«Ещё не знают на земле страшней и радостней дороги…»

 «125 блокадных грамм с огнём и кровью пополам» навсегда стали одним из символов блокады. Эта норма хлеба просуществовала чуть более месяца, оставив в сердцах ленинградцев глубокий незаживающий след. Если в начале блокады в своих дневниках, ознакомиться с которыми можно в электронной коллекции Президентской библиотеки «Память о Великой Победе», ленинградцы писали в основном о бомбардировках и артобстрелах, то вскоре страх перед бомбёжками оказался на втором плане. Главной стала тема голода. Рефреном в дневниках повторялась фраза «очень хочется есть». Как пишет в воспоминаниях «Два последних блокадных сухаря», опубликованных в книге «Блокадной памяти страницы» (2018), Зиновий Ханин, «самым ужасным бичом для ленинградцев стала пришедшая в город костлявая смерть, ежедневно забиравшая тысячи людей».

8 ноября 1941 года в Мюнхене Гитлер заявил: «Ленинграду придётся умереть голодной смертью…». 20 ноября в городе на Неве в пятый раз были сокращены нормы выдачи хлеба для населения – 250 граммов рабочим и 125 – служащим и иждивенцам. Последней надеждой на снабжение осаждённого города оставалась Ладога, но все отлично понимали, что рано или поздно судоходный путь придется закрыть из-за надвигающихся холодов. В октябре 1941 года начались работы по подготовке к строительству ледовой трассы через Ладожское озеро. По самому первому льду, сковавшему Ладогу в ноябре, сначала пошли упряжки лошадей с обозами, на которых в Ленинград везли мешки с мукой.

22 ноября на лёд вышла первая автомобильная колонна из 60 машин ГАЗ-АА. В тот день в Ленинград было доставлено 33 тонны продовольствия. На следующие сутки – только 19 тонн. Городу же даже при ничтожной норме 125 граммов хлеба на человека требовалось 500 тонн. «Столь незначительное количество доставленного продовольствия объяснялось хрупкостью льда», – писал Дмитрий Павлов, уполномоченный Государственного комитета обороны по обеспечению продовольствием Ленинграда и Ленинградского фронта в книге «Ленинград в блокаде» (1985), представленной в фонде Президентской библиотеки, – «двухтонные грузовики везли по два, по три мешка, и даже при такой осторожности несколько машин затонуло. Чтобы увеличить перевозки грузов и не допустить провала машин под лёд, к грузовикам прикрепляли на буксире сани. Три-четыре мешка клали в кузов машины и два-три мешка – на сани».

В целях маскировки машины перекрасили в белых цвет, сани и лошадей покрыли светлыми полотнищами, а водители во время движения не закрывали двери, чтобы успеть покинуть погибающую, уходящую под лед машину. Несмотря на все эти меры из четырёх тысяч автомобилей, задействованных в перевозках по льду Ладожского озера, каждая четвертая не вернулась из рейса.

«Казалось, что конец земли…/ Но сквозь остывшую планету / на Ленинград машины шли: / он жив ещё. Он рядом где-то. / На Ленинград, на Ленинград! / Там на два дня осталось хлеба, / там матери под темным небом / толпой у булочной стоят, / и дрогнут и молчат, и ждут… Дорогой жизни шёл к нам хлеб, / дорогой дружбы многих к многим. / Ещё не знают на земле/ страшней и радостней дороги», – это строки из «Ленинградской поэмы» Ольги Берггольц. Уникальный документ – страницы из рукописного черновика поэмы – размещён на портале Президентской библиотеки.

30-километровую ледовую дорогу через Ладогу обслуживали десятки тысяч человек – водители, механики, регулировщики, связисты. По всей трассе, в деревнях, в домах и землянках были расклеены лозунги: «Водитель, помни! Каждые два рейса обеспечивают 10 тысяч ленинградских жителей! Борись за два рейса!».

Впервые подробности работы Дороги жизни были рассказаны в статье «Ледяная дорога», опубликованной в газете «Ленинградская правда» 14 мая 1942 года: «Дорогу разбили на участки, создали ремонтные бригады, в лесах и сёлах появились специальные землянки, где водители в любое время дня и ночи могли разогреть воду и масло для заправки машин. Товарищи, раскреплённые по участкам, следили за движением транспорта, оказывали помощь шофёрам, не допускали образования пробок, значительно сократили простои машин <…> Когда темнело, на озере зажигались огни. На много километров тянулся фарватер из мигающих электрических лампочек: он указывал путь машинам, позволял шофёрам увеличивать скорость. <…> Снег заносил дорогу. Круглые сутки дежурили на трассе люди в белых халатах, они жили и спали в палатках, заботливо ухаживали за каждым метром дороги, очищали её от снега. <…> Они складывали из льда стенки против снежных заносов, возводили мосты, строили объезды. <…> У них был лозунг: “По вине дороги ни минуты простоя машин!” <…> По всей трассе через каждые 200–300 метров стояли на своих постах регулировщики. Они давали справки водителям, указывали объезды, красным флажком предупреждали об опасности».

