Владимир Майер: «Я не могу не петь!..»

 «Я – махровый немец!»  

Во время разговора на лице Владимира Александровича - почти всегда лёгкая светлая улыбка. Даже когда рассказ о детстве начинается со слов: «Я родился на зоне».

- Каким образом?

- Мы немцы. И в начале войны мою семью сослали под Челябинск в посёлок имени Розы Люксембург, такая своеобразная ирония судьбы. Там была настоящая зона. С колючей проволокой, комендатурой и довольно жёстким режимом. Семью мамы привезли из Туркмении вместе с бабушкой и дедушкой. Просто бросили в телячьи вагоны, разрешили взять вещи, которые можно унести на себе, и повезли на Урал. Папа там оказался несколько раньше. Его семья жила на Украине. Многочисленная, даже по тем временам – 12 детей. Деда признали кулаком, потому что у него была корова, и семью сослали на Урал. Деда потом расстреляли. Двум сёстрам удалось, каким-то образом уехать в Германию. В общем, многочисленная семья распалась. Но зато там, под Челябинском, папа встретился с мамой. И, как результат, я появился на свет в 1946-ом году. Уже взрослым я попросил знакомых, оставшихся там, на родине, сделать съёмки сверху, с коптера, моего посёлка, и они прислали видео.

Владимир Александрович встаёт из-за стола, берёт мобильный телефон, ищет видео. Он высок ростом, широкоплеч и выглядит значительно младше своего возраста. Наконец, находится видео. Надо было видеть глаза пожилого человека, когда появилось изображение. Посёлок, построенный, словно под линейку,

- Видите карьер? У нас нашли месторождение угля, так всё раскопали! Вокруг много шахт. Вот водонапорная башня в центре. 32 метра! Знаете, как страшно было подниматься на её верх? Там небольшой балкончик, и сделать на него первый шаг - ужас! А вот мой дом, вот-вот, в углу. Со светлой крышей.

Голос Владимира Майера чуть дрожит. Думаю, каждому из нас понятны его чувства. Увидеть дом своего детства, улицы, по которым ты бегал босиком - у кого не дрогнет сердце?!

 «Я, романтик и, может быть идеалист»

- Владимир Александрович, не знаю, насколько тактичным покажется вам мой вопрос. Вы по происхождению немец. И мама, и папа, и все предки. По внутреннему самоощущению вы кем себя видите? Немцем, русским, может быть, человеком мира?

- Никогда всерьез не задумывался над этим вопросом. Конечно, в детстве, случалось, тебя заставляли понять, что ты немец. Недавно закончилась война, и в школе иногда могли обозвать «фашистом» или чем-то в этом роде. Впрочем, массового характера это не носило. А, например, когда призвали в армию, в войска ПВО, служил в Карелии, там я почувствовал себя совершенно «своим». Папа понимал немецкий язык, но не говорил, мама совсем не владела. Только бабушка и дедушка могли перейти на немецкий, чтобы посекретничать, скажем так. Я, кстати, владею языком весьма относительно. На самом деле я бы охарактеризовал себя как большого романтика и идеалиста. Верю в лучшее в людях, независимо от национальности.

«Хочется петь!»

- Когда вы поняли, что у вас есть талант и голос?

- Ещё в школе я занимался в хоре. Правда, окончилось это не очень удачно. Мы стояли с приятелем, он что-то сказал, видимо, смешное, я ответил. Нас и прогнали. Я чуть не плакал, когда выгнали, но гордость не позволяла вернуться.

- Ваши родители имели отношение к музыке?

- Папа занимался в музыкальной школе по классу скрипки, но окончить её не удалось. Нужно было зарабатывать на жизнь. Правда, изначально он хотел пойти в художественную школу, очень любил рисовать, но там немного опоздал, пришлось обучаться игре на скрипке. Слух у него был отличный. Любил играть на гитаре. Нередко соберутся с мамой и поют. У неё был очень красивый голос. Меццо сопрано. Она нигде не обучалась, а просто от природы была музыкальна. Нередко делает что-то по дому или копается в огороде, поёт. Соседи любили её слушать. Когда она умерла, многие говорили, что потеряли такой замечательный голос.

