Владимир Хомяков. Слово офицера

Понятно, что итог предрешён. Мигель де Сервантес был в этом сравнении совсем уж краток и пессимистичен: «Жизнь — это шахматная партия, по окончании которой и короли, и пешки ложатся в один ящик». Однако пока мы живы, партия продолжается, кто над кем возьмёт верх, закончится ли дело вничью, зависит только от нас самих.

Дебют

Ходы Судьбы в долгой партии с родом Хомяковых иногда поражали своей непредсказуемостью. 

- Я родился 2 октября 1955 года в селе Кочёво Коми-Пермяцкого автономного округа. Это километров 70 к северу от Кудымкара. 

Мне остаётся только понимающе кивать. Конечно, Кудымкар, кто же не знает, где находится этот замечательный городок. Потом посмотрел на карте. Север Уральского горного хребта. От Гатчины около 1400 км. Места глухие, тайга, болота.

- А вы знаете, как мы, Хомяковы, оказались в этих местах? О! Это интересная история! 1879 год. Мой прадед, Платон Степанович Хомяков, как и все Хомяковы, москвич. Дом его был расположен за Большим театром, ближе к Кремлю. У театра, вы же видели, огромная крыша и во время дождей дом Платона Степановича постоянно заливало. Он выкопал канаву для стока воды. Чтобы не к нему вода стекала, на Петровку, 3, а туда, по направлению к Неглинке и Кремлю. Принцесса Мария, дочка Александра II, решила посетить Большой театр. Но подъехала её карета не к парадному входу, а к служебному, прямо напротив дома моих предков. Платон Степанович перед этим сколотил деревянный мостик через канаву. Но получилось так, что карета свалилась с мостика, перевернулась. Принцесса наполучала тумаков, царапин и всё тому подобное. Император всея Руси разозлился. «Ах, так! Раз вы нанесли ущерб моей семье, я реквизирую ваш дом и вас всех накажу!» Степана Васильевича, отца виновника происшествия, вместе с младшим сыном и женой, Селезнёвой, отправили в село Богучарово Тульской губернии, в своё имение, а Платона, 19-летнего парнишку, этапом на Урал. 

- Вроде же добрый был царь, «освободитель». Отменил крепостное право, а тут такое жёсткое решение?

- Родная кровь пострадала, что тут говорить? Да и Платон Степанович, по молодости лет, конечно, начудил с этой самостоятельно вырытой канавой. Вот и уехал он на Урал. Мария Алексеевна Веденяпина была помолвлена с ним и, как жёны декабристов, последовала за Платоном Степановичем. Обвенчались они в селе Евсеево, в Троицком храме. 

- Веденяпина. Знакомая фамилия.

- Павел Веденяпин, её внучатый племянник, ведёт на канале «Звезда» программу «Код доступа». Мы с ним хорошо знакомы. Я ему передавал кой-какие документы и письма из нашего семейного архива. Что характерно, Мария Алексеевна начала там, на Урале, активно рожать. Родила шестерых. Надо отметить, что в том же указе императора Александра II о ссылке Платона Хомякова на Урал он был ещё и лишён права передачи майората. То есть, все его дети лишались права на дворянство, превращались в «государевых крестьян». Это всё я узнал, когда собирал материалы о своём деде, Григории Платоновиче Хомякове. Его приговорили к высшей мере в 1941-м. 

- За что?

- С началом Великой Отечественной войны он начал произносить «недозволенные речи». Григорий Платонович был участником Первой мировой. 112-й Уральский полк. Знамя полка находится сейчас в Пушкине. Вот он и говорил: «Мы в 1914-м с гранатами, винтовками и на лошадях воевали на вражеской территории, а сейчас с танками, самолётами, артиллерией откатились к самой Москве». Последовал донос, я его читал, и деда в ноябре 1941-го арестовали, а в декабре уже приговорили к высшей мере. Есть в деле свидетельство о смерти. Там значится «смерть от сердечной недостаточности». Как говорят компетентные историки, «сердечная недостаточность» - завуалированная формула расстрела. 

В «анкете арестованного» деда так и написано: «Православный. Из государевых крестьян». Жило это сословие относительно неплохо. Губернатор ежегодно выделял по 15 рублей семье такого крестьянина, плюс то, что сам зарабатывал после отмены крепостного права в 1861 году. В нашей семье жила бабушка Аксинья. Когда я спросил маму, кем она нам приходится, мама сказала, что она – дочь домработницы, которая служила ещё у Веденяпиной Марии Алексеевны (та затем взяла фамилию Хомякова), а дочь уже работала у Григория Платоновича. У крестьянина была своя домработница, представьте себе!