И всё это в условиях постоянных вражеских бомбардировок и обстрелов из дальнобойных орудий, налётов авиации... Спустя годы поэт, солдат, ленинградец Михаил Дудин, с творчеством которого позволяет ознакомиться фонд Президентской библиотеки, напишет такие строки: «Не забыть мне зарниц Шлиссельбурга, / Батареи немецкой налет. / Зимней ночи косматая бурка / Опустилась на ладожский лёд. / Но расстреляно рваное небо / Полыньи от бомбёжки дымят. / Пополненья снарядов и хлеба / Дожидается твой Ленинград / И машины идут сквозь торосы / И, по дифер в воде, тормозят, / Оплетённые цепью колёса/ По торосам на ощупь скользят. / Ты стоишь у развилки дороги, / Указуя им путь фонарём, /И не сдвинуть примерзшие ноги, / Не согреться домашним огнём. / Где-то рядом снаряды ложатся / И на лёд выступает вода. / Маша, Машенька! Надо держаться / В этом крошеве мертвого льда».

22 декабря 1941 года в Ленинград через Ладогу было доставлено 700 тонн продовольствия, на другой день – на 100 тонн больше, то есть завоз, пусть ненамного, но стал превышать дневной расход. И хотя даже малейшая заминка в доставке могла привезти к катастрофе, 24 декабря на заседании Военного совета фронта А.А. Жданов вносит предложение увеличить нормы выдачи хлеба.

Рукописный «Фрагмент дневника Валентины Александровны Меллер» (1941–1942), работавшей на одном из военных заводов, содержит немало воспоминаний о том страшном времени: страх, бомбёжки, голод… И вот первая обнадеживающая запись от 25 декабря 1941 года: «Сегодня самый радостный день за период войны. С утра все люди поздравляют друг друга, и всё потому, что с сегодняшнего дня прибавили норму хлеба на рабочую карточку по 100 гр., а на все остальные даются иждивенческие 75 гр. Сегодня свою норму я не съела, конечно, съесть я её могла, но вполне терпимо смотрю на завёрнутый пакет, который меня всё же соблазняет, но я думаю, что доживу вполне до завтрашнего обеда».

Всего за самую страшную блокадную зиму 1941–1942 годов благодаря Дороге жизни в Ленинград была доставлена 361 тысяча тонн грузов, в том числе 262 тысячи тонн продовольствия.

22 января 1942 года Государственный комитет обороны принимает постановление об эвакуации из Ленинграда 500 тысяч человек. Фактически к этому моменту людей уже вывозили из блокадного города, в первую очередь – детей и женщин. Везли до станции Борисова Грива по железной дороге, затем машинами через озеро в Кобону, Жихарево, Волховстрой и другие места, где пересаживали в поезда для отправки в города и сёла страны. Всего по ледовой дороге зимой 1941–1942 года было эвакуировано 550 тысяч человек.

Ирине Борисовне Харитоновой в 1942 году было 13 лет. Вот её воспоминания об эвакуации из блокадного Ленинграда: «Дорога была тёмной и вокруг была темнота. Только иногда небо прорезывали лучи прожекторов, да девушки-регулировщицы светили фонариками из-под плащ-палаток, указывая нам путь. Когда мы отъехали уже довольно далеко от берега, автобус остановили. Раздались голоса, я уловила отдельные слова: “Вода… машина… под лёд. Объезд”. Оказалось, что впереди идущая машина со всеми людьми провалилась под лёд, и нас направили в объезд. Сколько времени мы ехали, я не знаю, но мне показалось, что это была дорога длиной в целую жизнь».

В первую блокадную зиму ледовая Дорога жизни действовала вплоть до 24 апреля 1942 года. Очевидцы вспоминали, что грузовики ехали по таявшему льду по кузов в воде. За три недели апреля на восточный берег Ладоги было доставлено около 163 400 человек – для многих это был единственный шанс на спасение.

Многие, наверное, знают историю про то, как в канун нового 1942 года для маленьких ленинградцев с Большой земли под обстрелом были доставлены мандарины. Машина, которая везла фрукты, получила около пятидесяти пробоин, пострадал и водитель Максим Твердохлеб. «Разговор с водителем М. Твердохлебом» – так называется стихотворение Михаила Дудина – поэта, который не понаслышке знал, что значила Дорога жизни для блокадного Ленинграда: «Надо снова петлять под обстрелом, /По торосам, вслепую, без фар / Между трещин отыскивать целый / Лёд на ощупь, /Минуя удар. / От Ваганова автоколонну / Через лёд провести наугад: / Ленинградцев голодных – / В Кобону, / А снаряды и хлеб – / В Ленинград. /…Еще время тревог не минуло / Над твоей и моею судьбой. /Снова Ладогу льдом затянуло /И за жизнь продолжается бой».

Дорога жизни продолжила действовать и зимой 1942–1943 годов. Общее количество грузов, перевезённых в Ленинград по Дороге жизни за весь период составило свыше 1 млн. 615 тыс. тонн. Эвакуировано из блокадного города было около 1 млн. 376 тыс. человек.