Долгий путь домой – из Германии в Россию

Итак, начнём. Наше знакомство с семьей Бершауэр-Борийчук началось с маленькой девочки Таисии. В середине мая в Гатчине в Центре творчества юных в арт-кафе «Компромисс» проходил концерт. На импровизированной сцене с большим или меньшим успехом выступали гатчинские исполнители. И вдруг появилась девочка, запела «Не для меня придёт весна», и …зал замер. Контраст между взрослым смыслом песни и крохотной девочкой был настолько разителен и, в то же время, уместен, органичен, что у некоторых слушателей на глазах выступили слёзы. 

Через некоторое время Наталья Михайловна Антонова, библиотекарь и преподаватель Гатчинской школы № 9, рассказала, что Таисия учится в их школе, а родители Таисии буквально год назад переехали в Гатчину из Германии, где прожили более 
20-ти лет. О случаях возвращения в Россию из-за границы наших соотечественников мы слышим всё чаще, тем не менее, нельзя сказать, что явление уже стало обыденным, привычным, поэтому захотелось из первых уст узнать о мотивах такого явно непростого решения, и мы договорились с семьёй переселенцев о встрече.   

Другая планета

Традиционно встречаемся в «Купринке». Суббота, в библиотеке одно мероприятие за другим. Однако для нас находят тихое местечко, и мы приступаем к разговору. На вопросы в основном отвечает Ирина. Миловидная женщина, из тех, что, достигнув определённого возраста, около 35-ти, так и остаются в нем надолго. 

- Я из поволжских немцев. Тех, что завезла ещё Екатерина II. В семье уже почти не говорили по-немецки. Когда уезжала в 2000-м, понимать, что говорят, могла, но сама не говорила. Впрочем, там это оказалось не самой большой проблемой.

Муж Дмитрий, как и Ирина, слегка смущён вниманием прессы к их семье, но виду старается не подать. Чуть выше среднего роста, крепкий. Натруженные руки человека, привыкшего к физическому труду. Всю жизнь - и в России, и в Германии, и теперь вновь в России - он работает дальнобойщиком. 

- Мечта детства. Я в юности готов был даже бесплатно работать, лишь бы ехать куда-нибудь. Дорога, «баранка» – что ещё нужно? Со временем, конечно, это прошло. Я и в Германию-то уезжал с мыслью подзаработать денег года за два, вернуться, купить собственный грузовик. Но вместо двух лет получилось более двадцати. Так сложилось.

Таисию мама предусмотрительно снабдила набором фломастеров и бумагой. Так что до поры до времени она молчала, старательно рисовала, но, обвыкнувшись, немедленно начала требовать, чтобы у неё тоже взяли интервью.

- Таисия, тебе нравится в России?

- Нравится, но я скучаю по бабушке, сестре, по всем, кто остался в Германии.

- У тебя там были друзья, подружки?

- Конечно! И много!

- А здесь?

- Пока тяжело с этим, - вздыхает девочка.   

- Где вы родились и откуда уезжали в Германию? – обращаюсь к Ирине.

- Родилась в Омской области. Нашу семью во время войны переселили с Поволжья в Сибирь. Времена были такие. Мы жили в деревне. Большой семьёй.

- Вы когда-нибудь испытывали проблемы со своим немецким происхождением? Скажем, в школе дразнили?

- Нет. Ничего такого. Но, понимаете, уже уехав в Германию, остро почувствовала такую проблему. Здесь, в России, мы вроде как не свои, немцы. А там мы тоже своими не стали, там мы – русские.

- У нас на работе, бывало, коллеги, особенно если идёт что-то вроде корпоратива, глотнув шнапса, называли меня русским, - включается в разговор Дмитрий. – Шеф одёрнет их, конечно, да и они не со зла, в шутку. Они, немцы, вообще так воспитаны, корректно, толерантно. В глаза ничего не скажут, но граница чувствовалась. У меня, например, за всё время так и не появилось там настоящего, как бывает здесь, в России, друга. 