Я любил слушать пластинки и пытаться повторить песни. Козловский, Лемешев – кумиры той поры. Сейчас, кстати, в импровизированной библиотеке, шкафчики стоят на берегу Чёрного озера, нашёл книжку Лемешева «Путь в искусстве». Он описывает свои первые шаги, рассказывает, что и пластинок-то толком не было. Он не слышал великих певцов. Тем не менее, нашёл свою дорогу на сцену. Уникальный самородок. Замечательная идея, кстати, с этой библиотекой на берегу озера. Много интересных и редких книг люди приносят. Я в детстве тоже пел. У нас в доме был чердак, я там оборудовал себе кабинет, обшил его деревом и мог орать в своё удовольствие. Фальшивил, конечно, безбожно, но очень хотелось петь!

- Тем не менее, после окончания школы вы выбираете строительный техникум?

- Я, конечно, мечтал о карьере певца, но надеялся, что всё случится, как в фильме «Музыкальная история» с Сергеем Лемешевым в главной роли. Помните, как он работал в такси, пел песни пассажирам и, в конце концов, ему повезло. Заметили, и он стал оперным певцом. Увы, меня пока никто не замечал. В жизни всё несколько иначе, чем в кино. У меня отец строитель. Техникум давал надёжную работу, а вот сумеешь ли заработать песнями, большой вопрос. Однажды подошёл к матери, говорю: «Мам, я хочу бросить техникум, заниматься музыкой, пением». Она мне: «Ну, смотри, как знаешь. А если голос пропадёт»?

- Первое выступление перед публикой помните?

- На втором курсе техникума выступал на выборах. Большое событие! Пел арию Мистера Икса! «Никто не знает, как мой путь одинок!»

Удивительное дело. В обычной речи голос Владимира Александровича и звучит обычно. Даже иногда подрагивает, сбивается. Но стоит ему запеть, впечатление, что рядом появляется, вырастает совершенно другой человек. Ещё несколько раз происходила такая метаморфоза, и каждый раз хотелось, чтобы он как можно дольше продолжал петь.

- Владимир Александрович, голос ведь обладает некоей магической силой? Вот говорят: «Глаза – зеркало души», но и про голос можно сказать то же самое?

- Безусловно. Голос отражает внутренний мир человека, его состояние души. Мы ведь знаем множество примеров, когда человек обладает прекрасным, хорошо поставленным голосом, но, что называется, «не цепляет». А голос иного человека может и не обладать совершенством, однако «берёт за душу». Пример Бернеса мне кажется очень подходящим.

- Песня, она же состоит из трёх компонентов. Слова, ими мы рассказываем историю, сюжет. Музыка придаёт эмоциональную окраску. И голос, он делает историю человечной. Я прав?

- Для меня на первом месте стоят слова. Я должен передать содержание песни, романса. Прожить жизнью персонажа. Если я не смогу рассказать историю, то незачем и выходить на публику. Мне педагог по вокалу Нина Михайловна в своё время говорила: «Что ты руками машешь?! Стой прямо! У тебя вот здесь всё должно быть, в глазах, голосе! Ты представь себе, как ямщик, скажем, едет по степи. Тишина, ночь тёмная. Представь себе эту песню и пой.» Ещё во время обучения пришёл на одно из первых занятий. Она меня послушала, сделала какие-то замечания, назначила следующее время и говорит: «Ты только дома не пой, исключительно у меня на занятиях, чтобы я тебя слышала!» Представляете? Она запрещает мне петь! Как такое может быть?

- А почему такие запреты?

- Когда настраивают голос, у тебя обязательно будут ошибки. Ты думаешь, что поёшь так хорошо, так замечательно! А тебе говорят: «Нет! Вот здесь и здесь иначе. На полтона выше, ниже». Когда пою, даже сейчас, могу где-то соврать, а там красивое место. Для этого нужен кто-то со стороны. Когда я разучиваю, например, с Мишей Огородновым новую вещь, мне очень важны его подсказки. По-моему, у Шаляпина где-то сказано, что если ты поёшь и слышишь, как ты поёшь, - ты неправильно поёшь.   

 «Долго будет Карелия сниться»          

- Карелия в моей жизни - это и служба в армии, и Петрозаводск, в котором прошла молодость. Ещё во время службы я в увольнении пришёл в местную музыкальную школу. Там работал хороший преподаватель по вокалу. Он меня послушал и говорит: «Хорошо, я возьму тебя. Но пойми, чтобы петь, надо есть!»

