Донецкий дневник: горячее лето 2022-го

«Не закрывайте дверь!»

Я приехала в Донецк в пятницу, 1 июля. Пожалуй, это был первый и последний день, точнее, вечер, когда я видела на улицах довольно много людей.

Когда возвращаешься домой, всегда волнуешься. В этот раз все иначе. Проходя по своему прежде тихому бульвару, испытываю настоящий шок — выгоревшие квартиры в соседнем доме, несколько сгоревших автомобилей у моего подъезда, забитые фанерой витринные окна в небольшом продуктовом магазине у дома. Половина окон в окружающих наш дом многоэтажках выбита. Вместо стекол — толстая пленка.

В тот вечер, 4 июня, снаряды прилетели в наш абсолютно мирный квартал в центре города. Рядом два детских сада, несколько школ. Сгорели не только машины во дворе. В огне пожара погибла семья в соседнем доме. Разрушена соседняя школа №22. Пострадала и моя школа №5. И - жертвы, жертвы, жертвы...

На распахнутой двери в подъезд — табличка, написанная от руки: «Не закрывайте дверь! Спасёте чью-то жизнь. Война». Такие таблички теперь — по всему Донецку.

Окно в нашей кухне на восьмом этаже тоже затянуто пленкой — достала взрывная волна. Вставлять новые стекла сейчас бессмысленно, а пленку выдают пострадавшим от обстрелов дончанам бесплатно.

Звуки

Жизнь в военном Донецке — это тревожные дни и бессонные ночи. Город обстреливают постоянно, каждый день, снова и снова. Телеграм-каналы приносят новости о местах разрывов порой каждые несколько минут. Прилетает разное — от уже привычных 120-х калибров до новых, 155-миллиметровых натовских.

Когда все время ждешь обстрела, уснуть невозможно. В четыре утра запад включается, и остатки сна испаряются. Наши окна выходят на юго-восток, в сторону многострадальных Червоногвардейки и Макеевки. Горизонт с пиками терриконов с самого раннего утра затягивается дымом, и так практически каждый день. Где-то сейчас очень, очень плохо...

Но бывают и другие звуки.

Сначала — это просто звук, такой знакомый, такой небесный, неслыханный здесь уже много-много лет. Кидаюсь к окну, и - да! Словно сделанный из черненого серебра, с запада на восток над городом летит самолет. Он кувыркается в воздухе, рассыпая ослепительные вспышки искр. Сначала беспокоюсь, потом понимаю — отстреливает тепловые ловушки, защищаясь от ПВО. Наш самолёт! В Донецке их ласково называют «наши птички», «ласточки». Кажется, от них ждут чуда...

Но самый прекрасный звук — свист стрижей за окном. Люблю этих птиц, которые никогда не садятся на землю - не умеют, и потому всегда в полёте. Даже когда спят, даже когда занимаются любовью...

Стрижи летают между громадами домов, свистят пронзительно, и всё им нипочём - гроза, ветер, бомбёжки. Плевочки земного бытия, которые даже в объектив не попадают из-за своей малости. А если ударит в такую птичку молния, или взрывной волной завертит, или ещё что - даже не заметит, умрёт сразу, без всяких странных мыслей. И молиться ей не надо перед смертью, потому что жила в святой простоте и красоте, с самого начала - без всякого греха...

Вода

Самое вкусное на свете - вода. Так учила меня в детстве бабушка.

С «самым вкусным», да и самым нужным, в Донецке сейчас совсем плохо. Главная водная артерия, снабжающая практически весь Донбасс - канал «Северский Донец - Донбасс» - давно уже перерезана. Причина - подрыв дамбы под Славянском украинцами плюс постоянные обстрелы.

Воды в Донецке и других городах очень мало. Используются последние резервные запасы. Больше других повезло центральному Ворошиловскому району: воду, хоть и по чуть-чуть, дают каждый день, вечером, по часам. В некоторых районах - раз в два-три дня. В других - её нет вообще. Миллионный город с многоэтажной застройкой...

