Тимур Паламарчук: «Мы успели сесть в последний поезд…»

- Я увольнялся из украинской армии в звании майора, а вернулся на Украину простым рядовым. Только уже в составе наших, российских подразделений. Но мне было всё равно. Тогда, в 
2022-м, профессионалов, тем более артиллеристов, категорически не хватало. Рядовым – так рядовым! Я всегда буду там, где нужен своей Родине, какие здесь могут быть вопросы!? – сразу пояснил Тимур Олегович Паламарчук.

Энергичность, коммуникабельность, инициатива, – вот, пожалуй, ключевые слова, характеризующие моего собеседника. Говорит быстро, уверенно, много шутит. Памятуя одну из заповедей Глеба Жеглова – «…найди в разговоре тему, которая человеку близка и интересна», я довольно быстро определил три основные линии жизни Тимура Олеговича. Расставим их по степени его заинтересованности. 

Первая, наименее интересная, –  жизнь на Украине. Детство, школа, военное училище и служба в украинской армии. Так супруги нехотя говорят о своих «бывших», если расставание проходило тяжело, со скандалом. За прошлым закрыта дверь. Было и прошло, забыли. 

Загорелись глаза и началось «интересное», когда речь зашла о СВО. Тимур Паламарчук – потомственный военный, «солдат», служивый человек. 

И самое интересное началось, когда мы заговорили о дне сегодняшнем и работе с детьми. Изобретательство, технические новшества, возможность передать свой богатый опыт будущим поколениям. Создавать новое, придумывать, искать и находить неожиданные решения – во многом хобби, увлечение. Но ведь нередко так случается, что любимое занятие, параллельная, казалось бы, жизнь, становятся главным ее содержанием. Но обо всем по порядку. 

Детство. «Если драка неизбежна…»

- Я из семьи военных. У нас это наследственное. Дед служил на флоте во время Великой Отечественной, отец всю жизнь отдал советской армии. Родился я в 1974-м, в городе Сумы, Украинская Советская Социалистическая Республика. Всё мое детство – это бесконечные гарнизоны, перемена мест и школ. Сумы, Германия, Карелия, где пошел в школу, и, наконец, опять Украина. 

- Наверное, очень нелегко подстраиваться, привыкать к новой школе, новым одноклассникам? Нужно как-то «поставить себя». 

- Схема одна и та же. Первые три дня к тебе присматриваются, шлют дурацкие записки, потом вызывают в тихое место «поговорить». Я уже привык к таким поворотам. Тебя окружают – кто-то сейчас набросится. Все мы помним первое и самое главное правило в таких ситуациях: «Если драка неизбежна, бей первым!» Отец меня научил: «Выбери самого здорового, лидера, главаря и бей ему сразу в нос!» Я так и поступал. У них растерянность, продолжаешь наступать – все разбегаются. После этого отличные отношения с одноклассниками. 

Проблема была скорее в том, что уровень школ совершенно разный. Когда из сельской школы переезжаешь, например, в Днепропетровск, в элитную школу с углубленным изучением английского и математики, поначалу очень трудно. Приходилось пользоваться услугами репетиторов. За полгода подтягиваешься до общего высокого уровня. И наоборот. Переезжаешь в провинциальную школу из Днепропетровска и можешь в принципе не учиться. У меня так получилось в 9–10-м классах. 

Вопроса, куда поступать после школы, не возникало. Конечно, военная стезя. Поступил в Сумское высшее артиллерийское командное дважды Краснознаменное училище имени М.В. Фрунзе. Кстати, родители назвали меня Тимуром в честь сына Михаила Фрунзе – летчика, погибшего во время Великой Отечественной. Для отца очень важны традиции и память предков. Поступил сравнительно легко, хотя конкурс был 17 человек на место. Представьте, 1991 год, служба в армии совершенно не популярна в стране, но конкурс огромный. Училище считалось элитным, пользовалось огромной популярностью в Советском Союзе. 

- Тимур Олегович, 1991-й – год развала великой страны. Вы понимали тогда, к чему всё идет? 

- Нет. Сказалось то, что я и наша семья всю жизнь провели в военной среде. Там никто не предполагал, что всё произойдет так быстро. Конечно, и в Днепропетровске, и в Сумах уже попадались люди, говорящие исключительно на украинском, будущие «бандеровцы» и «незалежники», но их никто всерьез не воспринимал. В армейской среде все общались только на русском. В Сумах, Днепропетровске, Одессе, вообще на юго-востоке говорить на украинском языке считалось признаком дурного тона – «село приехало». 

