Людмила Ивановна Ермакова. Воспоминания

Мои корни

Моя мама, Серафима Ивановна Максименкова (20 февраля 1919 г. 26 мая 2004 г.), стала мамой рано, в девятнадцать лет. Я была второй дочерью, потом, после меня, в семье появился еще и младший брат, Николай. Растила она нас одна, так как муж оставил ее, и все заботы о добыче хлеба насущного легли на плечи молодой женщины, которая сделала все возможное, чтобы мы, дети, выжили во время войны, в эвакуации, где два года в тяжелейших условиях, в землянке, провели свое раннее детство.

Характер у мамы был сильный, выносливости и жезнелюбия – хоть отбавляй, на том и жила и нас растила, несмотря на все трудности и невзгоды. Сейчас, вспоминая маму, думаю, какой же недюжинной силой и несгибаемой волей должна была обладать эта 19-летняя женщина, чтобы пройти все выпавшие на ее долю испытания, и при этом не ныть, не пасовать, не жаловаться, а работать, жить, двух маленьких детей поднимать!

Мама была из работящей крестьянской семьи, которая сильно пострадала во время раскулачивания. В 1921 году пятерых братьев-«кулаков» из Тамбовской области судьба разбросала по всей России: кого в Сибирь, кого куда. Так, мой дед, Иван Иванович Ракчеев, оказался в Гатчине, вместе со своей супругой, Аграфеной Тимофеевной. У них родилось 13 детей, а выжили только трое, среди выживших и моя мама.

По приезде в Гатчину Иван Иванович устроился работать на железную дорогу и получил служебное жилье от предприятия в доме, что стоял у Балтийского вокзала. Дом этот долгие годы напоминал мне о моих бабушке и дедушке. В 1980-е годы, когда у вокзала стали строить подземный переход, дом снесли.

Когда началась Великая Отечественная война, бабушку с детьми эвакуировали в Омскую область, в Павлоградский район, а дед остался служить на железной дороге, в кондукторском резерве, да так и сгинул в горниле войны и оккупации.

Возвращение в Гатчину

Бабушка, мама, брат и я со своей куклой вернулись в Гатчину после Победы, в 1945 году. Город был почти полностью разрушен. Найти целый, не разрушенный дом было практически невозможно. Разместились мы временно в одном из таких уцелевших деревянных домов у Варшавского вокзала, где принимали бывших работников железной дороги, вернувшихся из эвакуации. Он и сейчас там стоит, красивый, отремонтированный.

Мама устроилась на железную дорогу бухгалтером, и нам выделили полуразрушенный дом № 14 на улице Чкалова. За три ведра топленого масла мама смогла сделать его пригодным для жилья. В то время все, кто мог, восстанавливал жилье самостоятельно, ведь ждать помощи было неоткуда. Надо было самим добывать строительные материалы и торопиться, чтобы успеть крышу навести и жилье утеплить до наступления холодов.

На железной дороге маму избрали секретарем комсомольской организации, а через два года она стала воспитателем в ремесленном училище № 10. Училище находилось в Гатчине, на углу улицы Чкалова и пр. 25 Октября, а его производственная база – на Гатчинском механическом заводе. Училище и завод закрыли в конце 1980-х годов, когда разрушили всю советскую производственную базу. В здании училища сегодня размещается гостиница, а на обширной территории завода – торговые центры.

Мама окончила Высшую партийную школу в Ленинграде, и ее перевели на работу в Гатчинский городской комитет коммунистической партии, где она проработала свыше 25 лет, сначала – инструктором, затем возглавляла отдел по образованию и здравоохранению, в последнее время – отдел агитации и пропаганды. Ее самоотдача, заинтересованность в работе (а работа всегда была для нее на первом месте), коллективизм и принцип «сначала думай о Родине, а потом о себе» все это повлияло и на мое становление.

В то время, наверное, жить по-иному и не представляли. Надо было во что бы то ни стало восстанавливать разрушенную страну: сельское хозяйство, чтобы было что есть, промышленность, чтобы было что надеть, да еще надо было восстановить школьное образование и здравоохранение, потому как во все времена надо учить и лечить людей. И со всем этим справлялся горком партии.

В горкоме КПСС мама работала вместе с первыми секретарями, чьи имена навсегда вошли в историю города Гатчины: Вишняковым, Ванюшиным, Ю.Ф. Яровым, М.А. Новиковым. Ее подругой долгие годы была заведующая промышленнотранспортным отделом горкома Евгения Сергеевна Лоуцкер, супруга заместителя управляющего Трестом-49. В семье Лоуцкеров росла дочь, Галина Николаевна, будущий директор Гатчинской средней школы № 7, моя коллега и подруга.