Бабушка Аксинья была «травницей», передавала этот опыт моей маме. Мама собирала травы, помню, как она будила меня среди ночи. Полнолуние, и мы шли собирать цветы картофеля. Их только в полнолуние и можно собирать. За это увлечение она потом и поплатилась. Главврач местной больницы написал на маму донос. Шарлатанство, мол, дикость – лечить людей травами. На самом деле люди не в больницу шли лечиться, а к маме, вот он и приревновал. Маму судили. Дополнительным и главным обвинением стало использование детского труда. Когда на суде меня спросили, работал ли я с мамой, собирал ли травы, я честно всё рассказал. Мне мама накануне сказала: «Говори только правду. Нельзя лгать!» Я и рассказал всё, как было. Маме, Хомяковой Евдокии Григорьевне, дали пять лет. 

Иной читатель спросит: «Что за напасть такая? Почему вы выбираете из биографий героев только негативные страницы? Очерняете наше прошлое! Одного сослали, другого расстреляли, третью посадили! Неужто не было в их судьбах ничего светлого?» Несомненно, было. Шахматная партия нашей жизни утратит всякий смысл, если клетки и фигуры на доске будут одного только тёмного или светлого цвета. Тут дело в другом. За время двух наших продолжительных бесед я не услышал от Владимира Егоровича Хомякова ни слова осуждения в адрес царей, коммунистических вождей или нынешних. Есть Родина, и мы, Хомяковы, ей служим — вот и все ответы на так называемые «сложные вопросы» истории нашего Отечества. 

А судьба делала такие замысловатые ходы, что иногда становилось непонятно, то ли издевается она, злорадная, то ли помогает. 

- Маму посадили, вы остались с отцом?

- В графе «отец» в свидетельстве о рождении стоял прочерк. Отца я впервые увидел только в 1975 году, на втором курсе военного училища. Меня вызвали к начальнику училища. Он говорит, мол, к тебе пришёл какой-то пожилой человек. Я его сразу узнал и спросил: «Почему вы сейчас говорите, что мой отец, а где вы раньше были, когда нам с мамой было очень тяжело?» Он говорит: «У тебя должна быть фотография 1962 года из санатория Усть-Качка. Я приезжал к вам». Потом я, действительно, нашёл фото. На скамейке сидим я и он. Но мне это событие не запомнилось. Я в детстве спрашивал у мамы: «Где папа? Почему он не с нами?» Она отвечала, что придёт время, и я всё узнаю. Время пришло. Мама говорила, что он делал карьеру. То, что она дочь «врага народа», могло помешать ему. В 1955 родился я, а в 1956-м отец ушёл из семьи. Сам он толком ничего по этому поводу не говорил. 

- Вроде бы, уже 1956 год, XX съезд. Начало оттепели. Страх должен отступить?

- Какое там! Инерция была ещё очень сильна. Я отца не осуждаю. Времена тогда были непростые.

- Вы поддерживали с ним отношения?

- Да. Даже хоронил его потом. 

Миттельшпиль 

Миттельшпиль - середина игры. Здесь развиваются основные события партии-жизни. Люди строят планы, задумывают комбинации, чем-то жертвуют для достижения своих далеко идущих замыслов. 

- Как появились шахматы в вашей жизни?

- О, это интересная история! После того, как маму отправили отбывать срок, я был в 4-м классе, меня определили в интернат при местной школе. Был вариант, чтобы меня взяла к себе тётя Вася, но она жила в 17 километрах от нашего посёлка.

- Простите, перебью. Тётя Вася, я правильно расслышал?

