О старых домах Гатчины, приговорённых к сносу

Тем более это касается деревянных домов, которые не были рассчитаны на долгую жизнь. Обычно они имеют неглубокий слабый фундамент, сложенный из хрупкого известняка, а под верандами вообще только опорные столбы из того же камня или кирпича. Не будем забывать, что после 1917 года за ними не было должного ухода. В результате если фасады выглядят более-менее прилично, внутренние конструкции будут перекошены до того, что ни одна дверь не сможет закрываться целиком, в полах, стенах и потолках будут зиять глубокие и иногда сквозные трещины, электропроводка будет ветхая, трубы старые и гнилые… Я это пишу не как сторонний наблюдатель, а как житель одного из таких зданий, попавших в программу расселения до 2032 года. 

Между тем утрата остатков старины может вызвать грустные мысли. Возможно, потому, что мы привыкли к определенному пейзажу, и нам не хочется его менять. Также есть страх новой архитектуры. Ведь чаще всего на смену старому и ветхому, но привычному и симпатичному, приходит нечто огромное и некрасивое. В результате, благодаря действиям неравнодушной общественности значительная часть старых зданий на улице Чкалова и в нескольких других местах, вошедшая в первую группу расселения, была признана ценной и подлежащей сохранению.

Но правильно ли сохранять всё? 

Равноценны ли все эти памятники деревянного зодчества? Не лучше ли, выбрав отдельные по-настоящему ценные образцы, пожертвовать всем остальным? Какова, например, ценность одноэтажного обезличенного и крайне запущенного здания на углу улиц Чкалова и Леонова, с которым ничего нельзя сделать, как только снести и отстроить вновь? В чем ценность еще одного обезличенного и ветхого строения на той же улице, которое всюду называется гостиницей Веревкина? 

Обычно ценность дома определяет его возраст, внешний облик, место в панораме улицы, история и связь с жизнью известных людей. Специалисты определяют автора и время строительства, решают, насколько редки или наоборот типичны его форма, внешний вид и планировка, имеются ли похожие образцы или он уникален, и на основании этого принимают решение. 

Если мы будем применять эти критерии, то придется согласиться, что почти все значимые памятники деревянной архитектуры Гатчина уже потеряла. У нас почти не осталось достопримечательных домов, к которым можно было бы подойти и с гордостью сказать: вот здесь происходило то-то, а это здание интересно тем-то. Последняя печальная и невосполнимая потеря — особняк с башней на улице Чкалова, д. 51, в котором до пожара полностью сохранялись уникальные интерьеры с отделкой стен и потолков деревом и кафельной плиткой. 

Впрочем, в последнее десятилетие на той же улице появилось немало сооружений, которые не просто хороши собой, но могут стать украшением места. Например, дом 30, в лепном декоре которого удалось повторить деревянную отделку строения, стоявшего на его месте. Неплох дом 10Б, 16 и 21, который намного интереснее своего деревянного предшественника. Вообще, современники всегда ругают современную архитектуру, а потомки ее идеализируют. Многие примеры доказывают, что сейчас немало архитекторов, имеющих и знания, и способности.

В Сети уже появились перечни и фотографии некоторых домов, вошедших в ноябрьский список 2024 года. Почти все они – безликие бараки, не примечательные ни наружностью, ни своим прошлым. 

Старожил Гатчины на улице Карла Маркса

Между тем в этих любительских фотоотчетах, полных горестных сожалений, я не нашел маленького и скромного дома 28 по улице Карла Маркса. Несмотря на ремонты и недавнюю замену старых окон на современные стеклопакеты, он все же сохранил следы своей простой красоты: обшивку широкими гладкими досками, профилированные лопатки на углах и наличники над окнами в форме архивольтов. По этим деталям видно, что он старожил места. 