Туда, где воды нет вообще, её подвозят цистернами. Речь идёт в основном о технической воде. Питьевую либо покупаешь сам (в магазинах она есть), либо берёшь бесплатно: привозят ежедневно, выдавая по 5 литров в одни руки, по паспорту. Как сообщает руководство республики, строятся резервные каналы, но проблему они не решат. Вода в городе появится не раньше, чем освободят Славянск и восстановят дамбу...

Небо хмурится. Ждём грозу, ждём дождя. Его здесь не было много, много дней. Дождь хоть ненадолго собьёт 35-градусную жару и почти невыносимую духоту. Дождь напоит растрескавшуюся, изнывающую от жара землю. Дождь принесёт надежду...

Ждали грозы, а дождались очередного обстрела. Дождь-таки прокапал, но вода, кажется, испаряется, не долетая до перегретой войной и жарой земли.

Воды и тишины просит Донбасс.

ZA Победу!

В воскресенье пришла в гости к родным. По дороге друзья предупредили по телефону — ожидается ракетный удар по городу.

Это началось часов в пять вечера, когда мы спокойно разговаривали, собравшись за столом. Жуткий удар, который, казалось, разорвал небо прямо у нас над головами. Порадовалась тому, как сработал инстинкт самосохранения — меня буквально вынесло от окна в угол. Сжавшись в комок, смотрю из угла на свою тетю: лицо у нее совершенно серое, губы трясутся. Она пытается улыбнуться, глядя на меня: вот так и живем...

Через несколько минут — второй удар. Тетя признается, что не помнит такого с 2014 года. «Вот зачем ты приехала?» - снова и снова спрашивает она.

Дядя мой, напротив, с виду спокоен. Знаток артиллерийских звуков, он уверенно комментирует происходящее. После взрывов слышим более привычный грохот орудий.

- Так, а сейчас что это было - к нам или от нас? - спрашиваю.

- Это к нам - гаубицы, скорее всего, 155 мм, - отвечает дядя.

- Ага, понятно...

В дверь стучат. Это Ольга - соседка с лестничной площадки. Когда страшно, лучше быть с кем-то. Ольге 83 года. Она живет одна. В 2014 году, как только началась война, ее сын, известный донецкий врач-кардиолог Константин Ставинский ушел добровольцем на фронт, в военный госпиталь — спасать человеческие жизни. В мирной жизни Костю называли врачом от бога. В жизни фронтовой он под пулями вытаскивал на себе раненых.

Как-то вечером, в январе 2015-го, Константин Ставинский вышел покурить на крыльцо, и его застрелил украинский снайпер. В прошлом году на фасаде дома, где живет Ольга и жил Костя, установили мемориальную табличку. Костю посмертно наградили орденом Гиппократа и медалью «За спасение жизни».

Слушаю Ольгу и чувствую себя странно счастливой от того, что я сейчас со своими близкими, со своими друзьями. Мы пьём за нашу Победу — снова и снова только за неё.

...Как выяснилось позже, в этот вечер над городом ПВО сбили «Точку У» - один из самых мощных кассетных снарядов. Одна такая штука запросто могла бы снести целый квартал — если бы долетела. Сбитая ракета рассыпалась на осколки в соседнем Ленинском районе, унеся жизни нескольких человек.

Спустя два дня, 5 июля, снаряды от 155-миллиметровых гаубиц прилетели уже сюда, в дом моей тетушки. Один из них пробил крышу. Еще один попал во двор частного дома в нескольких сотнях метров отсюда, убив десятилетнюю девочку Веронику...

777 километров войны, горя и слёз

Война вынимает всю душу, вместо неё вкладывая в грудную клетку раскалённые угли. Выгорание происходит быстро, остаётся... А что ещё остаётся?