- Да, старшая сестра мамы. Дед очень хотел сына, даже имя придумал для него – Василий. Родилась девочка. Пришлось назвать Василисой. Но в семье её все звали Васей. Так вот, живёт она далеко, в школу не набегаешься. Отдали меня в интернат и прикрепили под надзор семьи Светы Щербаковой, моей соседки по парте. Чтобы я не пошёл по скользкой дорожке. Её мама работала секретарём в суде, папа Аркадий Петрович – следователь прокуратуры. А тесть его - судья Максим Николаевич Щукин. Тот самый, что посадил маму. Я оставался на ужин у Щербаковых. После ужина приходил дядя Максим, судья, и играл с зятем в шахматы. Я стоял, смотрел, уже кое-что соображал. Как-то, помню, говорю следователю, дяде Аркадию: «Не берите коня! Дядя Максим специально им жертвует. Там мат в два хода!» Дядя Максим как закричит: «А ну, замолчи! Маму твою посадил, и тебя посажу, если лезть не в свои дела будешь!» А я ему: «Не посадите! Я несовершеннолетний! Сами на суде говорили про использование труда несовершеннолетних!»

- Вот не хочется говорить банальности, но по-другому не скажешь! В кино такое покажешь, скажут – придумал! Так затейливо всё у вас сложилось! А не было желания отомстить как-нибудь?

- Так я и отомстил. Его сыну Толе. Мы с ним в одном классе учились. Стащил у Толи кашне, шарфик такой. Взял чернильницу, облил его чернилами. Он не заметил, одел кашне, стоит весь фиолетовый! Мне, конечно, сильно влетело потом. Поставили на учёт в детской комнате милиции, долго не принимали в пионеры и тому подобное. Правда, чуть позже сложилось так, что я спас Толика от очень больших неприятностей. Его папа посадил какого-то парня из деревни рядом с нашим посёлком. Оттуда приехали местные. С кольями в руках, очень решительные. Напали на Толю, через сына хотели отцу-судье отомстить. Втроём на одного. Повалили его, начали избивать. Я вступился, тоже схватил дубину, отогнал их.   

- Вы росли, судя по всему, хулиганистым парнишкой?

- Да, оставшись один, обозлённый на весь мир, мог и дел натворить. Но хорошо запомнил разговор с участковой. Женщина, старший лейтенант. Она и жалела меня, видимо, и, в то же время, говорила очень строго, твёрдо. Что она вынуждена поставить меня на учёт в детской комнате милиции, а это первый шаг в очень опасном направлении. Что я загублю всю свою жизнь, если не одумаюсь. Я тогда, в 4-м классе, сразу повзрослел. Больше себе дуростей не позволял. Наоборот, разнимал драки, заступался за наших девчонок перед старшеклассниками. Классная руководительница предложила меня на должность старосты класса. Ребята проголосовали за меня. Шахматы и, вообще, спорт очень помогали. Бег, лыжи. Довольно скоро у меня уже был 2-й юношеский разряд. В 10-м классе стал чемпионом Коми-Пермяцкого автономного округа по лыжам. В военное училище пришёл уже подготовленным человеком.

- Почему именно военную дорогу выбрали? 

- Меня школьный комитет комсомола рекомендовал к поступлению в Пермский государственный университет на юридический факультет. Это была моя мечта и цель. Мама перед тем, как её отправили на зону, сказала, что я обязательно должен стать коммунистом и судьей. Наша семья столкнулась со многими несправедливостями. Я должен бороться с ними. И передала мне слова дедушки, которые тот сказал своим дочерям незадолго до ареста. Что они должны помнить своё происхождение, они – Хомяковы. Выходя замуж, дочери не должны были менять фамилию. Их дети тоже обязаны были сохранять родовую фамилию, хранить память о своих предках. Я в детстве ещё толком не знал, кто такие Хомяковы, чем славен этот род, но понимал, что на мне лежит большая ответственность. Итак, школьный комсомол дал мне направление на юрфак университета. Но направление должны были утвердить в райкоме партии. Меня вызвали в райком и сказали, что, мол, они посмотрели мои документы, спортивные достижения, посоветовались с руководством школы и пришли к выводу, что мне лучше идти по военной стезе. Советуют мне поступать в Пермское военное авиационно-техническое училище имени Ленинского комсомола. 

- «Без меня меня женили» это называется…

- А я и не возражал. Стану офицером, будут у меня специальность и высшее образование. А в перспективе всё равно постараюсь получить юридическое образование. Забегая вперёд, скажу: так оно и вышло. Потом уже узнал, что в роду Хомяковых было очень много военных. Сам Алексей Степанович, философ, богослов, один из самых известных представителей нашей фамилии, отдал долг воинской службе. Сначала был кирасиром, потом служил в конной гвардии. Я только продолжал традиции предков, сам в тот момент даже не догадываясь об этом. 

