Александр Мартынов: «Музыкантом меня сделали 1960-е»

Становиться преподавателем музыки Александр Григорьевич не собирался: его ждала специальность инженера-радиоэлектронщика, но эти благоразумные планы смыла волна новой музыки 60-х, и жизнь пошла в другом русле.

- В 1958 году я поступил в Гатчинскую музыкальную школу по классу баяна к преподавателю Федору Семеновичу Федорову, – рассказывает Александр Мартынов. – Проучился два года и увлекся гитарой. Мне было четырнадцать лет, когда появились «Битлз». Это было как глоток свежего воздуха, что-то новое, необычное, кардинально отличавшееся от советских певцов, стоявших столбом на сцене: отпел – ушел. Никакого движения, никакого многоголосья. А тут – «Битлз»…

Первая моя гитара была частью интерьера: в доме у нас никто не играл, но гитара с бантом, как положено, висела на стене. Я ее перестроил на шестиструнную – они тогда только появились, и все дворовые ребята переучивались с семиструнной на шестиструнную гитару и перенимали друг у друга аккорды. А в кино шел чешский фильм «Старики на уборке хмеля»: там было много гитарной музыки, и звучал такой аккорд в фа-мажоре, в котором используется прием баррэ. Это когда все струны зажимаются одним пальцем – высший пилотаж! И когда у меня получилось баррэ, моему восторгу не было предела.

- И вы решили стать профессиональным музыкантом?

- Я не собирался посвящать себя музыке. Решил стать радиоинженером и поступил в Ленинградский электротехнический институт связи им. Бонч-Бруевича. Проучился год. И по собственному почину пошел в армию – служить срочную службу (тогда вообще не принято было «косить»). Перед армией мама подарила мне дорогую чешскую гитару «Лигнатон». Простые стоили рубля три-четыре, а эта – шестьдесят. Гитара оказалась хорошей! От инструмента вообще очень многое зависит.

Призвали меня в конце мая, а уже в первых числах июня я стоял на сцене огромного летнего кинотеатра в Черниговской области и выступал на армейском концерте перед трехтысячным залом – играл мелодию из «Поющих гитар». Отслужил два года танкистом: бегал по тревоге, смотрел на свой танк, смахивал с него пыль и играл в военном оркестре на тубе.

- Как – на тубе?

- Мне сказали: «Вот тебе туба. Как хочешь, так и играй». Ну, музыкальная основа у меня была. А сообразительному взрослому человеку, разбирающемуся в музыке, чтобы освоить тубу, надо месяца два-три. С трубой сложней – там мундштук маленький, надо приспособиться. А в тубе – большой: дунул – нота есть.

Пойти после армии в музыкальное училище по классу гитары не получилось – эстрадных гитар тогда не преподавали, а на классической я ничего не умел. И я поступил в училище им. Мусоргского по классу тубы. Подготовка у меня была, скажем прямо, слабенькая. Но меня взяли. У преподавателя же должна быть нагрузка: нет ученика – нет нагрузки, нет нагрузки – нет денег. Так что я окончил музыкальное училище и в 1977 году пришел преподавать в Гатчинскую музыкальную школу им. Ипполитова-Иванова в отдел медных духовых.

- В роду у вас музыканты были?

- Профессионалов не было. Слух у родителей был хороший, но на музыкальных инструментах никто не играл. Если бы не 60-е годы, судьба сложилась бы по-другому. Это время ни с чем не сравнить: тогда возникли «Битлз», «Абба», Deep Purple, Queen – Фредди Меркури, и казалось, что дальше будет еще круче… Но в середине 70-х все закончилось. Новая плеяда музыкантов такого уровня так и не появилась.

Нина Алексеевна Резвая, учившая меня в 4-й школе, сокрушалась: «Саша, я думала, ты станешь ученым, инженером. А ты – музыкант…». Ну, был бы инженером, была бы другая жизнь, другая семья. Потому что музыканты – это одно общение, технари – другое. Как-то в гатчинском парке меня встретил мой институтский одногруппник: «Сашка, привет! Не узнаешь?». Я пытался вспомнить, где мы с ним играли, а он назвал номер нашей группы: «А мы тебя до сих пор вспоминаем, когда собираемся. Это не мы тебя, это ты нас бросил».

В школе я был почти отличник, учили нас хорошо, но, видимо, чтобы на серьезе овладеть физикой, математикой, нужна была дополнительная подготовка, так что радиоинженером я не стал.

- В музыкальной школе вы обучаете трубачей?

- Сначала преподавал тубу, потом тромбон, а когда другие педагоги испарились, стал преподавать все: и трубу, и тромбон, и тубу. В январе исполнилось 30 лет, как я руковожу школьным духовым оркестром.

- Всех принимаете в свой класс, или надо сдавать экзамен?

- Всех. Главное, начать, потом будет видно, что получится из этого ребенка. Сначала все дети осваивают вот такую альтовую трубу. И обычно, конечно, заниматься на медных духовых приводят мальчиков. Но на летнюю творческую смену в нашу школу приезжали ребята из московской музыкальной школы им. Ипполитова-Иванова, и среди них была трубачка Лена – блестяще играла. Я спрашиваю: «Лена, а у вас в Москве все так играют?». «Нет, только я…».

- А физические данные не важны? Чтоб «хватило духу» у ребенка?

