Путешествие в страну детства с Надеждой Корбут

- Я родилась в Венгрии. Папа был военным, артиллеристом, и его направили под Будапешт в связи с известными событиями 1956-го года. Там начались беспорядки, наши войска были усилены для поддержания порядка. Я уже сама не помню, но родители говорят, что в самом раннем детстве я венгерский язык знала лучше русского. Мы жили среди местных жителей на хуторе. Дети много общаются между собой без всяких национальных и прочих различий.

Всего за время детства и юности я сменила шесть школ – судьба обычного ребёнка из военной семьи. Меня, как и многих взрослых людей, тянуло вернуться в те места, где прошло детство, и ты был счастлив. Но не зря говорится, что лучше не возвращаться в места, которые были тебе дороги. Однажды, будучи уже вполне себе взрослой девушкой, я приехала в городок Волковыск, что под Гродно в Белоруссии. В моей памяти неподалёку от дома, в котором жила наша семья, возвышалась огромная гора. Забираться на неё было очень страшно и невероятно интересно. Приехала, пытаюсь найти эту гору и понимаю, что это была обыкновенная железнодорожная насыпь. Стало и смешно, и, одновременно, немного грустно.

- Шесть школ – это же огромное испытание для психики ребёнка. Не успел обзавестись друзьями, и уже нужно их покидать. Как встретит новый класс, новые учителя?

- У меня никогда не было с этим проблем. Я легко вливалась в коллектив. Более того, через сравнительно небольшое время становилась там заводилой. Обязательно выполняла и какую-нибудь общественную функцию - была председателем пионерской дружины, комсоргом. Мне нравилось общение с людьми.

Надежда Владимировна – невысокая стройная женщина с аккуратной стрижкой коротких светлых волос и большими улыбчивыми глазами. Мы встретились после работы в её директорском кабинете, но ещё долгое время то и дело раздавались звонки, и приходилось прерывать разговор.

- Рабочий день заканчивается в шесть часов, но у вас, похоже, он не нормирован?

- Что поделаешь, творческий коллектив, - Надежда Владимировна разводит руками, - бывает, что и поздно вечером приходится решать какие-то неотложные вопросы. Я уже привыкла.

- У меня для начала беседы припасена, конечно, этакая журналистская заготовка. После вашего назначения на должность директора прошло примерно сто дней. И, знаете, у президентов, больших начальников принято подводить некие первые итоги после круглой цифры – сто дней…

- Ну, какой из меня президент, - Надежда Владимировна весело рассмеялась, - да и об итогах говорить ещё слишком рано. Хотя… Вот вы шли по коридору, обратили внимание, что уложено новое покрытие?

- Признаться, нет, не заметил.

- Это и понятно. Большая часть моей работы - сделать так, чтобы всё во вверенном мне хозяйстве было в порядке, и коллектив работал без проблем. Нашу работу замечают только тогда, когда происходят какие-то сбои. Сразу же начинаются крики: «Куда смотрит руководство?!» А если проблемы не видны, то, вроде как, и говорить не о чем. С другой стороны, если бы проблемы были только в покрытии пола. Для вас, наверное, не секрет, что в коллективе существует долгий и сложный конфликт, который я и должна уладить. Нужен был человек, с одной стороны, не втянутый в конфликт, с другой – хорошо знакомый со спецификой работы. Я ведь возглавляла ЦТЮ несколько лет до этого. Так что вернулась на «новое» старое место.

- Наша газета никогда не специализировалась на расследованиях интриг и скандалов, так что каких-то скользких тем, если вы не хотите, касаться не будем, но я искренне не понимаю, что тут делить-то? Из-за чего ссориться? У вас же не нефтяная компания с какими-то невероятными доходами.

- Проблема, конечно, не в доходах. Хотя, справедливости ради, труд педагога и наставника сейчас оплачивается неплохо. Но дело, конечно, не лежит в материальной плоскости. Опять приходится произнести это магическое словосочетание - творческие люди. Амбиции, желание во всём быть первыми, сложности в личных взаимоотношениях. Успокаивает одно – разногласия происходят по одной причине: люди неравнодушны к своему делу, хотят добиваться успехов, работать, как можно лучше, но взгляды на улучшение у них могут быть разными. Давайте встретимся через полгода - год, и тогда уже подведём предварительные итоги. Надеюсь, что все трудности к этому времени останутся позади.

Творчество

- Надежда Владимировна, слово «творчество» в аббревиатуре ЦТЮ, на мой взгляд, является ключевым. Ведь это не только умение играть на музыкальном инструменте, петь или декламировать стихи. Это умение творчески относиться к жизни. Создать семью, построить дом, вырастить ребёнка – творческий процесс. В известном смысле словом «творчество», «творить» - создавать что-то новое, можно ответить на сакраментальный, детский вопрос – «в чём смысл жизни»?