- Яркой страницей вашей жизни стал Афганистан? 

- Про Афганистан не хочется говорить наспех. Это была, конечно, отдельная страница моей жизни. Я дважды там побывал в командировках. Первая - 1979–1980 гг. – более-менее спокойная. Мы обеспечивали как раз ввод нашего ограниченного контингента на территорию этой страны. Вторая - 1983–1984 гг. - совсем неспокойная. Участвовал в ряде боевых операций. Награждён орденом Красного Знамени, медалями. 

- Вы в авиации служили?

- Мы занимались авиационной разведкой. Уходили небольшими группами по три-четыре человека в горы. Вели наблюдение за противником. Если замечали скопления душманов, их караваны, стоянки, сообщали в штаб, и там уже принималось решение атаковать цель или нет. При атаке корректировали огонь с земли. Сейчас смотрю за боевыми действиями на Украине. Летают разведывательные беспилотники. У них всё, как на ладони. Мы тогда выполняли их работу. Ползали по горам, прятались от вражеских и просто сторонних глаз. Небо и земля с той 
войной, конечно. Но про Афганистан нужно говорить или много, или ничего. Отдельная история в моей судьбе.

- Когда вы стали понимать себя как наследника древней династии Хомяковых?

- Не сразу, совсем не сразу. На третьем курсе училища мне позвонила мама из города Нальчика. Она уже давно освободилась по УДО (условно-досрочно). В колонии мама не оставляла своих занятий травами. Лечила заключённых, охранников. После к нам домой приезжали жёны контролеров колонии. За отварами травы. Значит, что-то мама такое знала в травах, раз к ней за сотни километров ехали люди. Работала уборщицей в булочной и книжном магазине. Подружилась с новым главврачом и каждый год по путёвке ездила в санатории. 

В Нальчике она познакомилась с местной звездой, сейчас легендой, заслуженной артисткой РСФСР и Кабардино-Балкарии Соней Сахатгериевной Шериевой. Исполнительницей народных танцев. Оказалось, что она наша родственница по линии младшей сестры Алексея Степановича Хомякова, Анны. Соня Шериева ездила с нами по Кабардино-Балкарии, неоднократно вызывала на сцену. Говорила, как она счастлива обрести новых родственников на Урале. Показывала памятные места, связанные с историей нашего рода. 

Потом мы с мамой поехали в Тульскую область, в Богучарово. Там стоял храм Сретения Господня, построенный прабабушкой мамы, Марьей Алексеевной Хомяковой в честь победы над Наполеоном. В то время в храме располагалось овощехранилище. Мама зашла в правый придел храма, попросила меня отодвинуть ящики с клубникой и черешней от стены. Я отодвинул. Местная работница по просьбе мамы принесла ведро воды и тряпку. Мама принялась отмывать грязную стену. И постепенно появилась надпись с именем нашей родственницы, года рождения и смерти Марьи Алексеевны. Она там была похоронена. Сейчас храм, слава Богу, восстановлен. 

Я слушал Владимира Егоровича, его рассказы о тех или иных перипетиях собственной судьбы, судьбах предков, напрямую связанных с историей нашей Родины. Ни слова упрёка, указания на тот или иной проступок властей, дальних и ближних начальников. Как же он отличается от ставшего уже привычным оскорбительного, хамоватого тона людей, берущихся за оценки нашей истории и сегодняшнего положения страны. Может быть, всё дело в чувстве собственного достоинства? Человек, уважающий себя, свою историю и историю предков, никогда не позволит себе опускаться до оскорблений, коверкания фамилий, откровенного издевательства над прошлым и настоящим. И дело здесь не в том, что Владимир Егорович принадлежит к знатному роду. В «Гатчинской правде» было опубликовано множество интервью подобного рода. Например, с Андреем Колобовниковым из Сиверской, Константином Ивановым и Владиславом Кисловым из Гатчины, да всех не перечесть. Если человек занимается изучением истории своего рода, отчего дома, места, где он родился, то постепенно приходит понимание, что ты – лишь крохотное звено в бесконечной цепочке поколений. Что стоишь ты на плечах множества людей. В значительном своём большинстве – людей умных, талантливых, способных на решительный поступок, на подвиг. Иначе наша страна не выжила бы в гибельных бурях прошлых веков, не стала бы такой огромной и могучей. 

