Ольга Шевнина-Голубева: «Не могу сказать: «Прощай!»

- Я не вдова. Так и напишите. Признать себя вдовой, значит, подвести окончательную черту. А я не хочу подводить черту. Серёжа жив. В моей памяти, памяти детей, друзей и боевых товарищей. Он мне снится. Конечно, хотелось, чтобы чаще. Мне друзья говорят: «Оленька, ты играй на гитаре, пой! Вернись к прежней, нормальной жизни». Какое пой, я и говорить-то могу с трудом.

Мы встретились с Ольгой Шевниной в Гатчине в библиотеке имени А.И. Куприна. Короткая аккуратная стрижка, грустная улыбка за линзами очков. Со дня похорон мужа прошло полгода, но, пусть и слегка приглушённая, печать печали не сходит с лица моей собеседницы. Беседу мы начали издалека. Хотелось разговориться, постараться отвлечь собеседницу от тяжёлых мыслей воспоминаниями о детстве и юности.

Первая любовь

- В детстве я мечтала стать артисткой. При этом была очень неуверенной в себе девочкой. Застенчивая, во всём в себе сомневалась. Начиная от способностей, талантов, заканчивая внешностью. Участвовала во всех школьных конкурсах. Чтецких, музыкальных, но без особого успеха. Этакая «артистка погорелого театра» - так меня называли. Училась в музыкальной школе по классу фортепьяно. Очень хотелось научиться играть на гитаре и петь песни. Одноклассница, Каринка Рябченко, аккомпанировала мне на гитаре во время выступлений. Я всё время смотрела на неё и думала: «Как бы мне так же научиться?!» Попросила её нарисовать на бумажке аккорды и как-то так, постепенно, научилась.

Параллельно с обучением в «музыкалке» начала заниматься в Гатчинском театре-студии «Встречи». Тогда это можно было сравнить с путешествием на другую планету. Если мои одноклассники даже в 9–10 классе могли косичку к парте привязать, то тут приходишь в студию, тебя встречает молодой человек. Сверстник, красавец, учтиво раскланивается, целует ручку. Другой мир! Театр много мне дал. И в плане общения, и, самое главное, в повышении самооценки.

Там же пришла ко мне первая любовь (улыбается). Естественно, безответная. Мне всегда нравились талантливые люди. Дело ведь не в животных страстях, а в восхищении человеком, его умом и талантом. Я влюбилась без памяти в Николая Михайловича Терентьева. Не пропустила ни одного спектакля «Раздел имущества» с его участием. Сам по себе спектакль очень тяжёлый, я там всегда плакала. А на песнях Николая просто рыдала взахлёб. Он, конечно, меня не замечал.

После школы поступала в Театральный, на Моховой. Курс набирал Лев Додин. Не прошла. Мне сразу указали на главный недостаток – плохое зрение. У меня уже тогда было минус два, может быть, три. Довольно долго так и держалось. После гибели Серёжи зрение сразу рухнуло почти до минус шести. 

- Как родители относились к вашим увлечениям гитарой, театром? Не пытались ли, как это водится, «вернуть ребёнка на грешную Землю», заставить приобрести «нормальную» профессию, а не заниматься бесконечными творческими поисками?

- Когда я начала ездить в Гатчину на репетиции, они потребовали взять справку в театре, что я действительно хожу три раза в неделю на занятия и на выходных участвую в спектаклях. У нас в театре так было принято. Занят человек в спектакле или нет, он должен присутствовать на представлении. Осветителем, с костюмами помогать - не важно. Мы все должны быть вместе, одной семьёй.

Родители мои всю жизнь много работали. Мама - бухгалтером в больнице, уже на пенсии – в аэропорту, в котельной. Папа тоже всегда был занят на работе. Сначала начальником транспортно-строительного отдела на Сиверском ремонтном заводе, затем - начальником ЖЭУ. Он очень ответственно, может быть, даже чересчур ответственно относился к своим обязанностям. Вставал в шесть утра, обходил своё коммунальное «хозяйство». К восьми, к планёрке, он уже знал обо всех недостатках и проблемах района. Мне по сей день, если встречаются люди, которые помнят его, говорят: «При твоём отце был порядок!»  Он уже собирался увольняться из-за проблем с сердцем, но его уговорили остаться. Умер от инфаркта. В тот же год, когда умер папа, я познакомилась с Серёжей.

