Евгений Цурко – «человек из волшебной страны»

- Я бы с удовольствием пригласил вас домой, но моей маме 96 лет, и мне бы не хотелось её лишний раз беспокоить, - сказал Евгений Владимирович, когда мы предварительно разговаривали по телефону.

Договорились о встрече в Доме кино, тем более что это здание имеет особое значение для судьбы нашего героя. Без малого 40 лет он отдал работе в кинематографе. Романтическая и загадочная профессия каскадёра, которая во все времена будоражила воображение подростков. Песенка «Улыбнитесь, каскадёры» в своё время была очень популярна в Советском Союзе и, что скрывать, волновала кровь и автора этих строк. Риск – составная часть профессии, поэтому в неё идут только самые смелые и отчаянные люди. Погони, драки, падения с невероятной высоты. Мало ли что придумает режиссёр для привлечения внимания зрителей! Каскадёры вместо дорогостоящих и, как правило, хрупких телом и духом актёров, должны всё это исполнить.

Евгений Владимирович слегка выше среднего роста, в простой спортивной куртке, на первый взгляд, не производит впечатления богатыря. Правда, под курткой угадывается мощная грудная клетка и широкие плечи. Сразу, уже при рукопожатии, бросаются в глаза огромные крепкие ладони. Во время разговора Евгений Владимирович активно жестикулирует, и его ладони, как два огромных краба, то и дело взлетают над столом, взмывают вверх, лишь ненадолго застывают на столе. Они словно живут своей, отдельной жизнью. Большие пальцы на обеих руках сильно вытянуты в стороны.

- Это у меня порваны связки. Один разрыв произошёл во время выполнения трюка, уже не помню, в каком фильме, а второй, ещё в детстве, во время занятий спортивной гимнастикой, - рассказывает Евгений Владимирович.

Травмы, переломы для него – привычное дело, неотъемлемая часть спорта, которому отдана большая часть жизни. Из 170 работ в кино запомнились лишь самые значительные. Великолепная физическая подготовка, обязательная для циркового артиста и каскадёра, закладывалась ещё в детстве, на занятиях спортивной гимнастикой.    

Мастер спорта СССР

- Евгений Владимирович, в вашей биографии много ярких страниц, высоких достижений. Но сейчас, оглядываясь назад, что бы вам хотелось выделить особенно, как наиболее важный период жизни?

- Вы, наверное, удивитесь моему ответу. Конечно, 36 лет работы в Гатчине, в цирке «Гротеск» - большой и значительный кусок жизни. Работа в кино – это всё ярко и интересно. Но главным своим достижением я считаю присвоение мне звания «Мастер спорта СССР по спортивной гимнастике». Вы не представляете, как этого было сложно добиться в советские годы. Это сейчас мастеров спорта штампуют пачками, а тогда получить звание «Мастер спорта» - своего рода, маленький подвиг.

- Когда вы пришли в гимнастику?

- Так получилось, что хоть я и родился в 1951-м году на Волге, недалеко от Волгограда, но буквально через год родители переехали в Ленинград, и я, само собой, считаю себя коренным ленинградцем. Отец ушёл из семьи, когда я ещё в школу не ходил, и нас с сестрой мама воспитывала одна. Для неё большой радостью было, что я попал в спортивную школу, а не слонялся по подворотням.

А в гимнастику я пришёл случайно. Это было в 3-м классе. Мой приятель записался в секцию гимнастики и позвал меня с собой, чтобы ему одному не скучно было. Спортивное общество «Труд», на улице Правды дом 11. Добираться туда от улицы Ивановской, где мы жили, с пересадкой, на двух автобусах, ровно час. Первый раз меня туда отвезла мама приятеля. Нас построили в шесть групп, по количеству снарядов. Меня спрашивают: «У тебя есть тут какие-нибудь знакомые, друзья?» Я говорю: «Есть». «Становись к нему!» И вот я уже принят. Никакого специального отбора не было.

- А как же специфика спорта? Есть дети с подходящими данными, есть – не очень.