Дом построен в середине XIX в. и относится к самым старым зданиям нашего города. В фондах Гатчинского дворца хранится его проект 1849 года. Он составлен гатчинским архитектором В.В. Васильевым для князя В.П. Голицына. Это типовой образец жилой застройки времени Николая I, когда на месте улицы Карла Маркса была проведена городская граница в виде бульвара, и она стала активно застраиваться. По своей ценности дом 28 ничем не уступает ни «дому Ольдерогге» на Красной улице, ни дому на Соборной, 8, которые ненамного старше его. Между тем без всякой историко-культурной экспертизы, на основании только выводов некоего ИП, он приговорен к сносу. Его потеря станет серьезной утратой и значительно обеднит историческую ценность и архитектурную привлекательность Гатчины.

Чем примечателен дом 22 на улице Володарского?

Другой дом, наоборот, не забыт любителями старины и вызывает интерес у туристов – дом 22 на улице Володарского. Вместе с одноэтажным строением 22А, где в совсем давние времена размещалась конюшня, прачечная и жилье прислуги, еще одним доходным домом по соседству (Соборная, 28) и большим каменным зданием в глубине участка (корпус Вещевого рынка) он составляет единый комплекс, когда-то принадлежавший одному владельцу (возможно, купцу Вязову). До начала 2000-х годов во дворе сохранялись остатки старинного ледника, который использовался как гараж. В Сети можно найти открытку 1910-х годов, на которой помещено семь достопримечательных видов города. И среди них перспектива нынешней улицы Володарского с домом 22. 

С 1944 года на протяжении 50 лет в нем жила детский врач Клара (по паспорту Клотильда) Викторовна Способина. Некогда ее знал весь город. В 1949 году после окончания Ленинградского педиатрического института она по своему твердому решению отправилась на практику в тяжелые условия послевоенного Таджикистана. После 1954 года работала участковым врачом, а затем до середины 1980-х годов занимала пост заместителя главврача по детству и родовспоможению Гатчины и Гатчинского района. Будучи энергичным человеком и общественницей, она немало сделала для развития детской медицины и вылечила не одно поколение гатчинских детей.

Был известен, но в более узких кругах Москвы, брат Клары Викторовны – Виктор, который после окончания института жил в столице и работал в космической сфере. Он, в частности, участвовал в советской программе «Энергия-Буран».

Своей формой дом 22 типичен для архитектуры начала XX века: это большой и грузный параллелепипед, к которому на лицевой стороне приделана массивная двухэтажная веранда. Его можно назвать домом-комодом. Подобных в Гатчине имелось немало, и отдельные редкие образцы сохранились доныне (например, ул. Чкалова, 58). Но уникален он тем, что его одели в элементы стиля с условным названием «деревянный модерн»: фасады покрыли профилированной вагонкой, положив ее под разными углами, а швы прикрыли длинными досками, имитировав фахверк; под сильно вынесенным карнизом установили консоли очень оригинальной формы, какие мы больше нигде не увидим, а кровля получила форму низкой полувальмы. 

В конце 1950-х гг. здание прошло капитальный ремонт, в ходе которого были усилены конструкции, изменилась внутренняя планировка (две пятикомнатные коммуналки разделили на четыре отдельные квартиры), а с фасада, по рассказам старожила, исчезли некоторые украшения. Несмотря на это, доныне сохранились интересные элементы отделки в некоторых комнатах и верандах обоих этажей, частично дубовые паркеты, а в одной из квартир – очень интересная финская печь в стиле модерн. Сохранились и следы прежней планировки: в одной из квартир портал входной двери, под штукатуркой скрывается еще несколько дверей, а граница между старинным паркетом и советским дощатым полом указывает направление уничтоженных стен.

Когда-то дом 22 был одним из множества. Сейчас он единственный такой, и этим ценен. Он неплохо сохранился, хотя видно, что фундамент сильно и неравномерно просел. Уже есть призывы организовать в нем «какой-нибудь музей», но это, конечно же, чистый романтизм. В результате, к маю 2032 года место будет освобождено. В дальнейшем, очевидно, то же случится с соседними строениями, и так уголок старого города, который пережил все перипетии XX века и сохранил свою цельность, перестанет существовать.