Мы, конечно, поздно спохватились, проморгали момент, когда это всё можно было задавить в зародыше. Ещё в конце 80-х – начале 90-х, при Кравчуке многие «западенцы» стали переезжать в восточные области. При Ющенко это стало уже массовым явлением. И вот сидит такое существо, рассказывает анекдоты про «москалей», как надо было ножи заточить да идти «русню» резать. А мы сидим, хихикаем: анекдот же. Вот и дохихикались… 

Необходимое пояснение. Помните, уважаемый читатель, что говорили наши журналисты, военкоры, добровольцы в 2014-м, когда Крым присоединился к России и начинались события на Донбассе? Общий лейтмотив тогдашних высказываний – там, на бывшей Украине, русский патриотизм развит больше, нежели в самой России. Наш патриотизм по большей части «диванный», ленивый, их – деятельный. Им приходилось с оружием в руках, под угрозой уголовных преследований, физического насилия отстаивать свою «русскость». Нам она досталась по наследству, сама собой, оттого была менее ценной. Тимур Паламарчук иногда слишком категоричен в оценках своих бывших соотечественников, считает украинский язык «выдуманным», неестественным, допускает резкие высказывания, вспоминая украинское прошлое. Но чтобы осуждать его, нужно взять в руки оружие, как он это сделал в 2022-м, повоевать под украинскими снарядами и беспилотниками хотя бы несколько месяцев, потом делать свои выводы.

Пришлось бежать…

- Но всё же люди разные…

- Да, разные, но общая тенденция такова. Говорю, как есть. И сейчас кто там воюет? Работает со сложными системами? В основном наемники. Поляки, англичане, прочие «партнеры» и наши же парни с восточных регионов, одурманенные националистической пропагандой.     

- Но вы же как-то не поддались этой пропаганде.

- Я служил. Скажу так. Пожалуй, до 1998 года украинская армия всё еще оставалась, по сути, внутри себя советской. Хранила корпоративные традиции. Даже форма долгое время оставалась советской. Сохранялись дух, традиции. 

Мой отец, например, должен был в свое время отправиться в Афганистан. Но по стечению обстоятельств в последний момент вместо Афгана его направили в Африку. Он по сей день жалеет, что не побывал в Афганистане. Кодекс чести офицера тех лет предполагал, что ты должен там послужить, пройти настоящее боевое крещение. Когда он вернулся из Африки, случился Чернобыль. Батю направили туда ликвидатором. Прямо рядом с реактором работал, всё очень жестко. Вместо месяца провел там полгода. Потом девять месяцев в госпитале: большие проблемы со здоровьем. Нахватался радиации. Его должны были комиссовать, отправить на «гражданку». Отцу было 36 лет, без армии он свою жизнь не представлял. Включил старые связи, погоны не снял, службу продолжил военным комиссаром одного провинциального городка. Его по сей день там вспоминают как самого неподкупного военкома. Для тех мест – явление уникальное. Приходит к нему, например, мама призывника с поросеночком, чтобы «отмазать» сынка от армии, а у него на столе мое фото в форме. Отец поворачивает фото к просительнице: «Мой сын служит, а ты хочешь, чтобы я твоего «отмазал»?» Даже сейчас некоторые звонят, поздравляют с днем рождения. 

В 1995 году я окончил училище, продолжил службу в украинской армии. По гражданской профессии я инженер-механик. А военное образование в дипломе написано так: «Специалист по боевому применению артиллерии сухопутных войск, командное-тактическое». 

- Звучит!

- Звучит. Наше училище было единственным еще в Союзе, а тем более на Украине, которое готовило артиллеристов самоходных орудий, «самоходок». Наверняка слышали в военных репортажах: «Пионы», «Тюльпаны», «Гвоздики» и весь цветочный букет. Они есть и с нашей, и с их стороны. Хотя сейчас у них очень много западного оружия, советское мы уже почти всё выбили. Так вот, во время обучения ты должен освоить все специальности экипажа «самоходки». Прежде чем учить солдат, ими командовать, сам должен пройти все ступени. 

Мне моя профессия нравилась. Я освоил практически все самоходные артиллерийские системы. Позже, на войне, это сильно помогло. Но тогда армия украинская разваливалась на глазах, будущего я в ней не видел. В 2004-м уволился из ВСУ. Все совпало. Свадьба, рождение сына, новая гражданская жизнь. 

- Как с женой будущей познакомились?

