Александр Супренок – руководитель беспокойного хозяйства

В его рабочем кабинете есть картина: деревенский пейзаж, покосившийся деревянный домик… Картина – копия с фотографии, сделанной в последние дни этого дома, стоявшего в маленькой белорусской деревне. Это родина Александра Алексеевича, на которой он не был последнее десятилетие. Длинный отпуск – непозволительная роскошь для руководителя беспокойного хозяйства: заместитель главы окружной администрации, председатель комитета по ЖКХ, как военный, живет в состоянии боевой готовности и даже ночью не расстается с телефоном. До утра не позвонили – отдых удался, и в семь часов уже нужно быть на работе. 

Такой график Александр Супренок установил себе сам, чтобы успевать всё и даже больше. Его колоссальная работоспособность – симбиоз генетики и воспитания, полученного в трудовой семье, где вся жизнь проходила под девизом: «Есть такое слово "надо"».

- Я вырос в Белоруссии в маленькой деревне в Речицком районе. Тогда там было примерно шестьдесят дворов, сейчас осталось две-три семьи, большую часть домов снесли. Вот эта картина была написана по фотографии, сделанной за неделю до того, как не стало нашего дома: я попросил запечатлеть его последние дни. Конечно, во времена моего детства дом был ухоженным, даже красивым. Теперь осталась только память.

От бригадира до директора

- Как вы оказались в Ленинградской области?

- После десятого класса в 1977 году я уехал поступать в Ленинградский сельскохозяйственный институт в Пушкине – на агронома. Успешно его окончил и вошел в десятку выпускников, которые получали право выбора, куда распределиться после вуза – в Ленинградскую, Архангельскую, Псковскую, Новгородскую области. Я выбрал Ленинградскую, потому что мечтал остаться рядом с городом Пушкиным. Для меня, выросшего в деревне и не видевшего ничего крупнее местного райцентра, это был город-сказка с дворцами, парками, лицеем – живая история. И я выбрал сначала совхоз «Детскосельский», который находился в черте города. Но, приехав туда, я посмотрел вокруг – и отказался. 

Тогда мне предложили Гатчинский район. Я доехал автобусом до Больших Колпан, впервые оказавшись в этих краях. Рядом с остановкой была новая красивая контора совхоза «Гатчинский», в которую я заявился прямо в фуфайке, и мне сразу понравилось всё. Даже не имело значения, какую должность мне предложат. Директор совхоза Иван Григорьевич Кравченко – легендарный человек, мой настоящий учитель – принял меня по-отечески. Так я оказался в коллективе совхоза «Гатчинский», где в то время работали очень известные сегодня люди и тоже мои учителя: Анатолий Алексеевич Ледовских (в дальнейшем – министр РФ по природным ресурсам), главный инженер Игорь Ефимович Кутейников, легендарный агроном Валентина Васильевна Лебедева, которая мне давала первые уроки в профессии.

- Вы пришли туда агрономом?

- Бригадиром. Это самое низшее звено. Я занимался производством картофеля, кормовых корнеплодов. Первая моя площадка – деревни Никольское, Новое и Старое Хинколово, Корписалово. И мне очень нравилось. Я отработал два года бригадиром, потом стал исполнять обязанности главного агронома, потом был непосредственно главным агрономом, заместителем генерального директора, и в 1999 я впервые был избран на общем собрании директором АОЗТ «Гатчинское». Коллектив тогда насчитывал более полутора тысяч человек, которые и выбирали руководителя. В 2003 году были перевыборы, мою кандидатуру снова утвердили, и так я проработал до 2009 года.

- Сейчас «Гатчинское» славится своими удоями, а тогда там коровы были?

- Конечно. Еще работая бригадиром, я постигал азы животноводства. На территории отделения было две фермы по 400 голов – Хинколово и Ротково. Процесс развития, совершенствования системы содержания животных и молочного производства еще только начинался, и всё держалось на тяжелом ручном труде.

- Почему вы выбрали агрономию?