- Да, - продолжает Ирина, - среди коренного населения друзей там завести очень тяжело. 

- Ирина, когда вы уехали в Германию? И что стало основным мотивом?

-  Мы переехали в 2000 году. 

- А почему так поздно? Большинство ведь уже в начале 90-х перебрались в Германию?

- Четыре года оформлялись документы. В 96-м подали документы, и только в 2000-м пришёл вызов.

- Немецкая бюрократия или наша?

- Просто нас девять человек уезжало. Мама сказала: «Или едем все, или никто». Вот мы и выехали. Мама, папа, мои две сестры, три брата и я с первой дочерью. У каждого оформление год-полтора, вот и задержались. 

- Вы, скорее, уезжали, что называется, по зову предков, возвращение к корням или бежали из России?

Ирина ненадолго задумывается, и Дмитрий немедленно приходит на помощь.

- Прежде всего, трудное положение в России. Особенно на селе. Город ещё кое-как выживал, а в деревне вообще беда была. 

- Да, было очень тяжело. Но я, надо сказать, ехала с интересом. Там, впереди, что-то новое. Мне было 24 года. По молодости переезжать проще. Нашим родителям было значительно сложнее. Хотя у Димы другая ситуация. Его мама, можно сказать, заманила в Германию. 

- Я не хотел переезжать. Совершенно. У меня дед плохо говорил по-русски. Он дважды побывал там, но так и не согласился на переезд: «Пошли вы к чёрту со своей Германией!» Ну и я приблизительно так же относился. Тем более, что я наполовину немец. Папа - украинец из-под Хмельницка, мама – немка. Но приехал в Германию в отпуск. Мама с сестрой уже пять лет жили там, всё звали к себе, но я не соглашался. Тогда мама предложила оформить аусвайс – внутренний паспорт. Так, на всякий случай. Если что, не надо визу получать. Вернулся домой. 1998-й, дефолт. С работой проблемы. Вот и пришлось поехать в Германию. Один, молодой, что мне терять? Поднакоплю денег и вернусь.

- Я так понимаю, вы с Ириной не были знакомы до переезда?

- Нет. Интересно, что мы оба из Омской области, но познакомились только в Германии.

- Первое впечатление от Германии. Что, может быть, удивило, стало неожиданностью?

Ирина: Всё другое. Тем более, я переехала из провинции, единственный большой город, который видела, - Омск. Там же – другая планета.

Дмитрий: Очень аккуратные города. Подстрижены трава, кусты, деревья. Всё ровное. Мне поначалу было очень трудно там ориентироваться. Если у нас идёшь по городу: здесь дом с обвалившимся углом - значит, направо; там повалено дерево - налево. В Германии же всё так ровно, одинаково, что трудно определить, где ты находишься и куда идти.

- Ирина, Дмитрий, после переезда из России появилось ли в Германии ощущение, что, вот, я наконец-то дома?

Дмитрий: Я с первого до последнего дня не воспринимал Германию как свою страну. Выйдешь на улицу и понимаешь, что ты не свободен. Какие-то писаные и неписаные правила, ограничения, рамки. На работе то же самое. Что там было важно, особенно после наших 90-х, - так ощущение стабильности. За жильё ты заплатишь, на еду и одежду вполне хватит. Если всё делаешь по закону, к тебе никто не сунется. Это важно, ничего не скажешь. Но оказалось, этого мало. 

Ирина: Нет. Восторг, эйфория поначалу, да. Но ощущения дома я не почувствовала. В принципе, и потом, на протяжении всех 20 лет его так и не возникло.

