Много лет семья Григория Никаноровича бережно хранит
его документы, фотографии, газетные вырезки. На страницах «Гатчинской правды» в
разные годы о нем писали гатчинские краеведы и журналисты Владимир Николаев и
Андрей Бурлаков, а Константин Иванов снял фильм-воспоминание о противостоянии
советской воздушной разведки чудовищной фашистской супер-пушки «Большая Берта».
В декабре прошлого года дочь летчика, Людмила
Григорьевна Орлова, приняла решение передать в Гатчинский музей истории военной
авиации часть семейных реликвий: летную книжку, дневник летной подготовки,
фотографии и фуражку Григория Никаноровича.
- На страницах летной книжки дана оценка каждому
полету. Это особая ценность для каждого летчика. Я когда читал, у меня даже
сердце защемило, - поделился эмоциями директор Гатчинского музея истории
военной авиации Геннадий Панев. - На фотографии - построение личного состава
перед двухэтажной деревянной казармой на Гатчинском аэродроме, рядом видны
столовая и штаб. Это очень ценный материал для нашего музея.
Поисковая работа музея продолжается. Совет музея
принимал Людмилу Григорьевну у себя в офисе, выезжал к сохранившимся объектам
бывшего военного аэродрома, чтобы соотнести их с воспоминаниями дочери
начальника гарнизона. Затем встреча прошла за круглым столом у Людмилы
Григорьевны дома. Она живет на улице Гагарина в родительской квартире, которую
семья получила в 1957 году. И опять рассматривали фотографии, карты, награды.
Как пояснила Людмила Григорьевна, передавая в музей
раритеты, она хочет сохранить память об отце и пополнить летопись истории
военного аэродрома. Людмила Григорьевна включила запись папиных рассказов о
пути в небо, войне и мире, а потом с большой теплотой поделилась своими
детскими воспоминаниями.
- Когда папа
служил, мы были детьми. Я тогда знала, что папа - командир части, летал на
самолете, - говорит Людмила Григорьевна. - Когда наша семья переехала в
Гатчину, мне было десять лет. Папа приносил с работы вкусное печенье, которое
нам очень нравилось. Помню, как, никого не спрашивая, мы с сестрой, которая
младше меня на три года, сели на автобус №4 и самостоятельно приехали к папе на
работу. Помню какое-то помещение на аэродроме (скорее всего, это был КПП). На веранде
- красивые разноцветные стеклышки, нам они очень нравились. Мы сказали, что
пришли к папе. А папа был на полетах. Нас повели в столовую, угостили печеньем
и компотом. Это, самое вкусное, и запомнилось. Иногда на папиной машине – это
была «Победа» цвета хаки – ездили в лес за грибами. В нашей квартире в
маленькой комнате стоял полевой телефон с ручкой. Помню, лет в 13 мы с
девчонками звонили на пост, где дежурил солдат, и просили помочь решить задачку
по математике. Как это было давно!
Григорий Никанорович Гузеев родился 16
ноября 1918 года на Донбассе. Летчиком хотел стать с детства. Чтобы
постичь азы летного дела без отрыва от работы на шахте, поступил в аэроклуб,
окончил техническое, а потом летное отделение. Потом были Ворошиловградская
военная воздушная школа в городе Луганске и первое место службы –11-й
пикирующий бомбардировочный авиаполк ВВК Киевского округа. В первый же день
войны прямо на аэродроме все 11 самолетов Пе-2 полка были разбомблены немцами.
В запасном полку под Пемзой, куда послали Григория, пришлось переучиваться на
летчика-штурмовика самолета Ил-2. Но на фронт его не послали – оставили
инструктором. Целый год лейтенант Гузеев готовил пополнение для фронта: обучал
и молодых, и закаленных в боях асов, и замены ему не было. Помог случай. В
Москве, куда его послали за новой материальной частью, он познакомился с таким
же рвавшимся на фронт товарищем. У того в штабе ВВС был хороший знакомый.
Завершив свои дела, они обратились к нему, тот переговорил с кем надо, и им
здесь же, в штабе вручили предписание в ВВС Ленинградского фронта. Так, в
августе 1942 года Григорий Никанорович попал в 52-ю отдельную
корректировочно-разведывательную авиаэскадрилью. Здесь он сел за штурвал Ил-2.
Только уже двухместного. Вторым членом экипажа ему дали штурмана Павла
Рускевича, с которым они стали большими друзьями.
В своих воспоминаниях Григорий Никанорович
подчеркивал, что в то время ленинградские артиллеристы вели с немцами
батарейную борьбу, в которой принимала участие и воздушная разведка. Лейтенант
Григорий Гузеев и его штурман, младший лейтенант Павел Рускевич разыскивали
цели, фотографировали, корректировали огонь наших батарей. В их участок входила
и Гатчина. Опасность и напряжение всегда были предельными: летали без
прикрытия, под угрозой атаки вражеских истребителей и зениток.
Много боевых эпизодов было в биографии
Гузеева, но, пожалуй, один из самых ярких – ликвидация «Большой Берты».
В конце лета 1943 года ленинградцам не давало покоя
хорошо замаскированное мощное артиллерийское орудие «Большая Берта», названное
в честь внучки металлургического и машиностроительного магната «пушечного
короля» Альфреда Круппа. Орудие весило более 400 тонн. Его дальность составляла
более 14 километров. Снаряды обладали чудовищной разрушительной силой: воронка
от взрыва была более четырех метров в глубину и диаметром более десяти метров.