- А что можно было выбрать парню из деревни, который ничего не видел, кроме полей, тракторов, сенокоса, заготовки кормов? Отец был тракторист, мама – доярка, и мне не стыдно сегодня сказать, что всё детство и юность, лет с двенадцати и до отъезда в институт, я доил коров на ферме, чтобы помочь маме. Доили их тогда только вручную. Летом это была обеденная и вечерняя дойка, а в течение учебного года – по вечерам после школы. В нашей группе было двадцать коров, и я старался брать на себя половину, чтобы маме было полегче, так что десяток коров я выдаивал. 

- Сейчас смогли бы подоить корову в случае чего?

- Запросто. Я могу доить пальцами, могу – кулаком. Я знаю, как обработать вымя и как сделать так, чтобы корова молоко отдала. Они ведь не каждого к себе подпускают.

Так что выбор, куда идти учиться, передо мной не стоял – только в сельскохозяйственный институт. В деревне в те годы жизнь была тяжелая. Она другой и не могла быть. Я видел, как работают мои родители, и понимал: если я останусь в этой деревне, меня ждет та же участь. В восьмом классе я решил, что стану председателем колхоза. Потому что моя жизнь сильно отличалась от жизни председателя и его детей. Я до сих пор помню, как он выглядел, как говорил, за что его любили, за что не любили, и я понимал, как надо вести себя, чтобы тебя любили. 

После восьмого класса я, было, собрался поступать в сельскохозяйственный техникум в нашей области, но родители сказали: «Нет, ты еще должен помогать нам в деревне». Пятьдесят соток земли, картошка, огурцы-помидоры, куры, свиньи, корова. Мы покупали только хлеб, соль и сахар. Всё остальное – натуральное хозяйство. Так что меня не отпустили, и я закончил десять классов со средним баллом 4,3, получил аттестат и на следующий день уехал в Ленинград поступать в институт. Мне купили саквояж, две рубашки, брюки и посадили в поезд.

- Страшно было?

- Очень. У меня были проблемы с русским языком. Как белорус я писал на экзамене не сочинение, а изложение и, в итоге, неплохо сдал вступительные. Получил две пятерки и две четверки и прошел по конкурсу. Меня поселили в общежитие в комнату на десять человек. А окна выходили прямо на Пушкинский лицей (сейчас из этого общежития сделали дом для преподавателей вуза).

Учась на дневном, я работал на трех работах. Первая – в угольной кочегарке раз в неделю, вторая – сторожем на транспортном предприятии и третья – на разгрузке вагонов на овощебазе в Пушкине. Так что в студенческие годы я сам себя обеспечивал, у родителей возможности были скудные. А на втором семестре меня еще и обокрали. Родители отдали мне все сбережения – 200 рублей, и у меня их украли. Признаться в этом и попросить еще я не мог, так что пришлось выкручиваться. В общем, я работал-работал и в 1978 году купил себе первые джинсы «Монтана». Стоили они сумасшедших денег – 180 рублей. Когда я приехал в этих джинсах в деревню, все были в шоке.

- В Гатчинском районе вы где поселились?

- Мне дали 12-метровую комнату в Колпанах в коммунальной квартире на улице 30 лет Победы: там жили две бабульки и я. В 1983 году я привез из Белоруссии жену – из соседней деревни, и попросил у генерального директора квартиру. Мне дали однокомнатную на первом этаже на той же улице. Это была моя первая отдельная квартира, вызывавшая невероятное чувство самостоятельности и гордости. Когда родилась дочка, Настя, нам дали двухкомнатную – там же, в Больших Колпанах. Да, это были времена, когда квартиры давали. И уже в 1995 году мы по обмену переехали в Гатчину на 
Аэродром. Так и двигался поэтапно к цели. Богатых родителей и связей не было, я мог рассчитывать только на себя.

- Не было желания вернуться в Белоруссию?