Уроки немецкого

Порой даже простая смена места работы заставляет нас изменить привычки, стиль общения с коллегами, пересмотреть отношение к делу. Как говорится: в каждой избушке свои погремушки. Что уж говорить о такой кардинальной перемене, как переезд в совершенно другую страну. Без хорошего знания языка, имея за спиной лишь опыт жизни в лихорадочной, ещё не пришедшей в себя России 90-х, им поначалу приходилось очень нелегко. Тем более так совпало, приехали они уже не в ту солидную, казалось бы, непоколебимую, навеки устоявшуюся Германию, которой она была ещё совсем недавно, а в страну тоже стоящую на пороге перемен, и перемен совсем не в лучшую сторону.

- Дмитрий, почему не удалось выполнить план: заработать денег и вернуться на Родину?

- Сейчас я даже рад этому. Иначе не встретил бы Иру, и у меня не было бы такой замечательной семьи. Но тогда… Ввели ойро, у нас тут говорят евро. Заработки упали сразу почти в два раза. До сих пор не понимаю немцев. Зачем было менять сильную марку на евро, совершенно не понятно.

- Да, было странно наблюдать, как они с раннего утра занимали очередь к банку, чтобы поменять марки на евро, - подхватывает Ирина, - ведь доходы автоматически падали. Скажем, чашка кофе стоила одну марку, после обмена уже один евро. Но если раньше человек получал, например, 3000 марок, то стал 1500 евро. То есть, чашка кофе подорожала в два раза, но они стояли в очередях счастливые.

- Действительно, странно. Немцы, вроде, люди прагматичные, расчётливые, чему радоваться?

- Пропаганда. Это как с мигрантами. Люди словно с ума сходят. Потом, со временем, понимают, каких ошибок наделали, но уже ничего не изменишь. 

- Ирина, а как у вас судьба складывалась после переезда? 

- До 2014-го я жила более-менее неплохо, в смысле материальном и общего положения. Мы так и продолжали жить одной большой семьей. В двух небольших деревушках недалеко от Бремена. У всех свое жилье, но рядом. Держались друг друга. Первое время я работала на мясокомбинате. Конвейер по обработке курицы. Работа тяжелая, потом возникли проблемы со здоровьем. Но в целом всё было в порядке. Отработала восемь лет. Пришлось уйти по состоянию здоровья. Два года искала новую работу. То есть, нужно было пройти обучение для получения новой специальности. 

- Прежний работодатель как-то возместил вам вынужденный уход и потерю работы? 

- Нет. Ведь я сама написала заявление. А доказать, что ухудшение здоровья связано с работой на конвейере, было очень сложно. В общем, через два года через знакомых знакомых нашла работу. Устроилась в дом-интернат для душевнобольных. 

- Ничего себе! Это от безысходности?

- Нет! Я хотела работать с детьми. Не просто с детьми, а больными детьми. Например, страдающими аутизмом. Но там обязательно требовалось специальное образование. Его трудно было получить. Пришлось работать со взрослыми. Помогло то, что у меня уже был опыт. У нас в деревне под Омском располагался интернат для душевнобольных. Я там сначала подрабатывала, потом работала. Этот опыт учли при приёме на работу в Германии. Очень интересная сфера деятельности. С пациентами нужно заниматься, их нужно развивать, сопровождать в различных поездках. Мне нравилось то, чем я занималась. Там тоже проработала восемь лет. 

2014-й

Переломным как в судьбе нашей страны, так и, странным образом, в судьбах наших героев стал 2014-й. Впрочем, как стало ясно из нашего разговора, это относится не только к ним, но и ко многим другим нашим соотечественникам за рубежом.

- Мы познакомились с Димой 14 февраля 2014-го. В День всех влюбленных.

- Как познакомились?

- По интернету. На сайте знакомств. А как ещё знакомиться в Германии? Это здесь, в России, ещё можно подойти на улице или в кафе. 

- Поверьте, и у нас многое изменилось в этом смысле. На улицах тоже не принято. Может быть, только уж совсем зелёная молодёжь. 

- Ну, а там тем более. Познакомились, понравились друг другу. В июне 2016-го сыграли свадьбу. Регистрировали брак в местной Ратуше. 

