Людмила Румянцева: «Храни меня мой талисман…»

«Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии» - сказал поэт. Многие из нас были свидетелями тех событий и хорошо помнят, как, находясь внутри исторического перелома, мы не всегда отдавали себе отчёт, какого масштаба действие разворачивается перед нашими глазами. Ежедневные заботы, вопросы простого выживания занимали почти всё наше время. Исчезали с карты России деревни, посёлки и целые города. Разваливалась промышленность, армия, милиция. Что уж говорить о культуре, к которой тогдашние власти относились, мягко говоря, невнимательно. Тем не менее, страна выжила, сумела сохранить себя. И культурная жизнь не умерла, хотя, казалось бы, шансов уцелеть у неё тогда почти не оставили.

- Людмила Ивановна, что было самым трудным в начале 90-х?

- Сохранить людей, работников культуры. Вы помните, что происходило в те годы. Зарплаты сами по себе маленькие, к тому же выплачивают их не вовремя, деньги постоянно девальвируются, превращаются в фантики. Библиотеки, дома культуры, музеи, все объекты культуры могли просто исчезнуть с карты Гатчины и района. Я бесконечно благодарна своим коллегам, энтузиастам своего дела, буквально подвижникам, которые работали чаще всего за очень небольшие деньги или вовсе бесплатно.

- Как удалось их удержать?

- Взаимная поддержка. Мы ездили друг к другу в гости, устраивали какие-то фестивали, награждения. Пусть просто диплом, букет цветов, но человеку приятно, что его не забывают. Чувство локтя, товарищества, как говорили раньше.

- Сказывалось общее советское прошлое?

- Безусловно. Советская система воспитания человека была одной из лучших в мире, и, когда настали трудные времена, она не подвела. Коллективизм, способность к самоотверженности, служению делу в самом высоком смысле этого слова.

- Вопрос, который я задаю всем героям своих интервью: советской власти удалось воспитать человека нового типа, «советского» человека?

- Конечно. Я была, да и остаюсь, абсолютно советским человеком. Как и многие мои коллеги. В известном смысле, я просто повторяла путь и судьбу своих родителей. Сколько их помню, постоянно в работе, долг превыше всего. На первом месте общественное, всё личное потом.

«Здесь каждый шаг в душе рождает воспоминанья прежних лет…»

- Чем занимались ваши родители? Жили и работали в Гатчине?

- Да, мама окончила Зоотехнический институт, он располагался на проспекте 25-го Октября, там, где сейчас школа-интернат. Специалист в области животноводства, крупного рогатого скота. У неё так и было написано в дипломе – «зоотехник по коню». И знаете, что удивительно? Гены передаются, мама очень любила лошадей, она родом с Дона, Липецкая область, деревня Алексеевка. Деревня расположена на Кудыкиной горе, известное сейчас туристическое место, экопарк.

Обе мои девчонки, дочь и внучка, очень любят всех животных, особенно лошадей. В этом году мы ездили туда, на Кудыкину гору, накатались на лошадях всласть! Мы и раньше там часто бывали, навещали родственников мамы. У меня до замужества фамилия была – Алексеева. В деревне Алексеевка почти все – Алексеевы. Кто-то просто однофамильцы, кто-то родственники.

- Родители познакомились в Гатчине?

- Да, папа до войны закончил в Рязани землеустроительный техникум. Прошёл всю войну, потом работал главным землеустроителем Гатчинского района. Оба трудились в райисполкоме, там и познакомились. Что интересно, родилась я в здании нынешней городской администрации: там в 1951-ом году располагался роддом. Сестрёнка, она на 12 лет меня старше, вспоминала, как она пришла к зданию роддома передать маме гостинец, кулёк лесной морошки. Окна закрыты, к маме не пускают. Та ей показывает через окно, мол, съешь сама! Сестра попробовала, морошка не вкусная, кислая. Оно и хорошо, что к маме не пустили. Положила кулёк под листок, спрятала. На следующий день приходит опять, нашла кулёк, попробовала. Вкуснятина! Морошка за ночь дозрела.