Тысячи осколков сохраняли свою убойную силу до двух километров, от бронебойных
снарядов не спасали даже двухметровые перекрытия из стали и бетона.
Когда гитлеровское командование решило уничтожить
непокорный Ленинград, «Большую Берту» срочно перебросили к осажденному городу.
С лета сорок третьего она регулярно слала на город свои страшные снаряды. Била
в начало Московского проспекта. Если снаряд врезался в многоэтажный дом, шансов
уцелеть практически ни у кого из жителей не было.
Советские летчики получили приказ: найти орудие и
любой ценой уничтожить. Задача эта была весьма непростой. Ночью «Большая Берта»
не стреляла, чтобы ее не засекли по вспышке. Не помогал пеленг выстрела по
звуку. Дежурившие штурмовики Ил-2, укомплектованные лучшими воздушными
разведчиками, моментально поднимались в воздух и мчались в район, из которого
только что вылетел снаряд. Месяц охотились за пушкой, но обнаружить никак не
удавалось.
Как вспоминал Гузеев, опять помог случай.
- Однажды возвращаемся с Павликом с задания. Летим со
стороны Романовки к станции Александровской. Вдруг Павлик как закричит:
«Смотри, пушка на железной дороге, под крышей. Стреляет! Давай, заходи,
сфотографируем». Поворачиваю голову – действительно, в стороне на железной
дороге платформа, с двух сторон к ней прицеплено по паровозу. На платформе
большая пушка. Закладываю вираж и успеваю увидеть, как ее закрывают маскировкой
– полотном, на котором нарисованы рельсы со шпалами. Момент - и ничего нет:
только ровная железнодорожная линия. Вот, оказывается, почему мы не можем
обнаружить пушку! Покружат над орудием наши летчики – и кроме сплошной линии
железной дороги ничего не обнаружат. А гитлеровцы паровозом перетащат «Берту»,
выстрелят и снова спрячут под нарисованную железную дорогу…Тотчас связываемся с
командованием и докладываем об увиденном. Павлик передает координаты. Нас
просят проследить за пристрелкой и подкорректировать стрельбу. Вскоре на земле
появились фонтаны взрывов. Павлик передает поправки и - есть попадание!
Последний заход – фиксируем все на пленку и уходим домой.
Вскоре Григорий Гузеев был награжден орденом
Отечественной войны I степени, его друг-белорус Павел Рускевич – орденом
Красного Знамени.
В дальнейшем дороги Григория Никаноровича пролегли
через Гатчину, Лугу на Псковщину. В январе-феврале 1944 года он почти неделю
летал на задания с Никольского аэродрома. Отсюда его перебросили на Карельский
фронт, затем на Запад: Польша, Германия, бросок с танковой армией Рыбалко на Прагу
и незабываемые первые послевоенные дни в 80 км от Берлина. Отсюда летчики и
техники эскадрильи ездили на экскурсию к поверженному рейхстагу. На память об
этой поездке есть фотография: у массивных стен здания, исписанного русскими
надписями, в группе однополчан запечатлен улыбающийся заместитель командира
эскадрильи, капитан Гузеев.
После войны Григорий Никанорович служил в Киеве. Потом
полтора года учился в академии ВВС на курсах усовершенствования командного
состава и после их окончания в 1949 году направлен на остров Сахалин
командовать отдельной корректировочной, разведывательной эскадрильей. Поехал
вместе с семьей.
В 1957 году подполковника Гузеева перевели
в Гатчину на должность командира 154-го корректировочно-разведывательного
авиационного полка и одновременно начальника местного авиационного гарнизона. В то время на
Гатчинском аэродроме базировались подразделения пяти авиационных частей.
Наступило время сокращения армии. В 1961 году полк
расформировали, большинство личного состава было уволено в запас. В звании
полковника уволился в запас и воздушный разведчик Гузеев. В то время ему еще не
исполнилось и 43 лет. Гузеев остался с семьей в Гатчине. И хотя пенсия
позволяла, сидеть дома не стал. Четыре года отработал преподавателем в
Гатчинской школе №9, пять лет диспетчером производства во ВНИИ
«Электронстандарт» и 30 лет – инженером по охране труда в Гатчинском
дворце-музее. Григорий Никанорович активно занимался общественной работой: 10
лет был внештатным сотрудником комитета народного контроля, помогал создавать
школьный музей авиации, участвовал в ветеранской работе.
Григорий Гузеев прошел всю войну. Его сбивали, но он
делал все, чтобы посадить самолет. Совершил около двух сотен боевых вылетов.
Точно он и сам сказать не мог: по разным причинам летал не только на своем
самолете, и не все вылеты записывались на него. Он был очень жизнелюбивым
человеком, любящим отцом и хорошим другом, играл на музыкальных инструментах,
ценил шутку и всегда был готов протянуть руку помощи.
Среди фронтовых
наград Григория Гузеева - ордена Красного Знамени, Красной Звезды,
Отечественной войны 1-й (дважды) и 2-й степени, медали «За боевые заслуги», «За
оборону Ленинграда», «За взятие Будапешта», «За освобождение Праги», «За взятие
Берлина» и другие награды. Похоронен на кладбище Солодухино в Гатчине.