- Больше вам скажу. Сегодня меня ни за что не приняли бы в школу гимнастики. Я был слишком тяжёлым мальчиком, плотным. Для классического гимнаста что нужно? Узкие бёдра, широкие плечи, лёгкий вес. Я бы не прошёл по этим параметрам. Но тогда совершенно не обращали на это внимания. Более того, никого не выгоняли и потом по ходу занятий. Если ребёнок хочет заниматься, пусть ходит. Хотя и очевидно, что перспектив у него никаких, но не в этом же дело. Главное – здоровье, и отвлечь его от улицы.

Я, кстати, когда уже стал тренером, руководил цирком в Гатчине, тоже никого никогда не выгонял. Если я вижу у ребёнка желание учиться, страсть в глазах, то буду работать с ним, даже если больших результатов не предвидится. Это мой принцип. С другой стороны, в таком подходе есть и свой недостаток. Если я вижу у ребёнка безразличие, то и сам перестаю обращать на него внимание. Может быть, иногда нужно подождать, попробовать увлечь, зажечь, но для меня равнодушие к делу, которому отдана почти вся жизнь, равносильно предательству.

Сейчас я уже не такой максималист, каким был в юности. Тогда вообще никаких видов спорта, кроме гимнастики, для меня не существовало. Я был, выражаясь современным языком, фанатично предан своему делу. Сейчас, конечно, не так категорично, но все же не выношу безразличия.

- Ленинград тех лет, 1960-х, каким он вам запомнился?

- Честно говоря, даже не знаю, что сказать. Весь мир тогда для меня был разделён на дом, школу обычную и гимнастическую. Причём, гимнастика занимала львиную долю времени. Гимнастический зал стал буквально вторым домом. Шесть снарядов, упражнения, небольшой отдых и опять упражнения.

- Снаряды – это, насколько я помню, брусья, конь, кольца...

- Вольные упражнения на ковре, перекладина, опорный прыжок. Были любимые снаряды, на которых всё легко давалось, и те, на которых не очень. Не любил я кольца и упражнения на коне. Не слишком получалось у меня на них. Сейчас понимаю, что совершал тогда ошибку. Старался поменьше уделять им внимания, а заниматься на любимых. Нужно было, конечно, делать наоборот.

- Когда вы стали понимать, что гимнастика вам подходит, это ваше призвание?

- Не сразу. Занимался потихоньку, но однажды мой приятель, который и привёл меня в секцию, выиграл какие-то соревнования, и вот тут я уже загорелся по-настоящему. Чем я хуже? Захотелось не отставать от приятеля. Потихоньку пошли результаты. В СССР ведь как было? До 15 лет мы вообще на соревнования не ездили. Только в самом Ленинграде среди гимнастических школ соревновались, не более. А так - только тренировки до седьмого пота и оттачивание всех движений, действий до автоматизма. Правда, впоследствии такой режим работы дал свои плоды. Можно сказать, на фундаменте, заложенном тогда, в детстве, я живу и по сей день.

Гимнастика + математика

- До восьмого класса я учился в обычной школе, а затем перешёл в спортивный класс. Если не ошибаюсь, это был первый спорткласс в Советском Союзе. И нам, спортсменам, довелось учиться в 239-й физико-математической школе. Сейчас это знаменитый Президентский физико-математический 239-й лицей. Там, например, в своё время учился известный всему миру физик Перельман.

- Подождите, но ведь, считается, что спортсменам высокие науки не очень-то и нужны. Главное – спортивный результат.

- Не скажите. Это был своего рода эксперимент. Совместить спорт и науку. И эксперимент дал свои плоды. Скажем, Наталья Кучинская, спортивная гимнастка, её ещё за выдающееся достижение на Олимпиаде в Мехико и за поразительную красоту называли «Невеста Мехико – 68», тоже окончила нашу школу. Классным руководителем у нас был Михаил Леонидович Журавин. Это его идея была создать такой класс. Великолепный педагог и спортсмен, судья всесоюзной категории по спортивной гимнастике. Он у нас вёл уроки физкультуры. К сожалению, совсем недавно, неделю назад, Михаил Леонидович ушёл из жизни.

Математику и физику в 239-й преподавали на уровне института. У нас даже не было школьных учебников. Если до сих пор я учился на «отлично», то в первой же четверти у меня две «двойки». По физике и математике. При том, что мне математика очень нравилась. Я по сей день люблю решать разные логические задачи. Но если раньше я мог уехать на соревнования на неделю, вернуться и быстро догнать остальных, то теперь приходишь на урок математики и вообще не понимаешь, о чём они там говорят. Отсюда и «двойки». Потом сам берёшь учебники, восстанавливаешь пропущенный материал.