- Нет, поезд ушел. Здесь, в совхозе, у меня всё хорошо сложилось. Буквально через год после того, как я пришел на работу, меня выбрали членом бюро горкома комсомола – это было круто. Лет через пять меня приняли в партию – это было еще круче. Совхоз «Гатчинский» – богатый, успешный – без всякой протекции давал мне, обычному работнику, жилье. Поступил на работу – комнату, женился – квартиру, ребенок родился – квартиру. Иван Григорьевич был очень мудрым руководителем, и он был членом горкома партии. Сегодняшняя молодежь не знает, что такое горком, а это не только «руководящая и направляющая» – это тот орган, который мог в один момент решить твою судьбу, но он тебя мог и защитить, и поощрить, и поддержать.

- Но вы не сделали партийной карьеры…

- Первый секретарь горкома партии Юрий Яров решил, что я буду вторым секретарем горкома комсомола. Проверили всю мою родословную и повезли на собеседование ко второму секретарю обкома в Ленинград. У него был очень длинный кабинет с красной ковровой дорожкой, и я не успел даже дойти до конца этой дорожки, как он спросил: «Вы готовы служить партии?». А я возьми и скажи: «Вы знаете, я хочу работать в сельском хозяйстве». Он говорит Ярову: «Зачем вы привели ко мне неубежденного товарища? Вы видите, что он не хочет? Вы свободны, молодой человек!».

Я был счастлив. Хотя и опасался последствий, но Иван Григорьевич сказал: «Не переживай. Всё будет хорошо». А вскоре произошел развал СССР и компартии, и я дальше спокойно работал. В 2003 году получил звание заслуженного работника сельского хозяйства РФ. Тридцать лет я отдал предприятию «Гатчинское», которое, кстати, стало единственным земельным пайщиком в Ленобласти: мы три года судились с государством и добились этого.

Золотой фонд ЖКХ

- Как же вы попали в сферу ЖКХ?

- В 2009 году я ушел с поста гендиректора ЗАО «Гатчинское» и три года состоял председателем наблюдательного совета. Но стало понятно, что эта должность – почетная, для ветеранов, а у меня еще было полно энергии, сил и желания работать. Я очень благодарен Александру Романовичу Калугину, который тогда возглавлял администрацию г. Гатчины, за то, что поверил в меня и доверил пост руководителя системы ЖКХ. У меня было много друзей, знакомых, которые оказались друзьями моей должности, а настоящих-то друзей по жизни очень мало. Александр Романович оказался одним из них: он провел определенные согласования и взял меня к себе первым заместителем по ЖКХ, когда ушел на пенсию Владимир Павлович Вихров – тоже человек, вошедший в историю Гатчины.

- Сложно было переключиться с сельского хозяйства на ЖКХ?

- Это было очень непросто, но я был готов, потому что, возглавляя совхоз, решал аналогичные вопросы. У нас был свой жилищный фонд, который требовалось содержать, и та же канализация, водопроводная система, те же электрические сети, котельная и свое ЖЭУ. Всем этим я руководил в совхозе, так что представление имел, но в городе совсем другие масштабы.

Когда я окунулся в эту работу, меня завалили бумагами, в которых я начал задыхаться, и на третий день я пришел к Александру Романовичу за помощью. А он говорит: «Взялся за гуж… Работай!» Меня это обидело и разозлило, и я понял: если не выплыву, то что тогда?

- Кто вам помог?

- Руководители служб ЖКХ 2012 года: директор ЖКХ Александр Федоров, директор «Тепловых сетей» Алексей Тахтай, директор «Водоканала» Юрий Цыпкайкин, директор «Спецавтобазы» Николай Горбатенко, директор электросетей Юрий Макаревич – это был золотой фонд города, люди, которые внесли огромный вклад в развитие Гатчины в вопросах инженерной инфраструктуры. Я многому у них научился.

На второй день работы я стал объезжать все эти организации и просить провести меня везде и всё показать, что и как работает. Так я осмотрел и электросети, и котельные, и очистные сооружения и прочее. В первую же неделю я познакомился с руководителями, с их производственными площадками, и мне стало понятно. Потому что, проводя оперативки, совещания, ты должен представлять себе, что такое «Тепловые сети» – от кабинета директора до теплотрассы, что такое «Водоканал» – какие водопроводные сети где лежат, на какой глубине, какая там технология.