Случайных встреч не бывает…

- Неудача с поступлением в театральный институт стала для вас сильным ударом?

- И да, и нет. Конечно, было обидно, что рушится детская мечта. Но, с другой стороны, я смотрела на своих сверстников, абитуриентов и понимала, что я из другого теста, что ли, сделана. Очень раскрепощённые, если не сказать, распущенные. Например, во время одного из этюдов на вступительных экзаменах девушка-абитуриентка, ни с того, ни с сего, сбросила юбку и, как ни в чём не бывало, продолжала этюд. Она прошла дальше, я – нет. Я бы так не смогла.

- Всё та же застенчивость?

- Нет. Другое. Есть какие-то принципы и нормы жизни, через которые я никогда не переступлю. После неудачи на экзаменах сравнительно легко поступила в педагогический институт им. Герцена. На факультет математики.

- Вы же, вроде, были девушкой гуманитарного направления?

- А математика – тоже искусство. Во-первых, прародительница всех других наук, во-вторых, математическая формула – это как загадка или кроссворд. Длинные сложные предложения нужно превратить в один знак, символ, в короткий точный ответ. Творчество в самом прямом и высшем смысле этого слова. Я и своих детей так учила.

- Учёба давалась легко?

- После первого курса пришлось уйти из института. Возникли проблемы со здоровьем, сессию просто не было сил сдавать. Но с педагогикой я не рассталась. Окончила в 1989-м педагогическое училище и десять лет проработала в детском саду, в Дивенской. В 90-е работать с каждым годом становилось всё труднее. Много детей из неблагополучных семей. Бывало, приходил папаша забирать деток, садился у калитки, засыпал. Уже получалось, что не он их, а они его вели домой.  

- Тем не менее, педагогическая стезя стала основной в вашей жизни?

- Не совсем. Кем я только не работала впоследствии. Но, например, Серёже очень нравилось, что у меня педагогическое образование. Он очень хотел детей и, когда у нас появился Богдан, был бесконечно счастлив. Я у него - три в одном. И мама, и жена, и учительница!

В продолжительной нашей беседе я старался как можно дольше не касаться больной для Ольги темы. Однако она неизменно возвращается к истории своих отношений с Сергеем, их короткой и счастливой любви. Слова утешения в такой ситуации, как бы я ни старался, всё равно будут звучать фальшиво. Молча жду, пока Ольга успокоится. Пакет бумажных салфеток, которыми она вытирает слёзы, тает на глазах. Видно, что ей очень важно рассказать о муже, «каким он парнем был». Но слова даются Ольге с неимоверным трудом.

- Вы помните тот день, когда познакомились с Сергеем?

- Ещё бы! После развода с первым мужем я очень долго не могла прийти в себя. «Меня бросили! Почему?» Опять удар по самооценке, неуверенность в себе, жизнь кончилась. Лишь благодаря доченьке Иришке продолжала держаться на плаву. Цеплялась за жизнь. Появлялись, конечно, ухажёры, но мне они были совершенно не интересны. Хорошо помню день знакомства с Сергеем. Точнее, не знакомства, я в этот день его увидела. В тот момент работала паспортисткой в Белогорском паспортном столе. Представьте, совершенно не запомнила его лицо. Он, кстати, меня и вовсе не заметил. Но запомнились его руки. Поразительно тонкие запястья и мощные ладони, я бы сказала, лапы. В тот момент я поняла - погибла! Совсем погибла!

Мы оба смеёмся. Удивительно устроены женщины! Как немного нужно, чтобы потерять голову! Руки!

- Да! Именно так и было. Любовь вообще странная штука. А мужчины? Что их привлекает? Вы даже представить себе не можете, какие пары я наблюдала во время работы паспортисткой. Иногда такой контраст, что не верилось своим глазам. Я по ночам иногда спать не могла. «Почему так? Им всё, мне – ничего?! Неужели я такая, никому не нужная, уродина?! Вроде, не глупая, да и не страшная, объективно говоря, скорее, наоборот». Так продолжалось до встречи с Сергеем. И опять я спать не могла. Но уже по другой причине. «Зачем я ему? Брошенка, с ребёнком и, что скрывать, значительно старше его?»