- В процессе занятий происходит развитие легких, при регулярных тренировках голова перестает кружиться. У детей сегодня другая проблема: нет стержня, не хватает трудолюбия, настойчивости, дисциплины, зато возможностей – масса, дети легко меняют свои увлечения.

Как-то ко мне пришел один товарищ из числа преподавателей духовых: «Что у тебя дети так плохо играют?». Я говорю, приходи – научишь, как надо. Он пришел. Набрал класс – шесть человек, это минимум. И вот сентябрь месяц – шесть человек, ноябрь – пять человек, январь – четыре, а к апрелю не осталось никого. Ученики самоликвидировались. Он говорит: «Тебе памятник надо ставить! Работать с детьми, чего-то от них добиваться, и чтобы они не разбежались…».

Есть, конечно, талантливые ребята, но это единицы. Тем не менее, надо пробовать, способности могут раскрыться.

- А гитару вы забросили?

- Нет, играю и выступаю, например, вместе с супругой мы участвуем в концертах в «Арт-кафе».

- Она тоже музыкант?

- Она «сочувствующая». В ноябре мы отметим золотую свадьбу, и за столько лет моя жена не могла не приобщиться к музыкальному творчеству. Елена работает в ПИЯФе, она не профессиональная певица, но запела, развив свои природные данные при моем скромном участии. Поработав в эстрадном оркестре, пообщавшись плотно с вокалистами, я многому научился и не столько даю советы, как надо петь, сколько объясняю, как делать не надо. Это касается и моей дочери, которая тоже запела и прекрасно исполняет романсы.

- Да, дети преподавателей музыки обычно в обязательном порядке посещают музыкальную школу. Ваши – не исключение?

- И сын, и дочь не просто окончили Гатчинскую музыкальную школу, но сделали музыку своей профессией. Юлия училась по классу фортепиано, и после театрального факультета Санкт-Петербургской академии культуры работает помощником режиссера в Гатчинском ТЮЗе, выступает в театральных постановках, поет. Шестой год в Гатчине работает литературно-музыкальный салон «К.Л.Ю.В.», который создали Юля вместе с коллегами-актрисами.

Сын Владимир окончил Петербургскую консерваторию, играет на тромбоне в оркестре Военно-морской академии им. В.Г. Кузнецова и в театре «Санкт-Петербургъ Опера».

Внук Сергей тоже прошел музыкальную школу и в свои четырнадцать лет играет на тромбоне.

- У него тоже другого пути не было?

- Знаете, как сказал в свое время Дмитрий Медведев, будучи премьер-министром: «Те дети, которые учились в музыкальной школе, в тюрьму не попадают». И он прав. Музыкальная школа приучает к труду, дисциплинирует. А, кроме того, прекрасное пробуждает доброе, так что Сережа под чутким руководством дедушки освоил медные духовые. У него к этому есть все данные, и куда деваться, если все члены семьи – музыканты?

- У вашего оркестра в этом году тоже юбилей. За 30 лет как изменился качественный состав?

- В оркестре – 32 человека, из них 12 девочек – флейтистки и одна саксофонистка. К 80-летию освобождения Гатчины в музыкальной школе был концерт, и детский духовой оркестр играл целый час. Коллеги спрашивают: «Как ты с ними справляешься?». Я говорю: «Как в фильме «Полосатый рейс»: укрощены лично мною». Хорошо, когда в выступлениях участвуют наши выпускники. Музыкантом никто из них не стал, все пошли в технические вузы, но, когда есть возможность, ребята приходят играть.

- Сложно из группы играющих на трубе детей создать оркестр?

- Конечно, сложно. Мало того, что дети есть дети, и приходится все время направлять их энергию в нужное русло, но еще разные группы инструментов должны взаимодействовать. Я пытаюсь внушить им три правила оркестранта: не ори, не гони, слушай соседа. В представлении первоклассников, духовой инструмент – это громкий инструмент. И приходится тратить год и даже больше, чтобы уйти от этого ора. Постоянное преодоление. Каждую репетицию оркестра идут бои местного значения: один дергает другого, мешает, отвлекает. Но когда они концентрируются, и начинает, наконец, звучать музыка, все это прекращается, и я вижу: дети получают удовольствие, им нравится!

- Вы не устали за столько лет от этих проблем, уроков, звуков?

- Я преподаю по методике Луиса Маджио – американского музыканта, педагога, создавшего уникальный подход к игре на медных духовых инструментах. И мне нравится весь этот процесс работы с детьми. Самая хорошая специальность, когда она совпадает с твоим хобби, а если за это еще и деньги платят…

Работа в музыкальной школе довольно трудная, но есть положительные моменты. Приходит первоклассник, ничего не умеет, но, когда он после многих попыток начинает, наконец, правильно извлекать ноту, у него в глазах – счастье. Может быть, он не станет музыкантом, не будет играть в оркестре, но вот в данный момент ребенок счастлив – у него получилось!

- И последний вопрос, Александр Григорьевич: как же ваши воспитанники занимаются дома, в квартире? С сурдиной? Или – «в нашем доме поселился замечательный сосед»?

- Громкость зависит от окружающей обстановки и месторасположения музыканта. Если хотите, чтобы слушал весь подъезд, пожалуйста – в ванную: звук разнесется по всему дому. А чтобы никому не мешать, играйте в шкаф.

Беседовала Екатерина Дзюба

6 марта, в 18 часов, в Гатчинской музыкальной школе им. М.М. Ипполитова-Иванова состоится концерт в честь юбилея руководителя детского духового оркестра Александра Мартынова.