- Что делать?

- Есть! Вы посмотрите: все тенора какие бочки! Дело в том, что тебе нужны силы. Голодным много не напоёшь. Мне 77, но видите, ещё могу выступать и голос не потерял. Любое выступление – огромная затрата сил и энергии.

Но вернёмся в Петрозаводск. Я после армии съездил на короткое время к себе в Челябинск. Даже пробовал поступать в музыкальное училище. Нас с одним парнем там выслушали. Целый день мы дожидались результатов, волновались. Его взяли, меня - нет. Я вернулся в Петрозаводск, пошёл в местный ДК железнодорожников, и меня там взяли как «солиста Дома культуры». Много выступали в городе, в посёлках, поездили с концертами по Карелии. Устроился на работу. Мастером в арматурном цехе. Формировщиком на заводе ЖБИ.

- Насыщенная жизнь!

- Мало того. Я поработал пожарным и учился в Петрозаводском университете.

- Так, подробнее. В пожарные-то как вас занесло.

- Учился в университете, и один из приятелей предложил: «В пожарной части есть вакансии. Там день дежурства и два дня отдыха. Можно совмещать учёбу и работу».

- Приходилось ездить на пожары?

- А как же! Неоднократно. Иногда приедешь вечером на пожар. Там, например, горят какие-то сараи. Погасили пламя и всю ночь обливаем сараи, чтобы не повторилось возгорание. Если зимой тебя случайно обольёт товарищ, то стоишь, как в скафандре. Утром - на занятия. От запаха гари трудно избавиться. Откроешь тетрадку и уснёшь. 

- Какой факультет в университете?

- ПГС. Промышленно-гражданское строительство. Параллельно ещё репетиции и концерты.

- Вы к этому моменту продолжали считать себя певцом или уже только строителем?

- Конечно, мечту я не потерял, и, так или иначе, продолжал выступления. Но с университетом получилась такая история. В 1972 году проводился эксперимент. При высших заведениях создавалось что-то вроде рабфаков, привлекали рабочую молодёжь. И я решил, что высшее образование не помешает. Но в то же время я стал победителем конкурса художественной самодеятельности железнодорожников Северо-Запада и участвовал в фестивале в Югославии.

Был организован «Поезд дружбы», и десять дней мы путешествовали по Югославии. Первая поездка за границу. В поезде русские, украинцы, белорусы - да почти весь Союз. Победители местных зональных конкурсов. Встречали нас великолепно. Встретили в каком-то маленьком городке. «Друзья! Друзья!» Причём, всё совершенно искренне. Белград очень красивый город. Но особенно мне запомнился концерт в Скопье. Там в своё время произошло крупное землетрясение, и на вокзале по сей день есть часы, которые остановились в момент трагедии. Концерт был в большом зале. Я спел «Под дугой колокольчик поёт» и принят был очень хорошо. Помню, идёт ко мне девочка маленькая, лет пяти, с огромным букетом цветов. А я растерялся, не понял даже поначалу, что это мне. Очень яркие впечатления.

Пою. Строю

- Вы продвинутый пользователь интернета. На странице ВКонтакт» пишите о себе: «Пою, строю». Под строительством имеются в виду не только дома и другие объекты, но и семья. У вас получился чисто женский коллектив – замечательная жена и две красавицы дочки. Расскажите, когда и как началось, наверняка, самое главное в жизни строительство?

- С женой Елизаветой мы познакомились в Петрозаводске. Она тоже училась в университете, на филологическом факультете. Мы оба были членами студенческого профкома. Она позвала меня на свой день рождения, который проходил в кафе, мы познакомились, потанцевали. Стали встречаться и года через три поженились. С тех пор вместе.

- Через три года, выходит, «золотая свадьба»?

- Время летит. А ведь всё, как вчера. Лиза у меня северянка из Кеми. По распределению год поработала в одной деревеньке на южном побережье Белого моря. Помните, как в анекдоте: «Лучше  уж вы к нам, на северное побережье Чёрного!» Я приехал к ней, а ей дрова привезли. Ну что, целый день рубил эти дрова, потом складывал. У них там рядом с домом поезд проходит, утром выхожу во двор - все мои дрова развалены. Неправильно сложил, пришлось заново. Через год у нас девочка родилась, старшая, Люда. Елизавета с дочерью переехали в Петрозаводск, мы сняли комнату, началась семейная жизнь.     