- Не любовь, а сплошные мучения...  

- Так и было. Во всяком случае, поначалу. Хотя помнится только хорошее, даже смешное. Он очень романтично ухаживал. Цветы. В нашем паспортном столе то и дело стали появляться букеты цветов. От «неизвестного дарителя». Впрочем, я уже тогда догадывалась, кто этот «неизвестный». Белогорка - крохотный посёлок. Все друг друга знают. Серёжа сам из Пензы. Служил в Петербурге, рота охраны Адмиралтейства. Возвращаться домой он не захотел. Помыкался, попробовал устроиться там, тут. Наконец, оказался в Белогорке, работал в похоронном бюро. Проще говоря, копал могилы. Нас познакомил один общий знакомый, Лёша. На дискотеке в «Юбилейном». Пошли с подружкой. Раньше я старалась хорошо выглядеть, туфельки на каблуках, юбочка короткая. А тут плюнула, перед кем и зачем мне выпендриваться? Всё равно никому не нужна. Оделась просто. Джинсы, «косуха», кроссовки. Лёша нас представил друг другу. Сергей меня, конечно, не вспомнил. Да и что там вспоминать? Сидела в паспортном какая-то курица в очках. Он говорит: «Стильно выглядишь!»  «Ну, говорю, да». Потанцевали, разошлись. Я с дискотеки ушла, потерялись. Прошло ещё около двух недель. Открывается дверь в нашем паспортном столе. На пороге - Серёжа. Он смотрит на меня, я на него. Серёжа говорит: «Я его убью!» Разворачивается, уходит. Оказывается, он всё это время пытал Лёшу: «Что это за женщина была на дискотеке, и где её найти?» Лёша молчал, как партизан. Он не мог без моего разрешения рассказывать что-то обо мне. В общем, потом пошли цветы от «неизвестного». Однажды я выхожу из комнаты, на пороге паспортного стоит Серёжа. Покраснел, руку за спиной прячет. Рассмеялись, там опять цветы. Меня подруги спрашивают: «Где ты нашла это чудо?» Отвечаю: «На кладбище». Оба смеёмся, но ведь правда, я ни в чём не соврала!

- Это называется «любовь нечаянно нагрянет»?

 - Тут надо заметить, было ещё одно важное обстоятельство. В момент встречи со мной у него уже было подано заявление в ЗАГС. С молодой девушкой. Его будущей женой.

- Прямо «Санта-Барбара» какая-то!

- Не то слово! После того, как я узнала о существовании другой женщины, я наотрез отказалась продолжать отношения с Сергеем. Уехала из Белогорки, поменяла работу. У самой только что был опыт измены. Знала, как это тяжело.

Здесь мы опускаем многочисленные сложные повороты судеб Сергея и Ольги. Их было немало. Выдавались как радостные, светлые страницы, так и мрачные. Но что сейчас, на фоне случившейся трагедии, вспоминать мелкие обиды и недоразумения. Рассказ Ольги мог бы стать основой для добротной повести или киносценария. Где добро тесно переплетено со злом, соседствуют предательство и удивительная душевная чистота, бесконечное счастье со столь же безмерной бедой. Сейчас же коротко скажем, что нет большего горя для человека, чем долго, до совершенного отчаяния искать свою настоящую любовь, обрести её и вновь потерять. С другой стороны, далеко не каждому дано испытать это счастье во всей его полноте.

