«Неувядаемый Цвет» Инны Изотовой

Мастерская «Неувядаемый Цвет» Инны Изотовой в бизнес-инкубаторе креативных индустрий Ленинградской области, который расположен в поселке Тайцы Гатчинского округа, полна света и позитивной энергии.

- Почему вы назвали свою художественную мастерскую «Неувядаемый Цвет»?

- Это связано с иконой Божией Матери «Неувядаемый Цвет». Я к ней не раз прибегала в своих чаяниях, и к тому же она очень красивая. Образ Богоматери, которая в одной руке придерживает младенца Христа, а в другой держит скипетр, весь покрытый цветами, полон смысла и символизма. Она дарует вдохновение, помогает раскрывать творческие способности, наполняет верой в успех. А еще у меня ассоциация с птицей Феникс как с символом неиссякаемой энергии и работой реставратора, который дает вторую жизнь предметам искусства.

- Всегда интересно, как человек пришел к выбору профессии, что им двигало, и почему так зацепило, что он много лет не изменяет своему решению? Каким был ваш путь? 

- Я родилась в Республике Коми. В Петербург приехала учиться и с тех пор живу здесь. Осознание того, что Эрмитаж находится в двух часах езды от меня, греет мне душу. 

Сначала окончила реставрационно-художественный лицей. Направление – альфрейная живопись (интерьерная роспись) и реставрация. Мы работали на многочисленных памятниках архитектуры Санкт-Петербурга. Проучилась несколько курсов в педагогическом университете, где восхищалась лекциями по мировой художественной культуре, а потом – на кафедре «Реставрации и живописи» в Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии имени Штиглица. Здесь постигала азы станковой реставрации, полихромного золочения и очень любила посещать класс живописи у народного художника России Бориса Ивановича Шаманова. 

В 2005 году, после защиты диплома, жила в северных широтах в прекрасном местечке – деревне Онежье. Делала атрибуцию станковых памятников и икон. Больше трех лет пребывала в церковном доме и постигала христианский мир изнутри. Это было очень интересно. Потом уехала расписывать храмы в византийском стиле.   

- Ваши родители связаны с творчеством?

- Мои родители – медики. Когда я стала реставратором и подводила клей в грунт шприцами, часто вспоминала, как в детстве играла в больницу. Реставрация где-то рядом с медициной: не только врачует предметы искусства, но и лечит душу. 

В академии Штиглица у нас была практика в Русском музее. И я очень полюбила рамы. У меня есть книга «Одеть картину», которая в то время была выпущена отделом рам Русского музея. Это раритетное издание. Видите, сколько в книге закладок? Ими отмечены рамы, которые я имела честь реставрировать.

Посчастливилось побывать и в запасниках Русского музея, пос-ле чего я еще больше с упоением углубилась в свою профессию.

- Но вы не сразу пришли в профессию. Как это произошло?

 - Реставрационный лицей дал мне толчок в нужном направлении. Но пришла я туда чисто случайно.

Изначально, не имея за плечами никакой подготовки, я приехала с севера поступать на модельера. Рисовала пачками ходящих по подиуму девушек, прикидывала фактуры, ткани. Но когда на модельера не поступила, меня просто привели в реставрационный лицей и сказали: «Учись!» И как-то хорошо все пошло. 

Я за два года освоила то, что осваивают в художественной школе годами. У меня было много педагогов. Я подрабатывала, сама снимала жилье, а все остальные деньги тратила на образование. Поэтому постоянно стояла перед сложным выбором: учусь или не учусь. Мама меня поддерживала. Никаких других серьезных помощников не было. Но была большая тяга к знаниям. Я понимала, что это мое, меня это наполняет, я получаю удовлетворение – значит, мне нужно учиться.

По чистой случайности еще во время учебы в институте имени А.И. Герцена я попала к художникам-постимпрессионистам Озеровым. Они работали маслом. И мне в наследство от них досталось это богатство. Марина Николаевна Озерова была замечательным художником и чутким человеком. Мария Яковлевна, ее дочь, училась в Академии художеств на архитектурном факультете. Сейчас пытаюсь их отблагодарить – написать большой портрет. 

Вот такой синтез меня формировал. 

- Мастерская в поселке Тайцы – не единственное место работы?

 - Конечно, нет. Я постоянно выезжаю на различные интересные объекты. Например, сейчас в бывших зданиях завода «Арсенал» на Финляндском вокзале открывается общественное пространство. В производственном цехе, корпусах бывших мастерских и внутреннем дворе завода 1840-х годов постройки разместится огромный комплекс: улица ресторанов и баров, выставочные пространства, залы для мероприятий, концепт-магазин дизайнерской мебели, андеграундный ночной клуб и уличная территория. А еще там строится очень большая фотостудия, для которой мы делаем декор стен арт-бетоном с моей подругой. 

- Вы занимаетесь разработкой мебельного декора, золочением и орнаментами. Откуда к вам поступают заказы? 

- Сотрудничаю с мебельными производствами. Я сама некоторое время работала художником в одной мебельной компании. Для себя как для художника я открыла большое поле деятельности, где прикладное искусство соединяется с промышленными вещами. Здесь я нашла свою нишу. И продолжаю работать в этом направлении.

- Ваши самые известные заказчики и самые интересные заказы?

- Самые известные имена я не могу вам раскрыть. У меня много частных заказов, в том числе московских. А что касается всего остального, то я, например, работала с известным французским дизайнером Пабло Молино. Это было интересное время.

Для Храма Воскресения Христова (Спас на Крови) – одного из самых удивительных памятников архитектуры Санкт-Петербурга конца XIX – начала XX века – разрабатывала орнаменты аналоев в стиле их создателя, архитектора Парланда. И сейчас эти аналои можно увидеть в храме. На них лежат святые иконы к праздникам. 