Гатчина. Дом

- После окончания Петрозаводского Университета по распределению я должен был ехать в Псков, но, в результате сложной истории, можно сказать, случайно, мы с женой оказались в Гатчине. Зима с 1978-го на 1979-й была жутко холодной. В Орловой роще стояли три барака. Там нам выделили комнату. Довелось поработать на строительстве объектов, или, как мы называли, блоков на территории ЛИЯФа. Там, где расположен наш знаменитый «миллионник» реактор ПИК. Потом был небольшой опыт преподавания строительных дисциплин, но быстро понял, что это не моё.

- Не могу не обратить внимание на ваш великолепный дом. Насколько я знаю, он был буквально построен вашими руками?

- Не я один, конечно, строил, но приложил немало усилий. Подходит ко мне как-то Миша Огороднов и спрашивает: «Не хочешь поработать? Дело в том, что ребята создают МЖК «Старая Гатчина». Идея была в том, чтобы улицу Чкалова сделать памятником деревянного зодчества под открытым небом. И вот этот дом, где мы сейчас живём, он был первым. Дальше планировалось ещё несколько. Приступили к работе. Сначала мы его прочистили, здесь мусору лежало, чуть ли не до крыши. Отреставрировали и привели в порядок дом довольно быстро. Ну, а свою квартиру я делал своими руками. И первый этаж, и второй.

- Про пение не забывали?

- Что вы, нет, конечно. Я, если долго не пою, просто начинаю себя плохо чувствовать. Думаю, надо сходить хоть в Дом культуры Гатчины. Художественным руководителем там была Генриетта Карповна Ягибекова.  Генриетта Карповна меня послушала, говорит: «Ну, давайте, попробуем». Первые концерты были в парке, там, где Адмиралтейство, действовала концертная площадка. Потом ещё одна, если зайти в парк около типографии, идёшь вниз, там стояла сцена. Давали концерты в пансионатах, детских садах, для родителей, естественно. Объездили весь Гатчинский район.

Аккомпаниаторы у меня поначалу часто менялись, некоторое время сотрудничал с Людмилой Ивановской, она сейчас ещё работает музыкальным работником в детском садике. Работал с Мишей Огородновым и Еленой Маляр. Но особые слова благодарности я хотел бы сказать в адрес великолепной Стеллы Яновны Петрачковой. Увы, она недавно покинула наш мир. У нас было очень много концертов. Она не только аккомпанировала, но иногда и пела. Замечательная была женщина, настоящий профессионал.   

В доме Владимира Майера множество дипломов и почётных грамот. В том числе и самых крупных наших вокальных фестивалей.

- Борис Дёмин пригласил меня к участию в «Романсиаде»-2013, которая проходила в Гатчине. Я получил на этом фестивале Гран-при. И по приглашению из Москвы на «Романсиаде»-2015 среди любителей и профессионалов я тоже был награждён Гран-при. Впервые среди профессионалов победителем был признан любитель.

Однако, дело же не в наградах и призах. За те годы, что Владимир Александрович живёт в Гатчине, он стал по-настоящему искренне любим горожанами - почитателями русского романса.

Спой ещё, соловушка

В 1981-ом году на свет появилась песня «Спой ещё, соловушка». Автором стал композитор, член поэтического объединения «Сиверское братство», музыкант, настоящий патриот Гатчины Николай Терентьев.

- Мы вместе были на первых зарубежных гастролях в Германии. Можно сказать, стали культурными послами нашего города. Собирались записать с Николаем альбом, но не успели. Чрезвычайно талантливый был человек.

Для всех, кто знаком с творчеством Владимира Майера, не секрет, что песня посвящена именно ему. Она нередко звучит на концертах героя нашего сегодняшнего рассказа. Безусловно, никто лучше Николая Михайловича Терентьева не скажет о нашем «гатчинском соловье». Пожелаем Владимиру Майеру здоровья и творческого долголетия.

Ты постой и замри… Слышишь, как соловьи

Слух ласкают негромкою песней своей?

Попадаешь, как в плен, в звуки певчих «колен»,

Услыхав только раз, как поёт соловей. 

Андрей Павленко