- Вы правы, конечно, но я, всё же, главным оставила бы слово «юных». В этом – цель существования нашего центра. Если ребёнка с малых лет не приучить к творческому процессу, к созиданию, то во взрослом возрасте делать это уже будет поздно. У нас работают замечательные специалисты, но поговорите с любым из них, и они скажут: наша задача - не вырастить певца или артиста, а помочь родителям воспитать личность. Мы получаем различные призы и награды, дети радуются, и мы вместе с ними, но главное для нас – вырастить личность, гражданина своего Отечества.

- Вы и сами прошли весь путь от музыкальной школы до руководителя творческого коллектива и директора. Тяга к творчеству - врождённое чувство или, всё же, настояние родителей, а потом уже становится привычкой и возникает интерес?

- Я не помню, честно говоря. В моём случае вряд ли можно говорить о серьёзном влиянии родителей. У меня не очень получалось с пением, по всем предметам «пятёрки», а тут «четыре». Решено было отдать ребёнка в музыкальную школу для исправления ситуации. Хотела учиться по классу фортепьяно, но в тот год приёма на фортепьяно не было, оставалась домра. Маме посоветовали оставить меня год поучиться на домре, затем перевести. Переводиться я не стала, и с тех пор домра со мной, вот она (Надежда Владимировна показывает на аккуратный футляр в углу кабинета). Я и по сей день играю в составе муниципального оркестра русских народных инструментов.

Бабушка моя жила неподалёку, в Мозыре. Она не очень хорошо себя чувствовала, и в 6-ом классе я переехала к ней. После 8-го класса встал вопрос, что делать дальше? Либо возвращаться к родителям, под Минск, и там заканчивать десятилетку, либо поступать в Мозырское музыкальное училище. Возвращаться не хотелось: воинская часть, несколько домов вокруг и всё, а Мозырь всё-таки большой, по меркам Белоруссии, город. Кстати сказать, наш школьный учитель черчения несколько лет потом со мной не разговаривал. У меня очень неплохо получались чертежи, я умела видеть предметы в разрезе. Он, видимо, считал, что во мне погиб хороший инженер. Но я всё же пошла в музыкальное училище.

- Хорошо учились?

- Скажем так, не была круглой отличницей, но к нам приезжали представители из Минской консерватории и выделяли меня среди прочих как возможного кандидата для поступления. После окончания училища опять встала дилемма. То ли консерватория в Минске, то ли институт культуры в Ленинграде. Я поехала поступать в Минск, и здесь на помощь пришёл случай. Нередко сама судьба принимает решения за нас, во всяком случае, подталкивает, посылает знаки. Представьте такую ситуацию. Выхожу из здания вокзала Минска, передо мной широкий Ленинский проспект. Он разделён на две части. Я не знаю, куда идти, вижу милиционера на другой стороне проспекта. Я пошла к нему. На «островке», посреди проспекта, замигал зелёный, включился жёлтый, но я всё равно побежала к милиционеру, хотела спросить: «Как пройти в консерваторию?» Он меня оштрафовал на три рубля. Я возмущена, ведь хотела просто спросить! Он говорит: «Уходи отсюда, а то сейчас на «десятку» оштрафую». Я постояла немного и вернулась обратно на вокзал, а потом – в Мозырь. Не судьба мне в консерваторию. Честно говоря, я и не слишком стремилась туда. Не чувствовала себя достаточно талантливой, наверное. Я, вообще, мечтала стать геологом, поехать на БАМ!

- Советская девушка, «любовь, комсомол и весна»?

- Да, именно. Я, пожалуй, только в институте, где была комсоргом, испытала разочарование от системы. Формализм, бумажки, равнодушие к насущным проблемам студентов. Я тогда уже поняла, что мне ближе обязанности профорга, например, когда ты реально можешь повлиять на жизни людей.

- В институте, это институт культуры в Ленинграде?

- Да, но перед этим я отработала три года по распределению в небольшом посёлке Комарин – это в Гомельской области, на самой границе с Украиной. Когда рванул Чернобыль в 86-ом, я уже была в Ленинграде, а вот родители оставались в Белоруссии. И когда я уже работала в Гатчине, мне выделили 6 соток под дачу. Вообще-то принято летом уезжать на юг, а у нас получилось так, что родители приезжали ко мне. Им земля давала силы. Встречаешь их на вокзале, идут два старичка, ногами шаркают. Приезжают на участок, откуда что берётся! В глазах появляется огонёк. Здесь это посадим, здесь то. Папа любил возиться с техникой разной. Перечинил местной детворе велосипеды, всякую всячину. Мама и умерла здесь, инсульт. – На глазах Надежды Владимировны выступают слёзы, - простите, это всё ещё совсем свежо в памяти. Из Мозыря ехала ритуальная машина за мамой, но на границе ее не впустили (разгар ковида, ограничения).