- Любовь с первого взгляда, что называется. 2003 год, Одесса. Я получаю второе образование, психолога, в Одесском государственном университете имени Т. Шевченко. Раннее утро, Французский бульвар. Совершенно пустынный город. Одесса раньше 11 не просыпается, а было часов 9 утра. Я завтракаю в кафе и вижу, как по Французскому бульвару идет прекрасная девушка. Я не мог пропустить такую красоту! Но выскакиваю на бульвар, а ее и след простыл!

- «Девочка – видение»…

- Вроде того. Жил в общежитии. И вот совпадение из тех, что меняют судьбу. Захожу к знакомой распечатать на принтере учебные материалы. И кого я там вижу? Ту самую девушку с утреннего Французского бульвара, свою будущую жену, Оксану. Она тоже училась в ОГУ, стала потом преподавателем физики в школе. По сей день преподает. Всё, что я ни делал в своей жизни – увольнение из армии, бизнес, работа – только пополам с ней. 

В 2004-м она родила нам сына в мой день рождения. Сейчас парень учится в военном училище – будущий морской офицер. И решение переезжать в Россию мы с Оксаной приняли совместно почти тогда же, в 2005-м. Но затянули бытовые, житейские дела. Хотелось продать недвижимость, чтобы приехать в Россию не с пустыми руками. Но дотянули до 
2014-го, второго майдана. По селам и улицам городов начали ходить патрули «Правого сектора». Пришлось бежать, отдать всё, можно сказать, даром. В Харькове еще действовало российское консульство, мы подали заявление на переезд. Нам предложили на выбор несколько вариантов. 

Мы выбрали Карелию. Там родителям всё знакомо еще по армейской службе отца, и у меня самые светлые детские воспоминания. Выезжали мы практически последними. Успели в последний вагон последнего поезда. На 
границе очередь из фур в 30 километров. Украина уже закрыла границу для торговли с Россией. Мы дождались ночи, «пьяной смены», дали украинским пограничникам 100 долларов из последних сбережений и, наконец, оказались в России. Началась другая жизнь.

Специальная военная операция

Большую часть почти трехчасового нашего разговора речь шла об СВО. Осенью 2022-го Тимур Олегович уже оказался в составе российской армии. 

- В России украинские воинские звания не признаются. Моя бывшая родина даже в рамках СНГ не подписала множество соглашений между странами. Казахстанские офицерские звания действительны, белорусские, а украинские нет. В военкомате у меня сначала не приняли заявление в добровольцы. 

- А как вы пришли к этому решению? События 24 февраля 2022-го стали для вас неожиданностью?

- Нет. Рано или поздно это должно было случиться. Сейчас много спорят, нужно ли было начинать раньше, еще в 2014-м? Много размышлял по этому поводу. Мое мнение – вряд ли тогда это было возможно. Ни в экономическом плане, ни даже в военном мы не были готовы к масштабным боевым действиям. Кажущаяся легкость с созданием котлов под Иловайском и Дебальцево обманчива, она могла сыграть с нами злую шутку. Запад точно так же принялся бы помогать Украине. Санкции плюс военная помощь. События 2022-го показали, что после эйфории первых двух недель пришло отрезвление. Массовая мобилизация, поставки нового вооружения с Запада, обеспечение, разведка позволили им довольно быстро прийти в себя, и у нас возникли проблемы. Я сам стал свидетелем, оказавшись в сентябре 2022-го «за ленточкой». Всё там было не так радужно, как представлялось в начале СВО. 

О проблемах начального этапа СВО сказано уже немало. Плохая связь, проблемы во взаимодействии между различными родами и группами войск, недостаточные, а то и откровенно неточные разведданные о состоянии войск противника привели к тому, что операция затянулась. 

Тимур Паламарчук провел на СВО год. Воевал в составе именного дивизиона «Невский» от Ленинградской области на артиллерийских самоходных установках. Занимался той профессией, которой, собственно, учили, которой собирался посвятить всю жизнь. Но сложилось так, как сложилось. По состоянию здоровья вынужден был вернуться домой, в деревню Сяськелево. Он не любит вспоминать о днях войны. 

- Не думаю, что детям, например, нужно рассказывать обо всём том, что довелось там пережить и увидеть. Кровь, разрушения, смерти друзей-товарищей. Им рано еще знать об этом и хорошо бы вовсе никогда ничего подобного не видеть, не слышать. Как говорил мой дед, участник Великой Отечественной: «Кто там был, тот не говорит о ней». Много страшного там и грязного, хотя и хватает веселого, как ни странно это прозвучит. 

В рубрике «Люди и судьбы» мы уже познакомили наших читателей с несколькими участниками СВО. «За кадром» остались многие их рассказы о том, что происходило на полях сражений. Вполне возможно, что они будут составлены в один большой материал и увидят свет в будущем. Пока же остановимся на том, что в конце интервью Тимур Олегович попросил: «Если будете писать о боевых действиях, то постарайтесь без пафоса. Никакого пафоса там нет». 