Жили сначала прямо напротив райисполкома, потом родителям выделили участок земли в Большой Загвоздке, это за Варшавским вокзалом, улица Некрасова. Построили там дом, и всё моё детство прошло в Загвоздке. 

- Своеобразный район. Вроде как город, но, - частный дом, свой участок земли.

- Своё хозяйство. Корова, поросёнок Борька, куры и утки. Сразу за участком начиналось болото. Утки могли там плавать. Мы в детстве бегали на болото собирать лягушачью икру. Потом смотрели, как из неё появляются головастики.

- Сразу видно, что мама – зоотехник!

-  Мне, в детстве, годика четыре было, родители подарили козочку Маркизу. Одно из первых воспоминаний тех лет - улица Некрасова идёт под уклон, зимой получается одна длинная горка. Я сажусь на санки, прижимаю к себе Маркизку, и мы с ней мчимся по улице вниз. 

- Кто больше занимался вашим воспитанием? Мама или папа?

- Няня. Родители целыми днями пропадали на работе. Мама вставала в пять утра, ездила по району. Сельское хозяйство Ленинградской области в те годы бурно развивалось, и везде требовалось её участие. Фотография мамы долгое время висела на Доске почёта у здания райисполкома. Папа тоже весь в делах. Можно сказать, воспитывала меня няня, Прасковья Андреевна. Красивые длинные белые волосы, совсем седая, хоть и не старая, как я сейчас понимаю. Во время войны дом её на Понтонной станции был разрушен, и она переехала к сестре в Гатчину. Прасковья Андреевна была моей Ариной Родионовной. Первые стихи Пушкина я услышала именно от неё. «Буря мглою небо кроет…». С тех пор Пушкин всегда рядом, спутник и талисман моей жизни. Няня была страшной любительницей «киношки». Почти ежедневно мы ходили в кинотеатр «Победа». Сестра её – тётя Таня – пела у нас в Павловском соборе, в церковном хоре. В Покровском соборе тогда был склад мороженого, а Павловский работал.

- Няня в те годы, 1950-60-е, признак семейного статуса, достатка?

- Нет. Скорее, необходимость. Можно сказать, няня, можно – помощница. Она любила и умела заниматься хозяйством. В 10 утра мы, само собой, шли на сеанс в кинотеатр «Победа», а потом занимались домашними делами. Прасковья Андреевна придумывала какие-то полочки для кухни, из бумаги салфетки вырезала, в общем, создавала уют. Родители возвращались домой поздно вечером. Няня готовила ужин, присматривала за мной. Жила она с нами, в своей небольшой комнатке. У её сестры Тани было пять детей, внуки пошли, жить Прасковье Андреевне было решительно негде. Она стала, скорее, членом семьи, чем домработницей.

«В начале жизни школу помню я…»

Знакомство с необъятным миром литературы и, шире говоря, искусства начинается для ребёнка, как правило, с рифмованных строк. «Три девицы под окном пряли поздно вечерком». «У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том…». Волшебное преображение знакомых слов в стройное поэтическое произведение, лёгкость запоминания будоражат фантазию маленького человека, дают первоначальный толчок к творчеству. Рисует ли ребёнок, поёт, танцует, лепит – он уже Творец, создатель нового, несуществующего доселе мира.

- Людмила Ивановна, опровергните или подтвердите довольно распространённое сейчас мнение, что наши дети растут инфантильными, ничего их не интересует кроме компьютерных игрушек и так далее. И если это так, то что делать с воспитанием нового поколения?

- Дети всегда и везде приблизительно одинаковы. Они охотно откликаются на всё интересное, новое, творческое. Если и есть проблема, то она, скорее, в нас, взрослых. Постоянно не хватает времени, не доходят руки. Детей нужно активно вовлекать в живой творческий процесс. Советский подход к воспитанию, культурному образованию тем и была хорош, что работал системно, широким охватом. В Гатчине в годы моей юности работали десятки, если не сотни кружков, где детей приучали к творчеству. Например, Дом пионеров в Приоратском дворце. Я со второго класса ходила туда заниматься танцами.

- Бальными?