Немедленно из-за столика, за которым рисовала Таисия, раздалась песня «Первая любовь». Громко, наверное, даже излишне громко. 

- Таисия! Тише! Мы же в библиотеке. Фамилию при регистрации, правда, каждый решил оставить свою. Честно говоря, просто долго и лень было переделывать документы. Свадьбу гуляли в кругу семьи. Был Димин друг с семьей, мои две подруги. Сняли небольшой зал, заказали еду из ресторана, мелкие закуски готовили сами. Торт свадебный заказали. Музыка была своя, без тамады. Было скромно, но очень весело! Моя старшая сестра приготовила программу, игры. Интересно прошла свадьба и очень весело! Но приблизительно в это же время стали появляться мысли о возвращении.

- Что же случилось в 2014-м, кроме того, что вы познакомились с будущим мужем?

- Германия начала на глазах меняться. Причём, очень быстро.

- В чём причина?

- Беженцы. Это стало настоящим бедствием для страны. 

- Вы не представляете, как нагло они себя вели, - включается в разговор Дмитрий. – Неблагодарно. Например, такая картинка. Немцы приходят встречать их на вокзал. С цветами. И приносят воду, печенье, конфеты - ведь беженцы приехали. Те брезгливо выбрасывают бутылки с водой. Весь перрон вокзала, площадь завалены бутылками, печеньем. Мол, что это вы нам принесли? Меркель сказала: «Приезжайте! Мы вас ждём!» Они ожидали, наверное, что их сразу начнут здесь деньгами осыпать, в дворцах селить.

- Дима очень не любил Меркель, всё время ворчал на неё. Но когда она ушла, пошли другие, всё хуже и хуже. Он говорит: «Не думал, что Анжелу добрым словом вспомню». Но с беженцами была, наверное, её главная ошибка. Как мы, переселенцы из России, например, поступали, когда приезжали? – продолжает Ирина. - Прежде всего, нужно выучить язык. Надо уважать культуру и традиции страны, в которую ты приехал. Соблюдать законы. У нынешних мигрантов и близко этого нет. Более того, навязывают своё понимание, как нужно жить. Под их давлением немцы были вынуждены переименовать Рождественский рынок в просто Новогодний. Чтобы не раздражать приезжих названием Рождественский. 

- Ёлку свалили, - добавляет Дмитрий. – На площади стояла новогодняя ёлка. Пришли толпой, свалили. И немцы молчат. 

- Вообще, впечатление, что они запуганы, что ли. Посмотрите, что творится во всём, что касается проблем ЛГБТ. Люди они, во всяком случае, старшее поколение и особенно в деревнях, консервативные. У них на глазах творится что-то невероятное. В школах детям, начиная с младших классов, рассказывают, что мальчик с мальчиком или девочка с девочкой - это нормально, это здорово. Но они молчат. Это стало одной из причин нашего отъезда. У нас ребёнок. Скоро нужно было идти в школу. Не вести же её в такую школу?! Мы сейчас ходим в Гатчине в 9-ю, не нарадуемся.

Всё ближе к России

- Как в Германии освещали всё, что происходит в России? И как простые немцы относятся к нашей стране? 

Дмитрий: Дома мы смотрели в основном российское телевидение. Его отключили только с началом СВО. Моя мама смотрела немецкое. Когда случился Крым, она ругала Россию, Путина. Мы с ней часто спорили по этому вопросу. Я тогда купил ей смартфон, настроил нужные программы в интернете, и тон её высказываний через некоторое время изменился. Проблема немцев в том, что они полностью доверяют своему телевидению и прессе. А когда тебе со всех сторон льют в уши одну и ту же информацию, поверишь во что угодно. О политике у них вообще не принято говорить - чтобы не ссориться, да и не ляпнуть лишнего. У меня был случай. Разговариваю с соседкой, тоже приезжей, о политике. Как раз о беженцах. Мимо проходила другая соседка, коренная немка. Услышала какой-то обрывок фразы, прямо шарахнулась от нас. Страшно! 