От себя добавим только, что все дни войны наш сегодняшний собеседник носил с собой две гранаты. Одну – врагам, другую для себя. Так называемый «афганский вариант». Тимур Паламарчук внесен на печально известный сайт «Миротворец». Как бывший офицер украинской армии он, несомненно, воспринимался бы в плену как предатель. Пытки и мучительная смерть гарантированы. Так что две гранаты – на всякий случай, и без всякого пафоса.

Гатчинская школа №9

- Как вы оказались в Гатчинском районе, в Сяськелево? 

- Чисто случайно. В Карелии было всё неплохо, но хотелось большего. У мамы нашлась знакомая в деревне Сяськелево. Через сайт «Одноклассники», представляете? Та пишет, что в местной школе не хватает учителя физики. Мы поехали, осмотрелись. Школа предоставляла жилье и работу нам с женой. 

- Затем 9-я школа в Гатчине? 

- Опять же его величество случай. Работаем в Сяськелево. У меня там уроки ОБЖ, технологии и самый боевой в Ленинградской области отряд Юнармии «Пламя». Отряд создавал в 2020 году с нуля совершенно. Мы всех рвали, в том числе и 9-ую школу, кстати! 

- То есть в «девятке» решили переманить тренера более успешной команды?

- Нет, не так, я же говорю – случай. Мне в Сяськелево становилось откровенно тесно и скучновато. Я там дорабатывал, чтобы выпустить детей после 9-го класса. Все хорошо поступили. И тут Ленинградский областной институт развития образования (ЛОИРО) предлагает перейти в новенькую 12-ю школу Гатчины. Я приехал, договорились об условиях. И для моей новой работы, и жены. 20 августа приезжаем на новое место работы, а там ничего еще не готово. Не буду углубляться, но, одним словом, не срослось. Мне, в общем, всё равно, я могу и без преподавания себя найти, но Оксане неплохо бы куда-нибудь устроиться. Впрочем, с ее уровнем это не проблема. 

Проезжаем мимо «девятки», говорю жене: «Давай зайдем, приятеля навестим, Егора Николаевича Шаляпина». Мы с ним по юнармейским делам хорошо знакомы. В коридоре школы встречаем Игоря Брониславовича Липского, завуча школы. Он узнал Оксану. Пересекались на конкурсах «Учитель года». «Что вы здесь делаете? Какими судьбами?» И сразу нас в кабинет директора, к Нине Сергеевне Ковалевой. Оксана рассказала нашу короткую историю, ей сразу же предложили работу. Меня спрашивают: «А вы кто?» Я представился. «Так вы – тот самый?» Так получилось, что в 2023-м году я получил в Москве педагогическую премию «Признание 2023». Вручал лично министр образования Кравцов. Меня, оказывается, уже знали заочно. Меня приняли на работу в должности «педагог-психолог, преподаватель ОБЗР (Основы безопасности и защиты Родины)». Как раз в «Кванториуме» у них оголилось место. 

«Кванториум» – совершенно уникальное явление, единственный в районе детский технопарк. Инжиниринг, конструирование как раз по мне. Всё, что мне требовалось для работы и обещала Нина Сергеевна, было выполнено от и до. В августе 2024-го по поручению директора был создан «Флагман 9» – военно-патриотический клуб, сообщество кружков и секций дополнительного образования. 

Сейчас в «Флагмане 9» участвуют 56 детей и подростков, и их количество постоянно растет. С ребятами собираем БПЛА, участвуем в соревнованиях. В прошлом году в соревнованиях по киберспорту заняли первое место, в этом году – второе, но там в финале самая настоящая рубка была! Постоянно входим в 10-ку команд России в конкурсе «Кибердрон». Сами конструируем. Всё по-серьезному. Настоящее конструкторское бюро. 

Сейчас разрабатываем машины, о которых, по понятным причинам, еще рано говорить. Они могут быть использованы и там, на местах боевых действий. «Девятка» – это школа, которой нужно соответствовать. Я теперь каждый день не столько учу детей, сколько сам учусь. Готовлюсь к урокам. Иногда прилетают такие вопросы, на которые трудно ответить. Но я сам прошу ребят задавать именно сложные, неудобные вопросы. На этом строится взаимное уважение. Разговариваем с детьми, как со взрослыми людьми. Иначе мы настоящих граждан страны и защитников Родины не воспитаем. 

Андрей Павленко