Постепенно Гатчина стала оживать после оккупации и разрухи, царившей в городе после его освобождения от фашистов, после ожесточенных боев за город в январе 1944 года.

Дворец всё еще стоял разрушенным, сожженным внутри. Окна были забиты досками. Восстанавливать его стали благодаря Ленинградскому военно-морскому училищу им. Попова в 50-е годы. Никаких экскурсий во дворце тогда не проводилось.

Исторические мосты в парке также были разрушены, однако для пешеходов были наведены временные мосты.

Стоит признать, что в послевоенные годы, несмотря на трудную ситуацию, никакого вандализма в парке не наблюдалось. Невольно вспоминаю конец 80-х начало 90-х годов, когда вандализм в гатчинском парке процветал. А после войны в парк часто направляли гатчинских школьников, чтобы оказывать посильную помощь в восстановительных работах. И Карпин пруд, и Цветочная горка, и статуи в Голландском парке всё было в хорошем состоянии. На Приоратский парк, правда, сил не хватало, и его просто забросили и запустили.

Школьные годы

Настало для меня время поступления в школу. Ситуация в гатчинском образовании после войны сложилась непростая. Не хватало помещений, поэтому наполняемость классов была большая. Иногда в классе занимались по 40-45 человек. Единственная средняя школа, которая могла принять детей с первого по девятый класс, была школа № 4. Туда я и поступила учиться.

Другая школа, которая работала после войны в городе, – вечерняя, на проспекте 25 Октября, хотя здание школы всё ещё стояло полуразрушенным. В вечерней школе были организованы смешанные классы, которые посещали дети разного возраста, не имевшие возможности учиться во время войны. Много там было детей из неполных семей, где, как правило, одна мать зарабатывала на жизнь, и материальное положение семьи было довольно трудным, поэтому дети днем помогали матери по хозяйству, а вечером посещали вечернюю школу. Обязательное образование в то время охватывало семь классов.

Третья школа, обучавшая гатчинских детей в послевоенное время, была начальная школа № 5, располагавшаяся в деревянном двухэтажном здании на улице Чкалова, где впоследствии долгое время размещалась Станция юных техников. В этой школе заведующей работала Людмила Ивановна Щукина. Школа была передана впоследствии средней школе №4, когда восстановили рядом стоящее с ней каменное здание.

Я любила учиться и в школу бегала с удовольствием. В начальной школе работали особые учительницы. Как правило, это были одинокие женщины, у которых не было ни семьи, ни собственных детей, и свою любовь они отдавали ученикам. Моя первая учительница – Эльфрида Яновна Грязнова. Наверное, ей тогда было лет 45, но казалась она нам, ученикам, довольно пожилым человеком. Ясно вспоминаю, как каждое утро она приветливо встречала своих учеников, гладила их по головке, участливо спрашивала, завтракали мы или нет. Это был самый важный вопрос в то тяжелое время; если сыт, то уже и настроение хорошее, и учиться хочется. А если нет, то только о еде и думаешь весь урок. Многие дети тогда не имели возможности позавтракать дома, но знали, что после второго урока обязательно будет школьный завтрак. Наверное, современным школьникам трудно сегодня представить этот спасительный завтрак послевоенного времени: кусочек черного хлеба, пропитанный подсолнечным маслом и посыпанный сахарным песком.

Из педагогов семилетней школы очень запомнилась учительница немецкого языка по фамилии Бельдюгина. Интеллигентная дама, сама из учительской семьи, также, как и мы, пережившая оккупацию. Размеры ее были огромные (весила она, наверное, килограммов 250), своим видом она производила на школьников неизгладимое впечатление. Отношение к немецкому языку в послевоенное время было соответствующее: ни у кого из учеников не было особого желания его изучать.

Тогда класс не делился на группы для изучения иностранного языка, а классы были большие, уделять достаточно внимания каждому учительница на уроке не могла, поэтому, заметив малейший интерес к немецкому языку у любого ученика, она приглашала его к себе домой на дополнительные занятия. Разумееется, ни о какой плате за эти занятия и речи не было, она просто таким образом поощряла стремление детей к знаниям, да еще и мотивировла их, угощая после занятий …вареньем! Для нас варенье было тогда настоящим деликатесом. Учительница жила в маленькой избушке, во дворе одного из домов на улице Чкалова. Там, на крошечном участке, она выращивала ягоды, из которых и варила варенье. А вот откуда сахар добывала, это нам так и осталось неведомо.