И когда мы ввели в эксплуатацию новые очистные сооружения и пришли к реке Ижоре, директор взял стакан, набрал воду из трубы, из которой вытекают стоки, и стал пить… Обывателю-то всё равно, а я вижу, что приходит на КНС, что приходит на очистные сооружения и как работает эта система и этот коллектив. Поэтому золотой фонд сотрудников был, есть и должен быть. Понятно, сегодня другое время и новые руководители, но они не должны быть до такой степени новыми, чтобы испортить то, что было сделано старыми.

- Сейчас еще сложнее, потому что ремонтов таких масштабов Гатчина еще не видела?

- Ну, легко-то никогда не было, но не было и возможностей, чтобы делать то, что сегодня делаем мы. Когда в начале 2000-х в Гатчине встал главный напорный коллектор, его меняли за федеральные деньги: муниципальных и региональных не было. Теперь ситуация другая. Да, денег всегда мало, но подход поменялся. 

Сегодня мы уже меняем канализацию и водопровод десятками километров. Ни одной улицы мы не ремонтируем без замены теплосетей, водопровода и канализации. И во дворах та же самая ситуация: мы меняем все сети, и объемы очень большие. Деньги в бюджете находятся – самое главное, чтобы было желание и цель. Мы ремонтируем десятками дворовые территории в рамках нашей муниципальной программы и пытаемся войти в региональные и федеральные программы.

Я считал, что лучший руководитель – мужчина. Теперь понимаю, что не всегда. И мне приятно быть причастным к тому, что сейчас происходит в городе. Весь наш большой коллектив под руководством Людмилы Нещадим имеет прямое отношение к преобразованиям, и я радуюсь так, как будто сделал это у себя на участке. Мне нравится работать, хотя и очень тяжело.

Пчеловод выходного дня

- А у вас какая дача?

- У меня простой домик в Новом Колене, который я построил еще в 1991 году, с удобствами на улице. 

- И никакого хозяйства? 

- Были у меня мысли завести курей и поросенка, но скажу честно: жена не разрешила. Любимый кот у нас прожил двадцать лет, теперь есть кошка Алиса. А когда был жив тесть, на участке у нас была пасека, он умело с ней управлялся и научил меня. Но пчелами надо заниматься, а я пчеловод выходного дня – это несовместимо с моей работой. Поэтому у меня осталось два улья, две пчелиные семьи, за которыми я способен ухаживать. А когда выйду на пенсию, снова разведу пасеку. 

- Вам это нравится?

- Конечно, нравится. Они успокаивают. Я работаю с пчелами голыми руками, хотя и в маске.

- Это какие-то правильные пчелы, которые знают хозяина? 

- Насчет «знают» не уверен, но они всё чувствуют и не кусают меня. Если ты правильно обращаешься с пчелой, если ты ее не травмируешь, она тебя никогда не укусит. Так что пчелами заниматься буду, но потом.

- А как вы отдыхаете?

- Ночью, когда сплю. С телефоном на тумбочке. Потому что в любой момент могут позвонить: жилищно-коммунальное хозяйство беспокойное. Будучи директором совхоза, я много где побывал, в том числе и за границей – ездил в командировки и на отдых. Работая в администрации с 2012 года, я почти никуда не выезжал. Эта работа ведется практически в ручном режиме: контракты сами собой не исполнятся. 

- Вам довелось общаться с Владимиром Путиным…

- Да, я был его доверенным лицом на первых выборах в 2004 году. От Ленинградской области нас было двое: я и главный врач Выборгской больницы. Я присутствовал на встрече с Владимиром Владимировичем в Москве, и я тогда впервые увидел, как он владеет залом, сколько у него энергии, какая сила интеллекта. И хочу заметить, что никто из нас не имеет никакого права не любить или не уважать нашего президента после того, как он вывел Россию из состояния, в котором она пребывала к началу двухтысячных.

- Александр Алексеевич, у вас есть мечта?

- В июне у нас родился первый внук – Данила. И надо жить и работать, чтобы увидеть, как он вырастет сильным, честным, порядочным, умным, достойным представителем нового поколения. Вот тогда я успокоюсь, что всё хорошо.

Беседовала Екатерина Дзюба