А спорт, особенно гимнастика, техника исполнения и математика тесно связаны. Что такое техника? Это оптимальный расчёт траектории движения. Твои движения в вольных упражнениях, на брусьях, коне и так далее можно просчитать, как уравнение. И если ты силён в математике, то делаешь это автоматически. Мозг сам рассчитывает движения тела. Учителем математики у нас был Анатолий Арсеньевич Окунев. Великолепный преподаватель, со своим методом обучения. Знаете, как он оценки ставил? Допустим, получаете вы «кол» или «двойку», а он не скупился на подобные оценки. Так он эту «единицу» на всю страницу нарисует, раскрасит, завитушек добавит! Эмоции передавал свои. А иногда смотришь, где оценка? В самом низу, в уголке, малюсенькая «пятёрочка». Спрашиваешь: «Почему так, Анатолий Арсеньевич? - Здесь твоего ничего нет!» Но если уж нарисует «пятёрку» на всю страницу, раскрасит, значит, учитель доволен. Ты сумел сам, логически, найти ответ. Окунев нам в 10-м классе давал задачи, которые используются на вступительных экзаменах в лучшие математические университеты и институты мира. Там на решение таких задач отводится четыре часа, нам он давал два. И мы решали эти задачи. Позже, на вступительных экзаменах в те институты, где я учился (а пришлось мне получать образование в трёх институтах), я за полчаса решал все задачи, потом просто ждал результатов. Окунев учил нас логически мыслить. Математика, это, прежде всего, логика. Его уроки очень помогли мне в жизни.

Цирк «Гротеск»

В 1963 году в Гатчине Тамара Матусова и Николай Соколов – канатоходцы, артисты Российского цирка – организовали цирковой коллектив «Гротеск». Статус у цирка – «любительский», но наши артисты неоднократно выступали на профессиональных площадках, становились победителями и лауреатами международных и отечественных конкурсов. Фундамент их успехов стоит на великолепной акробатической и гимнастической подготовке, которую цирковым артистам дают профессиональные спортсмены.

- В Гатчине, в «Гротеске», я оказался благодаря Юрию Ивановичу Назарову, Почётному мастеру спорта по спортивной гимнастике. Он, помимо всего прочего, подвижник, болеет душой за Гатчину, пригласил меня в местную спортивную акробатическую школу. Но ставки у них пока ещё не было и, чтобы как-то меня пристроить на полгода, Юрий Иванович предложил поработать в «Гротеске», у них как раз скончался предыдущий руководитель. Мол, ты – профессиональный гимнаст, акробат, имеешь опыт преподавания, приходи в цирк, осмотрись, поработай хотя бы полгодика. Для меня это предложение прозвучало абсолютно неожиданно.  Я тогда трудился в ленинградском интернате олимпийского резерва, работа нравилась, да и платили, надо сказать, неплохо. К этому времени я уже расстался с надеждами на высокие достижения в спорте.

- Вы мечтали стать олимпийским чемпионом, чемпионом мира?

- Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Конечно, подобные мысли были. Но где-то годам к 18-ти я стал понимать, что это невозможно. Конкуренция в Советском Союзе была сумасшедшая. По сути, чемпионат мира проводился в нашей стране. Даже человек, занявший 5-ое или 6-ое место на чемпионате СССР, вполне мог стать олимпийским чемпионом. То же самое в акробатике, кстати. И, что важно для будущей работы в цирке, я начал заниматься спортивной акробатикой.

На самом деле, если бы ещё за год до того мне кто-нибудь сказал, что я уйду из гимнастики, я бы рассмеялся. Так получилось, что я познакомился с сёстрами Киселёвыми. Они занимались акробатикой в смешанных парах. У одной из них был партнёр, у другой отсутствовал. Их тренер Валерий Рожков уговорил меня прийти хотя бы на тренировку. Я согласился, просто чтобы не обижать приятеля. Начали заниматься, и я увидел глаза Надежды Киселёвой. Там было просто море счастья, - она тренируется, у неё есть партнёр! И вот после того, как я увидел полные счастья глаза девушки, мне уже было невозможно отказаться. Акробатике я отдал десять лет жизни, добивался определённых успехов, 4-ое место на чемпионате СССР, но главное, что ничего случайного в жизни не бывает. Акробатика очень сильно помогла мне и при работе в цирке и в кино.