Когда началась СВО, некоторые коллеги перестали со мной здороваться, и, вообще, довольно напряжённо всё было. Но со временем слегка успокоились. В принципе, именно СВО стало толчком к нашему переезду. Решение было принято давно, но февраль 2022-го стал последней каплей. Нас стали совершенно отрезать от Родины. Отключили телевидение русское, отменили все театральные гастроли, фильмы. Раньше мы на день рождения обязательно делали себе подарок - ездили в город на российский спектакль или фильм. Теперь всё это прикрыли. Тем более, у них сейчас принято всякие гадости говорить про Россию. Меня это всегда задевало за живое. Все-таки Россия – моя Родина, я ей за многое благодарен.

Ирина: Я ведь в Россию обязательно ездила раз в два года. Просто не по себе было, если поездка слегка откладывалась. Лишь после свадьбы с Димой, рождения Таисии я шесть лет не была в России. Взяла маленькую Таисию, полетела в Омск. Как я потом шутила: «Передержали меня в Германии». И именно в этот раз, после поездки, предложила Диме: «Давай возвращаться. Не могу я здесь больше». Он сказал: «Если ты считаешь, что так будет лучше, поехали». В 2021-м мы стали собираться, а в 2023-м переехали. 

Гатчина – прекрасный шок!

- Почему именно Гатчина? Как был сделан выбор?

Ирина: Поисками занимался муж. Он в интернете силён. Омск отпадал. Далеко всё-таки, да и, так сказать, хотелось поближе к европейской культуре. Тем более, есть такая вероятность, что в Россию переедет моя старшая дочь с мужем. Его зовут Юлиан, он коренной немец и, как ни странно, даже больше дочери склоняется к мысли о переезде. Ему тоже не нравится всё, что происходит в Германии. Побывал недавно в России, вернулся в восторге. Это он был, по сути, только в Омске и в нашей деревне. А если ему показать Петербург, Гатчину?!

Дмитрий: Москву мы отклонили сразу. Слишком большой город, шумный, дёрганный какой-то. Я там сейчас часто бываю по работе, абсолютно уверен в правильности нашего выбора. Москва и пригороды – не вариант. Оставались Владимир и Гатчина. Сначала посетили Гатчину и после нескольких дней жизни здесь смысла ехать, смотреть что-то ещё уже не было.

Ирина: Из Гатчины я вернулась в полном восторге. Очень красивый город и, что крайне важно, с европейской культурой. Люди здесь приветливые, интеллигентные. Каждый стремился нам подробно рассказать о Гатчине, показать всё, что нужно. В общем, это был прекрасный шок - посещение Гатчины. Сомнений больше не оставалось: возвращаемся в Россию и останавливаемся в Гатчине. Прошёл уже год, как мы здесь. Ни капельки не пожалели о своём решении и только всё больше убеждаемся в его правильности. 

- Где вы сейчас живёте? Как с работой?

Дмитрий: Пока снимаем квартиру, подыскиваем подходящий вариант с покупкой постоянного жилья. С работой всё в порядке. Водителей-дальнобойщиков не хватает. Я зашёл на «Авито», посмотрел варианты и через день уже устроился. 

Ирина: Моя работа пока – Таисия. Школа, музыкальная школа, уроки вокала и хореографии. Очень много времени занимает всё это. Но, с другой стороны, нужно, чтобы она поскорее влилась в русскую жизнь, культуру, почувствовала себя здесь своей. 

- Появилось ощущение, что вы вернулись домой?

Дмитрий: Безусловно. Если в Германии я выходил на улицу и чувствовал себя несвободным, не в своей тарелке, то здесь мы – дома.

Ирина: Вскоре продлевать российский паспорт приедет моя старшая дочь с мужем и внучкой Амалией. Надеюсь, и они здесь, со временем останутся. Будем жить одной большой семьей.

Андрей Павленко