- Нет. Это в Доме культуры работал танцевальный кружок для взрослых, там были бальные танцы. А у нас вела уроки хореографии Татьяна Николаевна Ильичёва. Мы танцевали «снежинок», тарантеллу, польку…  Не скажу, что я выдающейся была танцоршей, но, тем не менее, движение, пластика, чувство ритма - всё это очень важно для ребёнка. Я до восьмого класса училась в 5-ой школе и потом ещё два года в четвёртой. Они расположены рядышком, неподалёку Приорат, Дом культуры. Там в мои годы кипела творческая жизнь.

Людмила Ивановна достаёт альбомы с фотографиями. Трогательные чёрно-белые, привычные с детских лет групповые фото выпускного класса.

- Вот наш 10-й класс 4-ой школы. Директор, знаменитый Павел Васильевич Резвый, и его жена - Нина Алексеевна Резвая. Она, - заслуженный учитель РСФСР, Герой Социалистического труда. Она преподавала у нас историю. Нина Алексеевна научила нас очень многому. В том числе конспектированию лекций. Первые два курса в институте на лекциях я с благодарностью вспоминала её уроки.

Людмила Ивановна показывает фотографии. Вспоминается известная песня Эдиты Пьехи «Чтобы жизнь повторилась сначала, загляните в семейный альбом…» Альбом, как небольшой черно-белый, с редкими цветными вставками, документальный фильм о прожитом и пережитом. Свадьбы и рождения детей, праздники и рядом - печальные страницы.

- Моя первая учительница - Алла Николаевна Смирнова, после замужества Иванова. Представьте себе, мы по сей день общаемся, дружим. Она 39-го года рождения, сразу после педучилища приняла наш класс. Тогда разница в годах казалась огромной, а сейчас подравнялись. Вот Григорий Владимирович Марченко, директор 5-ой школы. Его уже нет с нами. Я навещаю его могилку. Григорий Владимирович похоронен на Солодухина. Там и наше семейное кладбище. Мама, папа, дядя, муж сестры. Места-то там уже нет, не пришлось бы ехать в «Пижму», - озабочено качает головой Людмила Ивановна. - Из нашего класса тоже не все дожили до сегодняшнего дня. Но мы всё равно встречаемся ежегодно, 4-го января на квартире кого-то из нас.

Мой муж, Станислав Вячеславович Румянцев, бывший и уже, увы, покойный. Он окончил Ленинградскую «Макаровку», работал на атомных ледоколах. Дослужился до капитана корабля. Проводил караваны судов по Северному морскому пути, неоднократно бывал на Северном полюсе. Много счастливых лет связано с ним, он подарил мне замечательную дочку и, как своё продолжение на белом свете, чудесную внучку.

Людмила Ивановна легко говорит о самых сложных вещах. Беда и счастье, жизнь и смерть соседствуют на страницах семейного альбома. Однако, грустные или радостные интонации звучат в её голосе, печальны её глаза или лучатся тёплым светом, несомненно одно - где-то внутри этой пожилой женщины горит яркий огонёк энергии, радости и душевного спокойствия. Счастливое свойство, присущее далеко не многим, - сохранить в себе ребёнка.

- Ёлки-палки, никак не могу найти! Я, наверное, отдала эти фото в театр «За углом». Я занималась в народном театре при Дворце культуры и даже исполняла главные роли. Помню спектакль «Сотворившая чудо». Я там играла американскую девочку-подростка, весьма хулиганистую. Очень намучалась с сигаретами. По роли я должна курить. Пришлось не курить, конечно, но хотя бы выпускать дым.

На несколько секунд бывшая глава культуры района превращается в хулиганку с сигаретой, кольцами выпускает несуществующий дым.

- Народный театр в Гатчине основал Александр Александрович Жуков в 1936-м году. Один из старейших в стране. Главным режиссёром театра долгое время работал Альфред Ромуальдович Лийф – великолепный педагог по актёрскому мастерству и режиссуре в Ленинградском институте культуры. Представляете, после репетиций он провожал с кем-то из ребят-актёров меня в Загвоздку. Что скрывать, вечерами одной возвращаться туда было страшновато. Хулиганистый был район. Сам Альфред Ромуальдович жил в Павловске, и, проводив меня, ещё успевал на электричку.

