Женщина-пристав, которая поёт

Ошибается тот, кто считает работу судебных приставов монотонной и лишенной творческого начала. Пристав с многолетним стажем вам объяснит, как на этой работе расширяется спектр познаний, и как дипломированный юрист или экономист волей-неволей становится психологом. Иначе существовать в этой профессии невозможно.

Рубрики:  Общество

В Гатчинском районном отделении Управления Федеральной службы судебных приставов по Ленинградской области есть свои корифеи. Татьяна Петровна Тимофеева была судебным приставом 27 лет. Теперь она – старший специалист отдела, гражданский государственный служащий – погоны надевать не стала. Занимается документами, запросами из суда, помогает своим коллегам – и людям, обратившимся в службу.

- Я пришла на эту работу в 1993 году – тогда еще не было службы судебных приставов как таковой. Институт судебных приставов в Ленинградской области был создан 28 февраля 1998 года. А до этого мы работали в составе суда, под руководством председателя, – рассказывает Татьяна Петровна. – Сначала я работала секретарем суда по уголовным делам, потом – старшим судебным исполнителем. По сути, мы выполняли те же функции, что и теперь.

- Но отличие все же было?

- В начале 90-х, в постсоветское время, частная собственность еще не приобрела обрела своего масштаба: у большинства граждан не было собственных квартир, машин, квадроциклов и снегоходов – не на что было накладывать арест. С другой стороны, 90% работали, и статью за тунеядство официально еще не отменили. Можно было воздействовать на должника через зарплату.

- Должников тогда много было?

- Очень много. Особенно среди юридических лиц. Тогда массово закрывались предприятия, заводы, людям не платили зарплату. И приходилось изыскивать имущество предприятий, реализовывать его, чтобы выплатить деньги работникам. А наша деятельность еще не была компьютеризирована – все вычислялось на калькуляторе. Работы было столько, что я ночами составляла списки, высчитывая вручную коэффициент от той суммы, на которую мы реализовали имущество предприятий-должников. Каждый день у меня выстраивалась колоссальная очередь: люди стояли ко мне за зарплатой. Это были 90-е годы… В 1998 образовалась служба судебных приставов, и я стала приставом-исполнителем.

- Почему вы не ушли с этой явно нелегкой работы?

- Место судебного исполнителя считалось престижным. У нас не было текучести кадров. И, притом, хоть я действительно иной раз ночами не спала, результат радовал: мы помогали людям. На нас надеялись, и мы оправдывали эти надежды.

Да и работа, что называется, живая. Курьезных случаев было много. Как-то владельцы соседних участков поссорились из-за пчел: сосед держал маленькую пасеку – соседку ужалила пчела. Женщина подала на пасечника в суд. Суд постановил перенести улья на другую сторону участка – подальше от соседки. Хозяин пчел объясняет: с той стороны место для них неподходящее, они там погибнут. Кроме того, пчела летает по определенной траектории. На участке – двухметровый забор, и ниже она уже не опускается – только, чтобы сесть на цветок. Спускаться вниз, чтобы укусить человека, пчела не будет. Но у соседки была аллергия и она смертельно боялась укусов. Сосед был дружелюбен – соседка ни на какие компромиссы не шла. Жалко мне было и хозяина этого, и его пчел, но исполнять решение суда надо! Я тогда столько всего о пчелах узнала…

- На каких делах вы специализировались?

- У нас было все: и алименты, и арбитражные дела, и раздел имущества, и налоговые платежи. Все виды взысканий. Самые неприятные дела, когда родственники делят имущество. Хуже – только, когда делят детей.

Раздел имущества – это такой «лакмус» человеческой натуры. Родственники знают болевые точки друг друга – туда и бьют. В 90-е годы у меня родные брат с сестрой делили дом и участок, доставшийся по наследству. Брат в этом доме жил, у сестры было свое жилье, но она требовала разделить дом пополам. Брат соглашался, но у него не было денег на перестройку (кредитов тогда еще не давали), а дело шло к зиме. Он объяснял: «Если я начну все перестраивать, включая отопление, я до зимы не успею. Где жить?». Другая сторона ничего слушать не желала: делить – и все, ждать до весны она была не намерена. Я не знала, как из этого положения выйти: брату физически не мог исполнить решение суда. А как чиновник я должна была понуждать его исполнять, штрафы назначать. Что делать? Они оба ходили ко мне, как на работу, но ни к какому соглашению мы прийти не могли.

В конце концов, однажды я не удержалась и сказала им – солидным людям предпенсионного возраста: «Когда вас ваша мама родила, она наверно очень радовалась, что вы будете вдвоем, не будете одиноки. И что же?..». Они молча встали, вышли, потом сестра забрала иск и больше они не приходили. Видимо, пришли к консенсусу.

- Татьяна Петровна, вы столько лет занимаетесь чужими долгами. Почему люди оказываются в положении должников? Кто виноват – система, окружение, обстоятельства?

- Как правило, человек сам причина своих бедствий. Не зная норм закона, легкомысленно оставляет в залог имущество, квартиру, дом. Не веря, что залоговое имущество на самом деле подлежит изъятию и реализации в случае неплатежей.

У приставов много дел, когда человек выступил поручителем по кредиту. Оказал любезность другу, брату, свату. А заемщик перестал платить и скрылся. И все – поручитель отвечает по долгам. Беря на себя обязательство перед банком, надо быть готовым к подобному исходу, но люди почему-то думают, что поручительство – это пустая формальность.

Большинство должников знают о своих долгах. Некоторые годами не платят за квартиру, но, когда ЖКХ подает в суд и доходит до ареста имущества, они возмущаются: по какому праву? Приходится объяснять: мы же коммунизм не построили – за все надо платить. Недавно приходил один должник на прием: в свое время он не оформил бумаги, какие следовало, – а теперь у него виновато правительство! Люди себя не видят.

Но мы всегда стараемся разговаривать с должниками деликатно. Многие ведь сами себя загоняют в такой финансовый и моральный тупик, что начинают искать некий деструктивный выход, и дело может закончиться трагедией.

Очень тяжелые моменты, когда по решению суда из семьи изымают ребенка. Однажды мы забирали четырехлетнюю девочку у матери-алкоголички. Других вариантов там не было – мать напрочь не исполняла своих родительских обязанностей, и девочку надо было спасать. Но как она кричала, плакала, просилась к маме, которая о ней даже не вспоминала!

- Татьяна Петровна, что вам помогает, что придает сил – и на работе, и в жизни?

- Я пою в церковном хоре. Сначала была просто прихожанкой Покровского собора на Красной, потом волей Божьей меня пригласили в хор (я вообще пою). Не в основной, где профессиональные певцы, а во вспомогательный. В субботу утром мы литургию поем, в воскресенье вечером. Сначала, конечно, я не знала текстов песнопений, молитв, канонов. Но выучила все и очень рада, что туда попала. Это помогает.

У нас есть и миссионерский хор. От Покровского храма мы выступаем на православные праздники, в том числе в отделении сестринского ухода. Поем и советские песни – для людей старшего поколения. Конечно, когда нет пандемии. Очень красиво звучат афонские, византийские песнопения. Теперь хор, можно сказать, мое основное занятие.


Фото автора