Уважение к предкам рождает уважение к себе. Не позволяет быть пошлым, скорым на оценки, как прошлого, так и сегодняшнего дня. Обливать грязью всё на свете, саркастически усмехаться, радоваться любой неудаче своей страны - удел людей слабых, «без роду, без племени». Познавая прошлое, жизнь и судьбы предков, ты познаёшь, прежде всего, самого себя. 

- Но всё же я оставался обычным советским офицером. И пока служил, большого внимания этому вопросу не уделял. Только когда встретился с троюродным братом Хомяковым Александром Ивановичем, он закончил военную службу генерал-майором юстиции, председателем Северного флотского военного суда, это было в 1978 году, он мне сказал: «Володя, мы из дворян!» Я расхохотался. Говорю: «Я на Урале жил, в самой простой семье, ты из деревни под Курском, какие там дворяне!» Он спокойно говорит: «Давай дадим друг другу честное офицерское слово, что, когда закончим службу, займёмся восстановлением памяти о роде Хомяковых». 

Дали слово, пожали руки друг другу, расстались. Всё это тогда было почти в шутку, во всяком случае, я это так воспринимал, но вот пришло время, и я занимаюсь восстановлением памяти своих предков. Как и договаривались с братом. После увольнения в 1998 году опять поехал в Тульскую область, посёлок Октябрьский, усадьба Богучарово. Там музей Алексея Степановича Хомякова. Познакомился с директором музея Ольгой Михайловной Сторожко. Что характерно, захожу в музей, Ольга Михайловна говорит: «Постойте, постойте!» Смотрит на меня, потом на портрет, опять на меня. «Это не с вас писали портрет Алексея Степановича? А вот руки так сложите, как на портрете. Копия!» С этого момента началась наша дружба с работниками музея. Потом я взялся за восстановление храма преподобного Александра Свирского в селе Хомяково, это в четырёх километрах от Богучарово. Сейчас он уже почти в полном порядке. 

Эндшпиль 

Заключительная часть шахматной партии называется эндшпилем. Игра подходит к логическому своему завершению.           Всё, что сделано в дебюте и середине игры, все ходы, замыслы, удачи и ошибки обретают свой окончательный смысл, итог ближе к финалу игры - жизни. Владимир Хомяков исполнил свою мечту и просьбу матери. Окончил Калининградский университет, получил диплом юриста. Но не остановился на этом. Так же, заочно, отучился в ЛГУ им. Жданова на экономико-правовом факультете. Работал адвокатом в Петербургской коллегии адвокатов. Но главным делом своей жизни всё же считает восстановление памяти рода Хомяковых, возвращение к тем ценностям, которые мы в бесконечных бурях прошлого века едва не утратили. Вера в Бога, любовь к Отечеству. Казалось бы, всё очень просто, но известно же, что нет ничего сложнее, чем жить по простым заповедям. Наверное, отсюда желание работать с подрастающим поколением, постараться им передать свой опыт и знания. 

- В Сиверской я веду шахматный клуб «Колокольчик». Сейчас у нас в помещении идёт ремонт, занятия временно прекратились, но родители и дети постоянно спрашивают, когда же мы вернёмся к шахматам?! Значит, нужен я им, и шахматы нужны, что бы там не говорили о подрастающем поколении. В Вырице уже третий год занимаюсь с приёмными детьми-инвалидами в АНО «Умиление». В 2006 году настоятель храма Тихвинской иконы Божьей Матери протоиерей Алексей Терентьев, упокой Господи душу его, недавно ушёл от нас, и тогдашний директор Сиверской школы искусств Алексей Алексеевич Лысогоров провели Троицкий фестиваль, посвящённый 100-летию баяна и аккордеона. Я в меру сил помогал, потом небольшой перерыв, а с 2013 года возобновился ежегодный Троицкий фестиваль.   

- Когда вы пришли к вере, к Богу?

- Фактически я крещён 4 марта 1956 года. Мама тайно крестила меня. А в 1975-м пришёл к вере уже по-настоящему. Когда с мамой ездили по Тульской области. Когда открылась надпись на стене храма, когда понял, что я потомок древнего рода. Крестик носил всегда. Никто мне ничего не говорил. Понимали люди, что не так всё просто в этом мире, как утверждали материалисты. Есть что-то выше нас. Я это тогда ещё, в середине 1970-х понял. Живу просто: верую в Бога, служу 
Отечеству! 

Андрей Павленко