Фельдшер Юлия Моштакова: «Человек не должен быть один»

- В то время в школах был так называемый УПК: старшеклассники получали какую-нибудь специальность, – рассказывает Юлия Сергеевна. – И моя классная руководительница Галина Михайловна Шароварова – учитель биологии вместе с заведующим гатчинским центром крови Олегом Александровичем Кувшиновым решили создать курсы младших медсестер для десятиклассниц. Вот тогда я и влюбилась в отделение травматологии гатчинской больницы, где мы проходили практику.

- Почему вы не пошли в медицинский вуз?

- Уверенности не хватило. Сейчас понимаю, что зря, но мне и фельдшерское дело очень нравится. Всем, кто здесь работает, это нравится. Такую работу надо любить – иначе нельзя. Если человек пришел на «скорую» и чувствует, что это не его, он обычно сразу уходит.

К счастью, у нас прекрасная молодежь. Ребята заинтересованные, ко всему подходят с душой, переживают, постоянно учатся. Это наша надежда и опора. Самые молодые получали опыт в самое тяжелое «ковидное» время. В 2021 году мы были уже готовы к пандемии и подошли к решению проблем со знанием дела. Летнюю и осеннюю, переходящую в зимнюю, волну пережили более уверенно. Притом, что «скорую» вызывали не только на ковид – мы же универсалы. Как бывает: с утра ты – педиатр, вечером – психиатр, днем – терапевт и травматолог в одном лице. Фельдшер – это еще не врач, но уже не медсестра. На «скорой помощи» мы, по сути, выполняем врачебные функции: сами назначаем, сами принимаем решение, сами же его и исполняем.

- Вы едете на любые случаи?

- Кроме особо тяжелых, на которые выезжает реанимационная бригада. Но если ее в данный момент нет на месте, едем сами. И на ДТП в том числе.

- К кому чаще всего вызывают? К детям, пожилым людям или хроническим больным?

- В зависимости от сезона. Сейчас май начнется – будет много травм. Приедут дачники, дети достанут велосипеды. Естественно, взрослое поколение начнет усиленно пахать в огороде – пойдут гипертонические кризы и осложнения – инфаркты и инсульты, к сожалению. Потому что люди себя не берегут, не оценивают адекватно свои возможности. Хотелось бы посоветовать более внимательно относиться к своему организму, с большей долей разума.

- Как вы справляетесь с капризными больными, которые всем смертям назло отказываются от госпитализации?

- Мы должны разобраться, оказать первую медицинскую помощь и, при необходимости, госпитализировать. В основном, мы уговариваем – при помощи родственников, «ближайшей общественности». В психиатрических случаях мы всегда привлекаем полицию.

С собой у нас все есть для оказания помощи: лекарственные препараты, дефибрилляторы, пульсоксиметры, кислород. Но бывает, что рук не хватает. Понимаешь, что нужно сделать, а чисто физически – руки только две. Тогда зовем помощь, и приезжает вторая фельдшерская бригада. Иногда, если заранее все понятно, едем двумя бригадами. Тут многое зависит от диспетчера. Диспетчеры у нас очень грамотные. У них удивительное чутье. Иногда, вроде, ничто не предвещает – человек звонит, разговаривает спокойным голосом, но диспетчер знает: дело серьезное, и сразу отправляет две машины, если есть возможность.

Сложно, если нет поддержки со стороны больного и его родственников. Один медработник ничего не сделает без помощи пациента. В союзниках должны быть и родственники, и сам больной.

- С кем сложнее – с детьми, со стариками?

- Четкой градации нет. В каждой категории есть свои сложные случаи. Это зависит не от пола или возраста, а от воспитания и характера человека. Бывает, дети маленькие очень разумные – в отличие от родителей.

Некоторые пациенты не очень рады тому факту, что к ним приезжает фельдшер – они хотят видеть человека с высшим образованием. Но на этапе скорой помощи мы ничем не отличаемся. У наших фельдшеров высокая квалификация.

- Вас часто одолевают сомнения в правильности выбранной тактики?

- Сомнения должны быть всегда. Я до сих пор сомневаюсь и домой прихожу – достаю справочную литературу, прокручиваю в голове случаи: правильно ли поступила. В течение смены мы друг с другом консультируемся, можем позвонить неврологам, педиатрам.

- Юлия Сергеевна, фельдшерам знакомо профессиональное выгорание?

- Да. Но если коллектив хороший, дружный, это проще пережить. Ночью во время дежурства мы, в первую очередь, обсуждаем больных: разбираем клинические случаи, делимся опытом. Поэтому нам легче, наверно. А еще у нас отличная команда КВН: раз в год мы проводим соревнования внутри больницы. Это тоже хорошая профилактика выгорания.

- Вы бы посоветовали молодежи идти в медицину – или ни в коем случае?

- Если человек хочет – конечно. Моя старшая дочь учится на втором курсе Педиатрического университета. Я никогда не агитировала ее стать врачом, но она утверждает, что я внушила ей это на подсознательном уровне. Возможно, своим примером. В детстве она ходила со мной на работу, участвовала в наших творческих конкурсах.

- На фельдшеров часто жалуются?

- В основном, жалуются на задержки «скорой», на длительное ожидание. В пик пандемии некоторые наши ребята работали сутки через сутки. Но количество вызовов и длина маршрута были таковы, что «скорая» все равно не успевала. В Сиверском, Вырице и в Коммунаре есть свои подстанции, но ковидных больных мы госпитализировали не только в Гатчинский район – и в Петербург, и в Кингисепп возили. К сожалению, машина быстрее ехать не может.

- У вас должна быть высокая стрессоустойчивость…

- У меня была операционная закалка. Работа хирургической сестрой много мне дала: быстроту реакции, выдержку. С годами приходит опыт, и обычно я уже с порога вижу, что нужно делать: лечить или просто поговорить.

- Бывает, что вызывают «поговорить»?

- Конечно. Пожилым людям это часто надо, особенно одиноким. А доброе слово тоже лечит. У меня есть «постоянные» пациенты – одинокие пожилые люди, которые просто нуждаются в общении. Человек не должен быть один. Ну не должен – он социальное существо.