Вы скажете: «Так не бывает!» «Бывает», – отвечу я...

В селе Покровском, до войны относившемся к Слуцкому району города Ленинграда, в доме 92 (сейчас дом 132) проживала большая семья моей прабабушки Антонины Петровны Сметаниной: её мама Серафима Григорьевна (1899 года рождения), папа Петр Андреевич (1903 г.р.), брат Александр (1925 г.р.), сестры Лида (1930 г.р.) и Нина (1936 г.р.). Весной и летом 1941-го года, как, наверное, и во всех селениях нашей необъятной Родины, ничего не предвещало приближения войны.

Все жили мирной жизнью. Весной все поля и огороды были вспаханы и засеяны. В начале лета дети окончили школу, днем помогали родителям по хозяйству, а по утрам и вечерам собирались ватагами и ходили рыбачить на речку Славянку, ездили в ночное, играли в лапту, пристенок, казаков-разбойников. Мирная жизнь оборвалась 22-го июня 1941 года, когда по радио сообщили о вероломном нападении Германии на Советский Союз.

Мне хочется пересказать удивительную, полную трагедии и драматизма историю этой семьи, запомнившуюся мне по рассказам моей прабабушки Антонины Петровны Сметаниной (по мужу Якушевой).

Началась эта история 17 сентября 1941-го года. С раннего утра через наше село Покровское, в сторону города Слуцка (сейчас это город Павловск), стало двигаться большое количество отступавших к Ленинграду войск. Красноармейцы были уставшие, но панических или упаднических настроений среди них не было. Военная связь отсутствовала, и поэтому командиры несколько раз присылали посыльных в здание Покровского сельского совета уточнить, не появилась ли связь, чтобы связаться с городом. Но и гражданской связи тоже не было.

Ближе к середине дня в небе над Покровским появились вражеские самолеты и начали бомбить село и расстреливать из своих пулеметов движущиеся по дороге войска. После налета фашистов было много убитых и раненых как среди военных, так и среди мирного населения. Погибших военнослужащих транспортировали в Слуцк, где их впоследствии захоронили местные жители. Сейчас на этом месте стоит памятник «Скорбящая». Раненых при этом налете разобрали по своим домам местные жители.

А поздним осенним вечером 17 сентября 1941 года наше село заняли фашисты. Они пришли со стороны Слуцка. По Киевскому и Московскому шоссе они вышли к Пушкину, захватили его и Слуцк, а оттуда ворвались к нам.

Одного из раненых при авианалете бойцов –Василия Ивановича Волкова взяла к себе в дом семья моей прабабушки. За раненым красноармейцем стали ухаживать две молодые девушки из рода Сметаниных: моя прабабушка Антонина и ее тетя (жена Федора Андреевича Сметанина, родного брата отца моей прабабушки - Петра Андреевича Сметанина) Мария Фроловна. Так как село уже заняли немцы и перенести раненого было невозможно, для осмотра бойца девушки позвали единственного оставшегося в селе фельдшера –Марию Александровну Точинову. Несколько месяцев моя прабабушка со своей тетей выхаживали раненого. Они, не задумываясь, что подвергают свою жизнь смертельной опасности, первое время прятали его у себя на сеновале, а когда вечера стали холодными, перенесли его в старую баню.

Девушки делали, что было в их силах, но, возможно, тяжелое ранение, холод, отсутствие медикаментов и нормального питания, сделали свое черное дело. Василий Иванович умер в ночь на 19 декабря 1941 года. Девушки морозной ночью, под страхом быть расстрелянными за нарушение комендантского часа, в замерзшей земле выкопали могилу и предали тело земле.

Похоронили Василия Ивановича Волкова, 1920 года рождения, уроженца деревни Кусва Псковского района Псковской области на границе двух земельных участков домов № 92 и 94. 

Личные документы красноармейца с фотографией его семьи они сохранили - в надежде, что передадут их его родным или военным, когда представится случай. А судьба распорядилась ими иначе. Той зимой об этом поступке никто и подумать не мог, как всё повернётся.

А случилось вот что. Когда началась оккупация села Покровского, семьи моей прабабушки и ее тети решили перейти в один дом. Так и стали жить под одной крышей семья Петра - Антонина, Лидия, Нина и их мама Серафима Григорьевна, а также безродная бабка Шведова Мария Дмитриевна, которую они приютили еще до войны, и семья Федора - Николай и его беременная вторым ребенком мама Мария Фроловна. Николай был очень слабеньким 3-летним ребенком. В феврале его здоровье ухудшилось, и он умер. И в том же феврале Мария Фроловна родила девочку, которая также скончалась, прожив на свете около месяца.