- Вернёмся в Гатчину, в «Гротеск».   

- Да, в «Гротеск» я пришёл «на полгодика», а проработал 36 лет.

- Какое первое впечатление сложилось о цирке?

- Сложное. Честно говоря, не всё было в порядке. Нарушения режима, дисциплина давала сбои. Но потихоньку начали делать номера, в том числе один, очень сложный «Акробаты-вольтижёры». Я понимал, что должен опираться только на то, что хорошо знаю, иначе в новой среде пропаду. Номер складывался постепенно, с 82-го до 87-го. И тут нам повезло. Ельцин тогда возглавлял московский горком и впервые решил провести в столице день города. Должны были выступать многочисленные коллективы со всей страны на площадках и аренах Москвы. Кто-то из участников отказался. Пригласили нас. Именно этот номер и стал локомотивом становления нового коллектива. Менялись артисты, подрастали новые таланты. Могу отметить Наталью Ткаченко и Веру Чумак, нынешних руководителей «Гротеска». За 36 лет работы я объездил с цирком полмира, мы становились победителями различных международных конкурсов, выступали на лучших площадках страны и мира. Но главной целью своей работы я видел воспитание детей и подростков. Я ориентировался на свой опыт жизни в Советском Союзе. Можно что угодно говорить о тех временах, но это была страна счастливого детства. Я ни разу ни за что не платил, когда занимался спортом. Форма, инвентарь, питание, проезд и проживание на соревнованиях - абсолютно бесплатно. В отличие от нынешних времён. Забота о детях не на словах, а на деле. И я, пока работал тренером, руководителем цирка старался всё делать так, чтобы занимавшиеся у нас дети ни за что не платили. Увы, в современных условиях делать это крайне трудно. 

- Сколько всего ребят прошло через школу «Гротеска» пока вы им руководили?

- Трудно сказать. Я как-то смотрел списки только тех, кто выезжал на фестивали или гастроли за границу. Там более 100 человек. Ну а всего, за 36 лет, никак не менее 200 ребятишек занимались у нас. Кто-то стал спортсменом или цирковым артистом, занимается сейчас этим профессионально, кто-то нет. Но важно не это. Из них в подавляющем большинстве своём выросли хорошие люди. Привыкшие к труду и преодолению себя, умеющие жить в коллективе.

Улыбнитесь, каскадёры!

- Первый раз я снялся в кино не в качестве каскадёра. Это был 74-й или 75-й год. Фильм «Рождённая революцией», один из первых советских сериалов. Там в одной из серий, посвящённой годам Гражданской войны, в кадре строится акробатическая пирамида. В старинном стиле такая пирамида. У меня была травма, и я приехал на «Ленфильм» просто посмотреть, как это будет сниматься. И вдруг одного человека не хватает. Пришлось мне выйти. Там нужно было постричься, грим. Меня вниз положили, чтобы только руки были видны. Потом по сценарию выстрел, кого-то убили. Пирамида рассыпается, все разбегаются. И мне говорят, убегать вот в эту сторону. Я и убежал.

Евгений Владимирович заразительно смеётся. Улыбка у него очень обаятельная, и вообще, как только мы заговорили о кино, исчезла с лица печать серьёзности, и на глазах пожилой человек превратился в озорного юношу. О таких, как он в кино говорят – «фактурный». Седые усы, наподобие казацких, чуб, весёлые глаза. То ли запорожец сейчас сидит напротив, то ли древний русич. Чуть-чуть переодеть человека, и вот уже перед вами один из представителей древних народов, населяющих нашу необъятную Родину.

- Мы за съёмку получили по десять рублей. Весьма приличные по тем временам деньги.

- И заболели кинематографом в этот момент?

