знакомы со всеми максимум через шесть рукопожатий. 

Я сейчас состою в пяти волонтерских чатах. Пользуясь личными связями, мы помогаем друг другу. Например, поступает звонок из Ростова. Они там изготавливают самодельные сухие супы. Кто-то отваривает мясо, кто-то морковку, картошку, лук. Высушивают, упаковывают в 
специальные пакеты. Супы нужно отправить из Ростова под Херсон, на передовую. Нужна помощь. Я звоню в Крым, в Евпаторию. У нас там свои люди. «Таня, супы нужно переправить в Херсонскую область. Желательно, послезавтра» – «Сейчас займусь». Таня звонит в Таганрог. Вскоре из Таганрога машина нашего человека выезжает в Ростов. Забирает супы, возвращается обратно. В назначенный день и час она уже под Херсоном. Транспортные логистические компании нередко помогают нам и совершенно бесплатно. Бывают очень непростые маршруты, и только благодаря нашей широкой сетке волонтеров удается проводить сложные логистические операции. 

- Я читал в соцсетях и лично слышал от некоторых волонтеров, что в конце весны резко упали сборы денег и личное участие добровольных помощников. Связывают это с начавшимися переговорами о мире в Стамбуле. Люди расслабились?

- Нет, ни в коем случае. Расслабляться, к сожалению, ой как рано! Здесь прежде всего сезонная проблема. Каждый год мы фиксируем одно и то же. Сезон отпусков, дач начинается, и поступление денег естественным образом сокращается. Плюс пусть не слишком большая, но всё же девальвация денег. Пятьсот рублей три года назад и сегодня – несколько разные деньги. Добавим к этому «профессиональное выгорание» волонтеров. Если человек три года подряд, а некоторые занимаются сбором и поставками гуманитарной помощи еще с 2014-го, делает одно и то же, то вполне может наступить усталость и опустошение. Это вполне объяснимо и нужно воспринимать как есть. Но на смену им приходят другие. Стремление помочь в трудную минуту накрепко вшито в нашу генетическую память. 

- Ринат, вам самому доводилось ездить на фронт, доставлять грузы?

- Нет. Недавно на областном собрании волонтеров мы обсуждали этот вопрос. Ехать туда «пассажиром» просто для того, чтобы пожать мужественную руку бойца, посмотреть на войну вблизи – нет никакого смысла. Более того, ты представляешь из себя для принимающей стороны определенную проблему. Они обязаны тебя защитить, чтобы ты вернулся домой целым-невредимым. Ты просто будешь отвлекать их время и силы. Каждый должен заниматься своим делом. Более того, скажу как есть. Многие из тех, кто сейчас на фронте, приблизительно моего возраста. 40 плюс-минус. Они не спросят, но могут подумать: «Почему мы здесь, на войне, а ты – там, в тишине и уюте?» 

- Чувство неловкости возникает?

- Скорее, даже стыда.

Приведем здесь фразу Елены Афанасьевой, руководителя команды «Карлсон», из интервью нашей газете, которое она дала более года назад: «Потом мне позвонил Ринат Абдулин – офицер МЧС. Теперь он моя правая рука. Безотказный человек. Делает 90% работы: ищет то, что невозможно найти – дефицитную дорогостоящую технику. А самое сложное – это логистика: как это всё отправить на фронт?» Тем не менее человек, сделавший для фронта и нашей будущей победы невероятно много, испытывает чувство стыда. Одной этой фразы достаточно, чтобы составить психологический портрет нашего сегодняшнего собеседника. Понять, что это за человек.

- Ринат, рано или поздно закончится война. Чем будут заниматься волонтеры и вы, в частности?

- Нас ждет большая проблема и не менее большая работа. Ребята, возвращаясь с фронта к мирной жизни, зачастую не могут понять, куда они попали. Здесь всё другое. Им потребуется реабилитация. Да, сейчас государством создаются реабилитационные центры, но их явно недостаточно. Вот пример. Недавно с фронта вернулся тяжелораненный боец. Прошел лечение в Военно-медицинской академии им. Кирова. Ему после сложной операции требуется реабилитация. Мы пришли ему на помощь. У нас среди волонтеров люди самых различных профессий. В том числе врачи, медсестры. 
После войны сюда вернутся тысячи воинов, которым будет нужно пройти психологическое и медицинское восстановление, как-то устроиться в мирной жизни. Мы их не бросим!   

Андрей Павленко