- Какая роскошная авторская рама для портрета, какая великолепная мебель у вас в работе! 

- Сейчас интересных заказов много. Стараюсь рассказывать о них в соцсетях. Например, для коллекционного шкафа музейного представительского класса, в котором должны храниться сабли, делала фронтоны с интересными львами: соединение русского лубка с Византией. Все были в восторге!

Нам поступил заказ сделать реплику росписи на холсте, который украсит потолок частного здания недалеко от Исаакиевского собора. Историческое здание в Петербурге пять лет стояло без отопления, и все пришлось делать заново. Этот заказ мы начали выполнять летом и только в январе завершили. В декабре после монтажа ездила корректировать цветовую гамму, потому что всегда нужна дополнительная точная сверка на месте. 

Сама роспись потолочного плафона исполнялась под маркетри. Это роскошный стиль мебели и декоративного искусства, характеризующийся изысканными узорами и изображениями, созданными путем инкрустации поверхности деревянных изделий дорогими отделочными материалами.

Стены входной группы были подлинные маркетри. Вырезаны в технике коллаж в дубе, а затем из разных других тонов дуба сделаны вставки. Я училась этому на курсах не так много, это очень трудоемкий процесс. В свое время он был очень востребован, поэтому в запасниках Эрмитажа такого богатства много, как и в остальной мебели XVIII–XIX веков. 

- Какими знаниями нужно обладать, чтобы самому разрабатывать уникальные технологии и покрытия? 

- Учиться всегда и размышлять над материалами. Это главные задачи. Ум не должен зажиматься рамками учебной программы. И если ты привык разбираться в вопросах, в которые погружаешься, естественно, это помогает развиваться дальше.

Когда я столкнулась с мебельным производством, у меня все совпало. Поняла, что могу привнести новые сочетания фактур в промышленные краски, компилировать между собой и создать что-то другое. Моя любимая британская компания «Sterling Studios» тоже «химичит». Тут и погружение в современный материал, и знание его особенностей, и работа с технологами. Я постоянно мониторю, что происходит в мире. Когда хочешь что-то «сказать», нужно понимать, каким языком и как это выразить.

Моя задача как художника – раскрыть и воплотить замысел дизайнера. Дизайнер ведь только «на пальцах» рассказывает. Например, говорит: «Хочу, чтобы создали на мебели фактуру шелка». Соответственно, выбираешь фактуру, потом дорабатываешь с технологом, как это должно выглядеть, чтобы было похожим на шелк. И добиваешься, чтобы на одной и той же мебельной детали тон из шоколадно-коричневого перетекал в красивый шоколадно-молочный. 

- У Вас есть интересные наработки: записи, тетрадки, рецептуры. Вы готовы запатентовать свои технологии?

- Хотела бы. В том числе технологию Crackle. Знаю, как подобное делают британцы, но мы пошли другим путем. По видимости похоже, а внутри все другое. 

- Есть ли у вас время на отдых? 

- В обычном понимании я не отдыхаю, а переключаюсь с одного вида деятельности на другой. Если буду заниматься только, например, золочением, то выгорю очень быстро. А так спустя время, отдохнув, уже скучаю по этой работе. И тут как раз приходит заказ, в который я с удовольствием окунаюсь. 

Сейчас меня сильно увлекла пластика. Не просто рисую орнаменты, а работаю в материале. 

Но в целом двигаюсь только в одном выбранном направлении, а на другие даже не хочу тратить свою энергию. У меня и так очень большой диапазон в своей области. Так сказать, разбег большой, но на своем поле.

- Вы прекрасно выглядите. Каким занимаетесь спортом?

- Спортом не занимаюсь. У меня работа такая, что не растолстеешь. Когда лазаешь по лесам, а стена 30 квадратных мет-ров, получаешь очень хорошую физическую нагрузку. 

- Ваш супруг – профессиональный инженер-монтажник, занимается сборкой мебели? 

- Да, он ведущий специалист Санкт-Петербурга. Занимается элитной мебелью – гениально читает чертежи, учит новичков. У них заказы зачастую очень сложной сборки, например, целые помещения от пола до потолка: биб-
лиотеки, рабочие кабинеты. В этом сегменте требования предъявляются высочайшие. При этом отдельные части мебели или декора нужно не только собрать, но и свести. Объекты замыкаются на монтажниках, от качества их работы зависит конечный результат, поэтому мало профессионалов, их все любят. 

- Вы все время на работе. А с кем дети?

- У меня четверо детей, трое из них несовершеннолетние. И замечательная свекровь – Тамара Павловна Кудрявцева. Это гениальная бабушка, добрейший человек. А я мозг, который направляет, куда всем идти и чем заниматься. 

- Сейчас только ленивый не обсуждает возможности искусственного интеллекта. Может ли он заменить труд реставратора? Или уже заменяет? 

- Совершенно точно не заменит. Во всяком случае пока человек может размышлять, думать, фантазировать. А искусственному интеллекту творчество не подвластно, он все равно проецирует человеческую мысль. 

На форуме креативных бизнес-индустрий в Эрарте имела честь познакомиться с мастером акварели Еленой Базановой. Она вела мастер-класс, и это было для меня огромным подарком, потому что она специалист такого высокого уровня, каких в нашей стране можно по пальцам руки пересчитать. Мы тоже говорили об искусственном интеллекте. Она считает, что пока искусственный интеллект может компилировать только то, что было. Область рождения и творения ему не подвластна. А человек может скомпилировать то, что было, и создать свое! Главное, нам самим не деградировать!

Татьяна Можаева