Брандмауэры Гатчины

Хочется здесь еще сказать о брандмауэрах. Так называют глухую кирпичную стену, поставленную на самой границе участка (от нем. brandmauer – пожарная стена) для предупреждения распространения пожара на соседнее владение. В Сети еще можно найти мою очень давнюю статью «Остатки капитализма», посвященную брандмауэрам Гатчины. У нас их немало, но на главных улицах они обычно не вызывают интереса. Это просто торцевая стена, которая видна в том случае, если соседний участок остался незастроенным. Вспомним, например, гостиницу «Гарден-хауз» на проспекте 25 Октября. Необычными и удивительными всегда кажутся глухие кирпичные стены деревянных домов. 

Хорошо известен брандмауэр треугольного дома 19 на улице Горького, форма которого повторяет неудобный треугольный план земельного участка. 

Еще один подобный архитектурный элемент можно видеть на доме 5 по улице Радищева. Он известен благодаря росписям с изображением всадника и горниста. После благоустройства двора на него открылся очень хороший вид, и он стал в некотором роде украшением этой части города, которая сама по себе довольно безлика и непривлекательна.

Но совершенно не ожидаешь увидеть брандмауэр в том месте, где строения живописно расположены посреди зелени и деревьев, — на доме 75А по улице Чкалова, который виден с улицы Горького за сквером Терентьева. Раздача земли в этом месте под застройку велась в начале 1790-х годов. Из-за особенностей направления дорог план частных владений мог быть не только прямоугольным, но треугольным и трапециевидным. Во многих случаях он сохранялся до начала XX века. Поэтому отдельные здания приобрели необычную форму или оказались в необычном расположении. 

В Петербурге противопожарные стены старых домов давно приобрели самостоятельное значение наряду со знаменитыми дворами-колодцами. Старым кварталам Гатчины, где их не ожидаешь увидеть, они придают оригинальный вид и побуждают вспомнить историю. Но дом 75А по улице Чкалова и дом 5 по улице Радищева с росписями приговорены к сносу. На их месте со временем могут появиться гораздо более удобные многоэтажные жилища с окнами и балконами на всех четырех сторонах, вот только город потеряет свою необыкновенную достопримечательность. 

Историческая среда

Для облика любого старинного поселения большую ценность представляет не просто отдельное строение, а вся среда. В Гатчине к ней относятся ледники, каретники, дровяные сараи, прачечные, которые кое-где еще можно найти. Старое здание всегда вносит в современную застройку разнообразие, которое радует глаз, а его небольшой размер дает улице простор и воздух. 

Я застал времена, когда перед детским садом № 19 на улице Володарского было большое открытое место, на котором стоял двухэтажный деревянный дом темно-вишневого цвета. В конце 1980-х годов его снесли и позднее заменили современным гигантом. Эта часть улицы превратилась в темный неприятный коридор, который хочется пройти как можно быстрее. 

Но приходится быть реалистом, потому что даже на наследие большей значимости часто не хватает ни внимания, ни средств. Многие наверняка еще помнят те времена, когда на единственной оставшейся стене какого-нибудь здания-памятника гордо красовалась табличка «Охраняется государством».

Поэтому еще раз задам вопрос: все ли архитектурное наследие Гатчины равноценно и достойно сохранения? Не будет ли правильнее из всей массы так называемых памятников отобрать действительно ценные и сохранить в подлинном виде именно их как основу архитектурного, культурного и исторического пространства столицы региона? 

Тщательно и грамотно отреставрированные, они станут предметом внимания исследователей и привлекут любителей старины. Художникам они дадут исторические виды, для архитекторов они станут предметом изучения и вдохновения. А мы, простые жители, будем иметь перед глазами образцы архитектуры, которые украсят наш благоустроенный в будущем город.

Разумеется, решение должны принимать специалисты на основании историко-культурной экспертизы. Иначе в одном случае на улицах Гатчины останутся ничем не примечательные и очень плохо отремонтированные покосившиеся дома, а в другом она рискует превратиться в безликий город параллелепипедов с единственным небольшим заповедным участком.

Андрей Спащанский, ГМЗ «Петергоф», хранитель  дворца Петра I в Стрельне