- Я благодарна Богу, судьбе, что в моей жизни появился Серёжа. Его продолжение на Земле - сын Богдан. Знаете, чем он сразу выгодно отличался от всех мужчин, которые пытались за мной ухаживать? Он немедленно попытался наладить отношения с моей дочерью Ириной. Если все остальные предпочитали не замечать её, лучше бы её вообще не было, то Серёжа сразу же проявил интерес к её учёбе, увлечениям. Может быть, иногда эти попытки выглядели неуклюжими, специальными, но он хотя бы старался! В день его похорон вот что она сказала и написала потом на своей странице «ВКонтакте»: «Ты не был мне родным отцом, но считал меня своей дочерью. Поддерживал. Помогал. Защищал. Ты был неравнодушен к моим проблемам и старался сделать так, чтобы я над ними смеялась. Но самое главное. Ты научил мою маму себя любить. Себя беречь. Ведь ты же понимал, как она важна для меня. И для тебя... Ты смело взял нашу поломанную семью в свои руки. И творил. Тебе было сложно. Я, твоя дочь, не доверяла, но ты не терял надежды, силы и чувство юмора. Для меня ты герой навеки. Нам тебя будет не хватать. Покойся с миром».

«Ах, война, что ж ты сделала, подлая…»

- На войну он собирался ещё в 2004-м. Помните, 1-е сентября, Беслан. «Ты же видишь, что там творится! Они убивают детей, женщин, наших пацанов». Мне тогда едва удалось оговорить Серёжу. Мы только начинали жить вместе, всё лишь налаживалось. Он, кстати, только-только почувствовал себя мужем, отцом приёмной дочери, хозяином, короче, переменился даже внешне. Походка стала более вальяжной, развалистой, голос приобрёл командные нотки. Он всегда мечтал об этом. Стать главой семьи, отцом многочисленных деток, свой дом, своё хозяйство.

- Может быть, у этой медали есть и обратная сторона? Молодой человек, как только из юноши превращается в мужчину, то есть, осознаёт, что ответственность теперь лежит на нём и только на нём, уже не может воспринимать проблемы вокруг, в стране, мире, как чужие. Мужчина, в высоком смысле слова, равно ответственность. Отсюда и стремление помочь другим, защитить.

- Да, наверное. В 2014-м я уже не смогла его удержать. Поворотным моментом стала Одесса. Серёжа почернел лицом. Долг мужчины, тем более, казака, прийти на помощь, защитить. И он, грубо говоря, просто ставит меня перед фактом: «Я уезжаю в ополчение». Даже запретил провожать себя: «Ты расплачешься, нам обоим будет тяжело». Воевал под Каменкой, село рядом с Волновахой, Донецкая область. Звонил редко. Там и связь плохая, и некогда. Пробыл там месяца четыре или пять. И я не знаю, на меня истерика напала. Тревога, руки дрожат, жизнь в сумерках. И тут ещё один удар. Он выставил свои фото с Донбасса у себя на странице «ВКонтакте». Я её назвала «Чапай думу думает».

Через несколько дней какой-то гад мне пишет: «Да нету больше твоего Чапая». У мерзавцев, что пишут такое, нет ни имён, ни фото. Только кукольная аватарка. Я ему ответила: «Это тебя, кукольный мальчик, не существует, а мой Чапай – вечно живой». А внутри всё трясётся. И как раз две недели не было связи.

Не выдержала, когда он позвонил, говорю: «Возвращайся! Не передать, что со мной тут происходит». Он вернулся на Новогодние праздники. Через несколько дней машину, на которой Серёжа там ездил, взорвали. Парни погибли. Серёжа рвался обратно, но у нас сыну пять лет, я поставила вопрос ребром: «Возвращайся, но разводись. Или оставайся». Он остался. Кроме того, ситуация тогда, а, тем более, сейчас очень непростая. Серёжа рассказывал, как уже в нынешней операции, без упоминания населённых пунктов, заходят они в село. Половина встречает хлебом-солью, половина отравленные продукты приносит. Пришла как-то женщина пожилая, принесла свежеиспечённый хлеб. Говорит: «Родненькие, вы только теперь уже не уходите. Меня зять обещал на первом суку повесить, если вы нас оставите».

- Гражданская война…

- Она самая. Расколы поперёк семей, друзей проходят. Правда, Серёжа говорил, проходит две-три недели, отключено их телевидение, интернет, люди как будто просыпаться начинают, меняются. Им головы задурили очень сильно.

- Период с 2014-го по 2022-й пожили наконец-то нормальной семейной жизнью?