Мы жили в народном театре одной семьёй. Не подумайте, что я хвастаюсь, но хорошо помню давнюю статью в «Гатчинской правде». Называлась она «Без скидки на самодеятельность». Статья вышла после премьеры спектакля «По 7-ое включительно». Профессиональная критика, разбор всех ролей. Там было сказано: «Наиболее органичной на сцене выглядела Люда Алексеева в роли Сашки». Сашка, моя героиня, была той ещё проказницей, доставалось взрослым от неё. Мы приблизительно равны по возрасту, я чувствовала себя совершенно органично на сцене. Не было «зажима», хотя зал всегда был переполнен. Как ни странно, некоторая зажатость появилась уже после института культуры. Когда общалась с простыми рабочими людьми, механизаторами, доярками.

Во всё время нашего разговора Людмила Ивановна ни разу не произнесла слова «интеллигенция», тем более, не причисляла себя к этому сословию. Однако, человека по-настоящему высокой русской культуры определяют именно такие замечания про «простых рабочих людей», непроизвольное чувство неловкости перед ними, свойственное людям творческих, «свободных» профессий.

- Вы знаете, один из самых трудных периодов в жизни, особенно для молодой девушки, он мне очень ярко запомнился, - это год между окончанием школы и поступлением в институт. Так получилось, что я сдала первые два вступительных экзамена, но в этот момент умерла бабушка Ольга Романовна, в Алексеевке, на родине мамы. Она отправилась на похороны, я не могла оставить её одну. Когда вернулась, экзамены уже, естественно, закончились. Год пропадал. Помню, иду по Советской, ныне Соборной, и мне кажется, что все прохожие оборачиваются на меня. «Вот идёт лентяйка, лодырь, тунеядка!» Я физически не могла ничего не делать, находиться без работы. И тут подвернулась оказия - место в городском ЗАГСе. Он тогда находился в нынешнем здании районной администрации. Одна из сотрудниц ушла в декретный отпуск. Как я радовалась, что нашла работу!

- Интересный опыт для юной девушки. Бесконечный хоровод свадеб!

- Так там же не только регистрация браков. Но и рождение детей, и регистрация смерти. Иногда такие сцены приходилось наблюдать, никому не пожелаешь! Но год прошёл, и я вновь отправилась поступать.

- Почему институт культуры, а не театральный, например?

- А я и не хотела быть актрисой. Мне нравилась работа с людьми, режиссура. Я поступила на режиссёрско-балетмейстерский факультет, по специальности - «режиссура драмы». Четыре года учёбы, съёмные комнаты, институт в самом сердце Ленинграда. Рядышком Летний сад, Русский музей, Эрмитаж. Замечательные педагоги, светлое, беззаботное время.

После окончания института мы с мужем уезжаем на Камчатку. Его распределили на Дальний Восток. У нас были варианты остаться, но вы же спрашивали меня про «советского» человека. Романтика, «за туманом и за запахом тайги», как пелось в песне. Мы везли туда контейнер вещей, но львиную долю в нём занимали книги. Огромный ящик книг. Мы с мужем были знатными «книгочеями».

«Я возвращуся к вам, родимые дубравы…»

После нескольких лет на Дальнем Востоке, короткого «мурманского периода», куда был переведён муж, работы в Доме культуры посёлка Сиверский Людмила Ивановна возвращается в Гатчину. Вновь судьба, сама по себе непревзойдённый поэт и автор нашей жизни, преподнесла очередную рифму. Последние свои трудовые годы Людмила провела в здании райисполкома на Карла Маркса, 44, где всю жизнь проработали её родители.

- Волнующее чувство, конечно. Проходить мимо Доски почёта, где долгое время размещена была фотография мамы, заходить в кабинеты, где трудились родители. Гордость за них и чувство ответственности. Не подвести бы.

- Если самым трудным в 90-ые годы было удержать сотрудников, то чем вы можете гордиться?