Бессонная ночь у тетушки. Я родилась в этом доме, и, лёжа без сна, слушаю знакомые звуки ночного трамвая и первых утренних машин. Меня выпроваживают рано — надо успеть добраться до дому до десяти часов утра. Утром в городе относительно затишье, потом будет гораздо опаснее.

Вчерашний обстрел не прошел даром: теперь я знаю, что такое страх. Страх — это когда надо идти, а у тебя ватные ноги и холодная, сосущая пустота внутри. А идти надо, и цель есть — купить местную карту «Феникс» с интернетом. Без связи чувствуешь себя слепым котенком: вокруг происходит что-то жуткое, а ты не понимаешь, что именно и где.

Вынужденная прогулка по городу - тот ещё квест. Общественный транспорт практически не ходит. Передвигаюсь перебежками, держась фасадов домов и избегая открытых пространств. Все чувства обострены. Ловлю себя на том, что автоматически и четко следую многолетним донецким инструкциям: идти, выискивая глазами подземные переходы, открытые парадные. Знаю, как надо падать, помню, что означает свист снаряда.

Пытаюсь вслушиваться в звуки, хотя понимаю, что когда летит именно к ТЕБЕ и для ТЕБЯ, это - бесполезный навык. Свой самый последний звук всё равно не услышишь...

Бульвар Пушкина — местный «Арбат», самый центр и когда-то самая мирная улица. Но и ее не обошла война: вынесенные окна и витрины, осыпавшиеся фасады.

Сквер на пересечении двух бульваров — Пушкина и Шевченко. Знаковое место: сюда в мае рухнула часть «Точки У», вонзившись в тротуар. На аллее сквера — стенды с информацией для туристов. И ржавая табличка - «До Киева - 777 км»...

Ненависть

И вот карта куплена: у меня есть интернет! С ним город и все, что происходит с ним и вокруг него, как на ладони. Стараюсь читать обе стороны, но с «той» стороны быстро ухожу — невыносимо.

Больше всего поражает ненависть, исходящая оттуда. Этой ненавистью против «рузьких», против «москаляк» пропитан до основания весь укроэфир. Я заметила это гораздо раньше, ещё много лет назад, до СВО. Это было очень трудно принять, но — увы...

А что с нашей стороны? Спрашиваю дончан. Первое, что говорят - нет ненависти. Есть всё - недоумение, отчаяние, гнев, злость. Злость - пожалуй, звучит чаще всего. Злость в самом широком спектре - от «с...ки!» до «попадись они в руки людям - порвут!» - за всё, что пережили люди за эти проклятые годы.

Люди религиозные чаще вспоминают историю библейскую - о братьях Авеле и Каине. Знаю случаи, когда родители остались в Донецке, а уехавшие на Украину дети отреклись от них, обнародовав свой акт отречения в виде «открытого письма».

Но с нашей, донецкой, стороны - не ненависть, не то разрушающее изнутри «чувство», которое много лет взращивалось, пестовалось и воспитывалось на «той» стороне. Хотите понять разницу между слепой, истерической ненавистью и тяжким, нутряным гневом - посмотрите на реакцию людей с обеих сторон конфликта.

Какое счастье, что каким-то чудом Донбасс оказался не зараженным этой мелкой, местечковой ненавистью в годы так называемой «незалежнисти»...

Есть такое понятие у психологов и конфликтологов - точка конфликта. Нащупай её у любого человека, народа или его части, и он - твой. Было бы желание и умение, и широчайшая область для манипулирования сознанием обеспечена. А результат такого манипулирования мы сейчас и наблюдаем. Триггеры можно пересчитать по пальцам: они слишком очевидны. Увы...

Город огня и металла

В городе гремит целый день — то дальше, то ближе, а то и совсем близко. За день по городам и поселкам ДНР выпускают до 500 снарядов.