- Не без проблем. Трудности с работой то у него, то у меня. Дети подрастают, требуют особого внимания. И Серёжа как предчувствовал, он знал даже, что на этом ничего не кончилось. Что будет война. Тем более, что и у нас, внутри страны, многое шло не так, как хотелось бы. Надо подобрать слово помягче. Мерзкие шоу на телевидении, отвратительный, похабный юморок, бахвальство богатством. Зажрались мы, что говорить. Серёжа всё время повторял: «Этой стране встряска нужна!». Поэтому 24-ое февраля встретили спокойно. Всё к этому шло. Он ушёл добровольцем 21-го октября 22-го.

- Как вы восприняли это решение?

- Понимала, что бесполезно его отговаривать. Последние полгода он как по инерции доделывал домашние дела. Отремонтировал, почистил сантехнику в квартире, на даче палисадник сделал, помогал цветы пересаживать. Раньше пинками не заставишь, а тут... Я поняла, что он уже принял решение. Потом взял рюкзак и уехал. Три дня телефон не работал. Дал мне остыть. Позвонил из Каменки, нашей, в Ленинградской области. Рассказал, как их готовят, хорошо кормят, обмундирование, всё, мол, в порядке. Через пару недель уже оказался на Донбассе. Наводчик САУ (самоходной артиллерийской установки). И вот что для него важно было. Впрочем, как и для любого мужчины. «Я здесь нужен! Я на своём месте!» Что может быть важнее для человека?

Ведь что было здесь? Серёжа некоторое время работал в Гатчине на заводе «КРИЗО». На фасаде здания установили памятную доску в его честь. Спасибо руководству завода, что не забывают своих героев. Потом в охранной фирме, в группе быстрого реагирования. Можно было сутками просидеть, ничего не делая. Я видела, что эта жизнь его засасывает, как болото. А на войне он, в известном смысле, обрёл себя, как бы сейчас странно это ни звучало. Приезжал, кстати, в отпуск со всем экипажем. Замечательные ребята, настоящая мужская дружба.

Погиб Серёжа 30 декабря 2023-го. Мне позвонил командир их экипажа. Рассказал, что ночью вражеский дрон выследил их место стоянки, блиндаж, в котором спал Серёжа. А он ещё хвастался незадолго до того, что блиндаж надёжный, в два наката. Собираемся, говорил, делать третий накат. Тогда уже никакая сволочь его не возьмёт. Не успели третий накат сделать… Командир рассказал, может просто берёг меня, что Серёжа погиб мгновенно. Кумулятивный снаряд по наводке дрона попал прямо в блиндаж. Серёже осколок прямо в темечко, шансов спасти его не было никаких...

Долгое эхо

Я долго не знал, как закончить этот материал. Любые слова здесь бесполезны. Только время сможет слегка утешить горе жены, детей и друзей Сергея Шевнина. Но, как это нередко случается в жизни, судьба сама решила за автора, как должен заканчиваться рассказ о герое СВО.

11-го мая в Центре творчества юных в Гатчине проходило очередное собрание арт-кафе «Компромисс». Ольга должна была там выступать. Она вышла на сцену в чёрном платье, глаза слегка красные от слёз. Вместе с ней выступает дочь Ирина. Зазвучали первые ноты знакомой с детства мелодии «Эхо любви». Ольга запела:

Покроется небо пылинками звезд,

и выгнутся ветви упруго.

Тебя я услышу за тысячу верст.

Мы эхо, мы эхо, мы долгое эхо друг друга…

Комок к горлу у всех присутствующих, даже у тех, кто не знал о личной трагедии женщин на сцене. Вспомнились слова из интервью Ольги: «Год назад он был со мной в арт-кафе. Слушал мои песни и плакал. Как может плакать только сильный мужчина. Это память. Осталась только она.  Я в песнях рассказываю о Серёже. Он очень любил жизнь. Пытаюсь быть сильной. Но это трудно. Спасибо друзьям, которые со мной».

Продолжала на два голоса литься песня. Всё, что женщины хотели сказать ушедшему мужу и отцу, сконцентрировано в коротких, бесконечно ёмких словах:

И даже в краю наползающей тьмы,

За гранью смертельного круга.

Я знаю, с тобой не расстанемся мы.

Мы память, мы память,

Мы звездная память друг друга…

Андрей Павленко