Вспоминаю свое заветное желание в то время. Оно не отпускало меня в школьные годы – вдоволь поесть хлеба с маслом. Помню и праздничный обед – кусок белого хлеба и макароны с молоком. Вот это было счастье! Вспоминаю и о своем горе, которое пережила в школьные годы. Детям, у кого отцы погибли на фронте, выдавали валенки. Я росла без отца, поэтому уж очень рассчитывала на валенки. Мой отец вернулся с войны, женился на медсестре, и у него была другая семья. Но как тут объяснить маленькой девочке, растущей без отца, почему валенки ей оказались не положены? Горько плакала я тогда от обиды, что теплые валенки так и не получила.

Я занималась во многих кружках. Мне всё нравилось, я с удовольствием встречалась с преподавателями, с ребятами, была активной и деятельной. Тогда ведь телевизоров не было, и досуг свой мы сами устраивали.

Музыку я очень любила и мечтала научиться играть на фортепьяно. Только вот музыкальную школу посещать не могла: ведь за нее надо было платить, а денег у нас на это не было. Зато я стала петь в школьном хоре. В школе уроки музыки вел Георгий Петрович и его жена. Они же руководили школьным хором.

Спорт тоже привлекал меня, и, самое интересное, у меня всё получалось! Сначала я занималась акробатикой в Доме пионеров, в цирковой школе Алексеева, затем в акробатической секции в школе №4, которой руководила молодая учительница физкультуры Тамара Максимова.

Однажды, когда мне было уже 13 лет, на занятиях секции присутствовали тренеры из спортивной школы, и среди них – Наталья Михайловна Пожидаева, тренер по лыжам, и пригласила меня заниматься в лыжную секцию.

— Я сделаю из тебя чемпионку.

— У меня есть только коньки-снегурки, а лыж нет.

— У тебя будет всё!

Прошло некоторое время, и вдруг меня приглашают Наталья Михайловна и ее муж, Николай Павлович. Они вручили мне лыжи, палки и лыжные ботинки. Я шла домой со слезами. От счастья. От того, что судьба сделала мне такой щедрый подарок. С тех пор вне спорта мое существование стало немыслимо.

В школе №4 я закончила семь классов. Меня хвалили за лучшие сочинения, за отличные контрольные работы по математике и за успехи в спорте. Авторитет и влияние моих тренеров были настолько сильными, что я без спорта уже и жизнь себе не представляла. И отправилась поступать в техникум физической культуры.

(Продолжение следует)

Памяти учителя

Часто мы что-то в этой жизни откладываем на «потом», потому что каждый раз находятся дела более важные. Как нам в этот момент кажется. А судьба – дама капризная: мы предполагаем, а она располагает… нашими возможностями и нами.

Вот и здесь такой же случай: не суждено было завершить книгу воспоминаний выдающегося гатчинского педагога, заслуженного учителя России Людмилы Ивановны Ермаковой при ее жизни, которая оборвалась вдруг, неожиданно, неумолимо. Мы много вспоминали вместе, благо есть что вспомнить за полвека трудовой деятельности: тяжелые времена послевоенного детства, перипетии советского времени, бурные события «перестройки», становление обновленной школы в новой, демократической России, своих коллег и друзей, для которых, как и для нее, школа представляла самую суть жизни.

Для Людмилы Ивановны работа в школе не ограничивалась трудовой деятельностью учителя, организатора внеклассной работы, директора школы, заведующей городским отделом образования. Её профессиональная жизнь была служением делу воспитания и просвещения в лучших традициях русской интеллигенции, еще со времен «народников». Всю себя без остатка она и отдала этому делу, осуществляя свою благородную миссию. Мы вместе мечтали о создании музея истории гатчинского образования, куда вошли бы материалы об образовательных учреждениях города и района, о жизни и деятельности наших гатчинских учителей, о традициях и новациях, о неповторимом лице гатчинской школы. Как распорядилась судьба, воспоминания Людмилы Ивановны уже сегодня заняли свое почетное место в этой обширной истории.

Я только записывал ее воспоминания, ничего не добавляя к этому тексту. Лишь на полях вы найдете дополнительные материалы ее друзей и коллег. Все, что вы сейчас прочтете, это воспоминания самой Людмилы Ивановны, правдивые, искренние. Словно она сама делится с нами сегодня впечатлениями о тех далеких годах, когда творилась незаметно история нашего района и нашей страны, история ее жизни.

Всем читателям, которые смогут поделиться своими воспоминаниями о Людмиле Ивановне Ермаковой, мы будем чрезвычайно признательны. Обращайтесь в редакцию нашей газеты.