- Гордиться - слишком громкое слово. Конечно же, многое сделано, но много не удалось. Моя мечта и головная боль – приют для гатчинских художников. У нас в районе и городе огромное количество замечательных, талантливых художников. Но своего постоянного места, выставочного зала и, одновременно, надёжного хранилища для их работ, с охраной, сигнализацией, у них нет. Выделили, и то в аренду, помещение на ул. Урицкого, 25, но это вряд ли решит их проблемы. Сегодня на культуру, в отличие от моих лет, выделяются значительные суммы, но, с другой стороны, нам было в чём-то легче, чем нынешним. Уже когда я уходила, вышел закон, по которому объекты культуры уходили из районного управления в ведомство местных администраций. Тем самым разрушена была вертикаль власти. У меня в сейфе лежало 600 трудовых книжек. Я всех своих сотрудников по именам знала. Теперь рычаги управления у комитета по культуре отсутствуют.

«Пока в России Пушкин длится, метелям не задуть свечу…»

- Вы всё о проблемах. Но давайте закончим интервью на позитивной ноте! Мы с вами разговариваем в феврале, особенный месяц в отечественной истории, пушкинский.

- Более 30-ти лет проводится торжественное мероприятие «Последняя дорога Пушкина». Основоположник ритуала — Михаил Иосифович Лейкин — режиссер театрализованных массовых представлений, заведующий кафедрой Петербургского колледжа культуры и искусства. Все эти годы почитатели творчества поэта собирались вместе, чтобы вновь, следуя по «проторенному пути», прочитать стихи, вплести цветы в гирлянду и зажечь поминальные свечи.

Воссозданный маршрут последней пушкинской дороги начинается в храме на Конюшенной площади, где отпевали тело Александра Сергеевича, проходит мимо последней его квартиры на Мойке, 12, затем следует по Ленинградской области — Гатчинскому и Лужскому районам; затем по Псковской земле, до Пушкинских Гор. Активное участие в программе мероприятий традиционно принимали студенты Ленинградского областного колледжа культуры и искусств. Наш район всегда принимал самое непосредственное участие в этой акции. В самые тяжёлые годы, иногда на голом энтузиазме, мы «провожали» великого русского поэта в последний путь.

К сожалению, смерть Михаила Иосифовича в 2016-ом, затем пандемия, несколько нарушили сложившуюся традицию. Но она ни в коем случае не должна прерваться!  Необходимо активно подключать молодёжь. Повторю ещё раз: только через живое, деятельное участие можно привить детям любовь к отечественной культуре, воспитать настоящих патриотов!

Людмила Ивановна говорит горячо, видно, что тема сохранения памяти поэта, необходимость неустанной работы в этом направлении для неё чрезвычайно важна.

- Мы должны внести частичку своей души, пусть крохотную, едва заметную, в благое дело сохранения культуры. Только таким образом мы можем оправдать своё существование, как граждане великой страны.  

…Глядя на Людмилу Ивановну, порывистую, энергичную, полную всё ещё юношеского задора, я вспомнил одну кинематографическую легенду. Она как нельзя кстати подходит героине сегодняшнего интервью и её многочисленным коллегам.    

Однажды гениальный режиссёр Ингмар Бергман стоял перед Кёльнским собором. Огромное, за облака уходящее здание. Величественные статуи, фрески, поражающие глаз человеческий, колонны, шпили. Там, на вершине собора, на той высоте, где ничегошеньки уже разглядеть невозможно, стоят фигурки ангелов и демонов, диковинных птиц и животных.

«Хорошо бы снять фильм о людях, которые делали эти незаметные изваяния, - сказал Бергман. - Их точно никогда не увидят прихожане и зеваки, не оценят искусствоведы. Наверняка, зодчие, что работали над этими крохотными статуями, получали за свои труды гроши. Плоды их рук вознесены под облака, подальше от людских глаз и там и останутся на веки вечные. Может быть, разрушатся от старости, исчезнут. Забыты имена тех мастеров. Никто о них не вспомнит и не поблагодарит. Но именно на таких незаметных тружениках и держится здание человеческой культуры».

Андрей Павленко