В июне 1942-го года жителей села Покровское стали насильно угонять на работы в Германию. В одно июньское утро всем было приказано явиться к зданию комендатуры с вещами и продовольствием на 5-6 дней. Не избежали этой участи и Сметанины. Девушки, как самое драгоценное, взяли с собой и документы умершего от ран Волкова. В конце июля семьи Марии и Антонины, со всеми остальными угнанными жителями Покровской, были доставлены в сборный лагерь в деревню Нижние Галковичи вблизи Пскова. Разместили их в бывшем противотанковом рве. Крышу над головой нужно было строить самим или копать землянку. Как-то раз они услышали в разговоре двух немцев знакомое название – Кусва. Услышав слово Кусва, они вспомнили о документах бойца – Василия Ивановича Волкова. Сметанины и предположить не могли, что документы, которые они хранили, подвергая себя опасности, помогут им в эти трудные дни вдали от дома. У местных жителей они узнали, что до Кусвы всего 17 километров, и так как режим в лагере был нестрогий, и находившимся в нем разрешалось выходить из лагеря с целью добывания себе пропитания, девушки решили пробраться в Кусву, может быть, найти родственников и передать им документы.

Дом Волковых они нашли быстро, в Кусве их знали все. Потому что здесь находилась одна из немногих открытых оккупационными властями церквей святых Мины, Викентия и Виктора. Отец Василия Ивановича, Иван Викентьевич, служил при ней церковным старостой, а мать, Ольга Петровна, пела в хоре и была регентом. 

Конечно, известие о смерти сына для них стало страшной вестью. Последнее письмо от него они получили в июле 1941 года и каждый день молились Бога, чтоб он сохранил жизнь их единственному сыну, веря, что их сын жив. По случайному ли стечению обстоятельств или по промыслу Божьему, но комендант лагеря в Галковичах был хорошо знаком с семьей Волковых. И Ольга Петровна настояла, чтоб Иван Викентьевич выпросил разрешение о переводе всех Сметаниных к ним, представив их своими родственниками. К тому же, младшая сестра Антонины – Нина, из-за постоянной сырости в землянке, тяжело заболела. Комендант лагеря не отказал в просьбе Ивану Викентьевичу, и в дом к Волковым заселилась вся семья моей прабабушки: мама Серафима Григорьевна, бабка Маша, тетя Мария Фроловна и сестры Лида и Нина. Весной, а именно 19 марта 1943 года в понедельник, на средокрестной неделе, умерла прабабушкина сестра Нина. Похоронили ее с левой стороны от церкви. Когда она умерла, то Иван Викентьевич отдал для неё свою домовину. Пожелав при этом, чтоб ребенок был похоронен не в тряпку завернутый, а, как положено, в тёсовом доме. А себе он еще одну домовинку справит. Хоронили Нину ночью. Когда подъехали к церкви, у моей бабушки случилось дежавю. Она вспомнила, что задолго до войны она с подружками гадала на жениха через обручальное кольцо матери, она в нем увидела церковь, луну, обрыв реки. Тогда она не предала этому значения, только огорчилась, что за попа замуж выйдет и попадьей будет. Но видение оказалось вещим. Вот она, церковь в лунном свете, и обрыв реки Великой.

У Волковых Сметанины прожили до февраля 1944 года - когда немцы погрузили их в железнодорожные вагоны и повезли в сторону Германии.

Первая остановка случилась на станции Карсава, на границе с Латвией. Здесь семью моей прабабушки отобрали для рынка рабов, который находился здесь же, на площади перед железнодорожным вокзалом. Хозяева, в основном латыши, ходили и выбирали себе работников. А какие работники из семьи, в которой одна бабка, две женщины, девушка и ребенок?! Так и остались они на площади одни. Фельдфебель уже скомандовал конвоирам погрузить всю семью в грузовик и отправить в расход, но тут проходивший мимо хуторянин-латыш сжалился над ними и заплатив за них немалые деньги, выкупил их.

Он привез их к себе на хутор, что находился поблизости от деревни Подлипье Абренского уезда Латвии (теперь Пыталовского района Псковской области). Несколько дней Талис Лиеппа – так звали хозяина, не давал им никакой работы и все время сокрушался, что зачем он их купил, если занять их нечем. Но потом нашел им занятие. Он в огромных теплицах почти круглогодично выращивал хмель и варил из него пиво. Вот всех Сметаниных он и поставил щипать этот хмель.

Кормил хозяин своих работников хорошо. Иногда даже получалось сэкономить и подсушить немного хлеба из своего пайка. За запасы, которые устраивали работники, хозяин не наказывал и не ругал. Когда он их обнаруживал, то всегда приговаривал: «Лаби, лаби!» Однажды по дороге мимо хутора немцы гнали колонну военнопленных. Все работники, конечно, выбежали посмотреть на них. И тут среди пленных мама моей прабабушки узнала своего сына Александра, который в самом начале войны, подделав метрики, ушел вместе с отцом, Петром Андреевичем, на фронт. Радости, что их сын и брат жив, не было придела. У хозяина моя прабабушка выяснила, что лагерь военнопленных находится около озера Виляка, в 25 километрах от хутора. А когда хозяин узнал, для чего моя прабабушка собирает информацию о лагере, он сам выхлопотал пропуска для моей прабабушки и её матери и даже посоветовал, у кого на озере можно остановиться на ночлег.