- Нет, не сразу. У меня постепенно перетекало одно в другое. Спорт сменился цирком, ему на смену пришло кино. Я только в 85-ом году уже серьёзно снялся в кино. Это был фильм «Русь изначальная». Там много было работы для каскадёров. Штурм стен, например. Тебя шестом подталкивают сзади, а ты, ухватившись за этот шест, взбираешься по стене. Падения со стен. Здесь без акробатической подготовки не обойдёшься. Ну и после «Руси изначальной» уже пошло – поехало. 

- В вашей фильмографии пишут о 35-ти работах в 33-х проектах.

- Ерунду пишут. У меня более 170-ти фильмов за спиной. Просто в некоторых снялся в одном кадре и всё. Их и не запоминаешь. Более того, в начале 90-х сюда хлынули западные кинематографисты. У нас всё было тогда очень дёшево, а, скажем, работа каскадёра на Западе оплачивается чрезвычайно дорого. Человек своим здоровьем, а то и жизнью рискует. У нас же можно было платить копейки.

- Какие работы запомнились?

- Те, где много было работы. «Одиссея капитана Блада», «Действуй, Маня» с Юлией Меньшовой. Всю Меньшову дублировал я. В гриме, конечно, парике.

- Какие-то сложные, опасные случаи вспомните?

- Всё опасно, вопрос в мере. В отличие от советских времён сейчас ты можешь отказаться выполнять трюк, если считаешь его слишком опасным. Тогда не то, чтобы было нельзя, просто не принято, считалось зазорным отказываться. Сейчас время более прагматичное. У меня был случай, когда я хотел отказаться. Нужно было упасть с высоты 5-6 метров, спиной.

- Без страховки?

- Ну как, на коробки падаешь, нормально. Но я приехал, смотрю не 5 метров, а все 12, карнизы скользкие, нога может соскользнуть, и полетишь мимо коробок. Шансы 50 на 50. Что делать? Я пошёл на риск. Летишь и не знаешь, чем дело кончится. Просто доверяешь своему организму. Мозг моментально принимает решения, как бы помимо тебя. А ты просто надеешься на него. Не подвёл тогда, и по сей день пока не подводит.

 На моих глазах был случай, в Киеве снимался фильм «Имитатор» со Скляром в главной роли. Третий этаж, нужно выбить стекло, выпрыгнуть, упасть. Каскадёр Головкин, мой приятель. Уже собрался выполнять, ему говорят: «Голый торс!» Скляр снимался с голым торсом.

Евгений Владимирович сцепляет ладони замком, прикрывая лицо, локоть выставляет вперёд.

- Выбиваешь локтем стекло, оно шухх, разлетается, ты падаешь. Но с голым торсом падать на осколки - удовольствие не из приятных. Тем не менее: «Мотор! Камера!» Головкин чуть промедлил перед окном и не разбил, а выдавил его. Стекло цельным куском вертикально летит вниз. За ним несётся каскадёр. Приземляется в нескольких сантиметрах. Ни царапины. Это называется – повезло. Сегодня бы сказали: «Переснимайте Скляра». И никаких разговоров. Здоровье дороже любых денег.

- Сейчас работы много?

- Очень мало. Да и то пенсионерская работа, можно сказать. Где сыграть, что тебя машина сбила, где падение от удара или взрыва.

Евгений Владимирович достаёт телефон, начинает показывать короткие кадры со своим участием.

- Вот, человек лежит на дороге, это я. Сейчас дубль будет, меня собьёт машина. А вот взрыв, люди разлетаются. Третий слева – тоже я!

На губах пожилого каскадёра счастливая улыбка. На экране смартфона он то падает, то улетает, уносимый взрывной волной. Что бы с ним там, в волшебном мире кино ни происходило, каким бы испытаниям он не подвергался, а человек счастлив, как ребёнок!

- Вам нравится ваша работа?

- Я же говорил, не выношу холодного носа, равнодушия к работе. Пока есть страсть к тому делу, которым занимаешься, ты  живёшь. Я пока страсти не утратил!

Андрей Павленко

P.S. Совет депутатов города Гатчины принял решение о награждении почетным знаком «Гатчина – город воинской славы» трех жителей нашего города. Почётная награда будет вручена, в том числе, и Евгению Владимировичу Цурко - за большой личный вклад в развитие культуры города Гатчины, многолетний труд по воспитанию детей и молодежи.