Вчера вечером по местной связи объявили угрозу очередного ракетного удара по городу. Повезло тем, кто смог уснуть в эту ночь. Ждали, наверное, все, кто-то прощался с близкими. Угроза оказалась ложной, но кто знает, сколько в этот день людей слегло с сердечными и нервными приступами... А Петровка и Куйбышевский как гремели, так и гремят. Там это просто ежедневная реальность вот уже много лет... Но есть и хорошая новость - «гремят», похоже, и от нас тоже.

Дома долго сидеть не получается да и не можется. Собаке нужно сделать прививку и оформить паспорт — на случай, если придется вывозить. Вакцин в городе нет, но ждут подвоза и просят перезвонить. Зато нашелся мастер по собачьим стрижкам. Этот день оказался счастливым еще и потому, что наконец пошел настоящий дождь. Стриженый под «ноль» пес с удовольствием шлепает по лужам.

Город кажется совершенно пустым — без надобности из дома стараются не выходить. Тотальная и оттого ужасающая пустота — по выходным, когда кажется, что город вымер.

Проходим через знаменитый Парк кованых фигур. Он был основан задолго до войны, когда в Донецке проходил ежегодный международный фестиваль кузнечных дел мастеров. Причудливые металлические фигуры —сказочные персонажи, птицы, драконы, цветы, деревья.

Главная достопримечательность этого парка — кованая часовня иконы Божией матери «Умягчение злых сердец». Когда было потише, здесь проходили службы. Сейчас висит табличка о переносе служб в безопасное место.

Город женщин и роз

Донецк сейчас называют Городом женщин. На улицах, в магазинах, в кафе и самых разных учреждениях - в основном одни женщины. Немного неловко улыбаются, когда смотришь вопросительно: «Мы сейчас сами - наши мальчики ушли...» Некоторые женщины - в черных косынках. Глаза сухие, взгляд куда-то вглубь.

Люди устали, они ждут. И розы выглядят уставшими - в городе нет воды. Все ждут. Кстати, если раньше Донецк называли городом миллиона роз, то теперь - это город двух миллионов роз. Да, за 30 лет - уже два миллиона роз. И сейчас, когда нет другой воды, кроме технической, это всё равно - город роз.

...По разбитому бульвару идет женщина, несет несколько воздушных шариков. Война войной, а детский день рождения никто не отменял. Пусть ещё много-много будет дней рождения у того, кому несут эти шарики.

Выехать нельзя остаться

В ДНР несложно приехать, зато сложно отсюда выехать: почти пять месяцев непрерывных жестоких обстрелов вынуждают людей покидать родные места и увозить детей. Взять билет на рейсовый автобус до Ростова почти невозможно, но свои услуги предоставляют таксисты.

Наш водитель — Ирина, жгучая брюнетка, в облегающем мини с чёрным кружевом и с черным же, с золотом, маникюром. В машине поёт Люба Успенская:

«То не горе, а веселье у меня в глазах,

Я справляю новоселье на семи ветрах...

Судьба моя ретивая, тебе не по плечу,

А я живу, красивая, как я хочу...»

Красивая Ирина сначала вывезла двух цыганок из-под обстрела на Боссе в Ленинском районе, потом пожилую даму с автовокзала «Центр». Потом забрала меня с другого автовокзала на Крытом рынке.

Мы едем на восток, а война буквально наступает нам на пятки. Уже выехав из Донецка, узнаем, что обстреляли автовокзал «Центр», есть жертвы. Про Боссе и говорить нечего - цыганки всю дорогу до границы плачут, вспоминая обстрелы последних дней.

Красивая Ирина, не оборачиваясь, говорит: «Всё будет хорошо». Значит, так и будет. Я ей почему-то верю.

На КПП «Успенка» — огромная очередь. Автомобили, автобусы, люди... Многие уезжают, но многие остаются. Остаются те, у кого на фронте мужчины. Остаются те, у кого дочери — жены тех, кто на фронте. Остаются те, у кого есть работа. Остаются те, для кого — четыре стены родного дома важнее, чем война.

Они остаются...

Юлия Лысанюк

Июль, 2022