Моя прабабушка и ее мама собрали всё, что было сэкономлено ими от своих продуктов, и отправились в лагерь. Конечно, в лагере ни о каких свиданиях с родными и речи идти не могло. Через колючую проволоку им удалось высмотреть в толпе Александра, перекинуться с ним парой фраз, из которых стало ясно, что в лагере находится еще и отец моей прабабушки, Петр Андреевич Сметанин. А также сообщить Александру, что они придут ночью к ограждению со стороны озер, так как выяснили у человека, у которого остановились на ночь, что эта сторона лагеря практически не охраняется.

К назначенному времени они пришли к лагерю, и действительно сторона, которая вплотную примыкала к воде, не охранялась. Они передали в лагерь все продукты, которые принесли, и впервые с начала войны повидались со своими защитниками Родины. К своим родным в лагерь они в последующем приходили раз в две недели, вплоть до освобождения его войсками Красной армии в июле 1944 года.

После освобождения из лагеря отец моей прабабушки был вторично призван в действующую армию и при освобождении одного из городов Латвии, 17 сентября 1944 года, был убит. Он был награжден медалью «За отвагу».

Брат Александр был направлен в штрафную роту, и при освобождении Латвии был ранен и умер от ран в госпитале местечка Дзербене, там же захоронен 28 сентября 1944 года.

А семья моей прабабушки после освобождения Латвии войсками Красной армии, чтобы узнать, есть ли куда им возвращаться, отправила 17-летнюю девушку, мою прабабушку Тоню, домой в Покровское. На эшелоны, идущие в сторону Ленинграда, попасть было невозможно, поэтому моя прабабушка напросилась в помощники машиниста паровоза и таким образом добралась до Гатчины, а оттуда пешком до своего села.

Их дом стоял на своем месте, в нем жил вернувшийся с войны по ранению ее дядя: муж Марии Фроловны – Федор Андреевич. Была огромная радость встречи, но предстоял обратный путь в Латвию, за родными. Уже знакомым маршрутом и опять помощником машиниста паровоза добралась моя прабабушка до хутора близ Подлипье. Хозяин, Талис Лиеппа, обрадовался ее возращению и тому, что их дом в Покровском остался не вредим. В знак благодарности за хорошую работу хозяин подарил семье моей прабабушки корову. Корова была молодая, красного цвета, с закругленными рогами. Они ее так и назвали «Латышка».

Уехать с хутора было уже не сложно. Возвращенцам выдавали пропуска, их собирали группами и под них заказывали вагоны-теплушки. Сметанины вернулись домой 19 декабря 1944 года, с коровой, которую нужно было чем-то кормить. Хорошо, что конец осени и начало зимы были морозными и бесснежными. Это обстоятельство очень помогло. За селом стояло засеянное клевером поле. Его никто не косил. Вот с этого поля и навозили сухостоя и продержали на нем до первой травы свою корову моя прабабушка и ее дядя. На её отца, Петра Андреевича Сметанина, на хутор в Подлипье пришло похоронное извещение, которое старый латыш переслал в Покровское. К сожалению, мама моей прабабушки сдала его в военный комиссариат, а обратно его уже не вернули.

Трудно об этом писать, но в родных местах не особо приветствовали возвращенцев, для них был установлен запрет посещения города Ленинграда до 1947 года, запрет на работу на определенных должностях в определенных организациях и предприятиях, запрет на поступления в высшие учебные заведения. Моя прабабушка в 1992 году подала запрос в Министерство безопасности, и ей пришел ответ, в котором было указано, что преступлений против Родины Антонина Петровна Сметанина в период нахождения на временно оккупированной территории в годы Великой Отечественной войны не совершала.

Тетя и дядя – Сметанины Мария Фроловна и Федор Андреевич первое время жили в доме моей прабабушки пока не построили в 1946 году свой дом и туда переселились. Детей у них больше не было.

Так закончился один из многих трагически-героических эпизодов из жизни моей прабабушки, урожденной Сметаниной (по мужу Якушевой) Антонины Петровны, которая родилась 2-го мая 1927 года, и членов ее семьи. А впереди еще будут восстановление разрушенной войной страны, работа в детском доме и на фабрике «Коммунар». Замужество, рождение двух дочерей, троих внуков и четверых правнуков.

А мы должны с гордостью и трепетом сохранять память о страданиях и лишениях, которые пережили наши родные. И девизом нашей жизни должен стать лозунг: «Только не забыть бы это, лишь бы не забыть».

Вечная слава павшим и троекратное «Ура» Победителям.