В Ивановке, по дороге на Кипень, есть старинное финское кладбище. Я ещё раньше, когда проезжала мимо местного костёла, думала: «Какое красивое, тихое место». И вот именно там мы и похоронили маму. Брат сказал: «Она выбрала тебя». Через год ушёл отец, остановилось сердце. В прошлом году я хотела продать участок - зачем он мне, но остро почувствовала, что еще жив дух родителей. Потихоньку там что-то выращиваю, за цветами ухаживаю.

Комарин – Ленинград – Гатчина

- Три года в Комарине, по сути, в глуши, провинции - потерянное время?

- Нет, ну что вы! Маленький посёлок городского типа. К нам, молодым преподавателям, относились там с огромным уважением. Берег Днепра, очень красивые места. Я преподавала не только свою специальность, но и смежные дисциплины, учителей не хватало. Хорошее было время.

- Тем не менее, мечта о Ленинграде не оставляла?

- Да, последний год из трёх я активно занималась, готовилась к поступлению. Приехала в Ленинград, поступила на подготовительное отделение, чтобы наверняка. И легко сдала все вступительные экзамены.

- Ленинград начала 80-х - каким он вам запомнился?

- Прекрасная студенческая пора! Много времени занимала музыка. Я играла в знаменитом ленинградском ансамбле «Скоморохи», он и по сей день существует, Виктор Акулович им руководит. Народная музыка со всякими свистульками, рожками и прочими делами, народными инструментами и, домрой, естественно. Но долго играть я там не смогла. В Мозыре музыкальное училище располагалось в бывшем здании костёла. Занятия и репетиции проходили прямо в кельях. Костёл большой, плохо отапливался, а музыканты не имеют права играть «холодными» руками. И я, видимо, там подпортила себе кисти рук. И когда я начала играть в «Скоморохах», у меня отнялась рука, правая. Перебитая, висит, как плеть, такое неприятное ощущение. Я пошла в институт профзаболеваний, врачи мне сказали: «Мы можем поставить вам диагноз, но тогда вас выгонят из института. Вы просто должны не перегружать руку». И с тех пор я не играю, а, так сказать, поигрываю. Я не могла себе позволить серьёзный репетиционный процесс, иначе вовсе бы не смогла играть. Тем не менее, дни, что тогда, что сейчас были заполнены до предела, и в свободную минуту хотелось прийти домой, завалиться на кровать с книжкой или просто хорошо выспаться.

- Как вы оказались в Гатчине?

- Опять же, распределение, только теперь после института. Но, в отличие от училища, на нашу группу из 24-х человек пришло всего шесть вызовов. Два на Диксон, два в Красноярский край и ещё парочка что-то вроде Магадана и Камчатки. Остальные должны были сами себе искать место. Я пришла в комитет по культуре Ленинградской области. Мне посоветовали съездить в Гатчину, вроде бы, там было место руководителя оркестрового коллектива. Помню свой первый день в Гатчине. Начало декабря, я приехала на Балтийский вокзал, иду через парк, мимо дворца. Выпал первый снег, свежий, ослепительно белый, светит яркое солнышко, и я подумала: «Так! Здесь я буду жить!»

Председатель нашего комитета по культуре – в то время Антонина Максимовна Качалова – подписала мне вызов. Я приехала сюда, собиралась тогда выходить замуж, но мне сказали, что если выйду замуж, меня не пропишут. Пришлось повременить. Дали койко-место в общежитии ДСК и, соответственно, прописку. Долгое время ездила на электричке из Ленинграда, но потом, когда появился ребёнок, переехала сюда окончательно.

- С ребёнком и мужем?

- Нет. Об этом я не хочу говорить. Скажу только, что с тех пор я просто физически не переношу пьяных мужчин. Даже подвыпивших.

Вижу гору – лезу в гору!

- Это у меня девиз такой. Не важно, как я себя чувствую, как одета. Если передо мной гора, я обязательно должна на неё забраться.

- Вы же женщина, скажем так, миниатюрная. Физические нагрузки не смущают?

- Что значит «физические нагрузки»? Вы знаете, что среди моих специальностей значится и «каменщик 3-го разряда»? Да, да, не удивляйтесь. В конце 80-х было популярно движение МЖК. Дом на «Аэродроме», в котором я сейчас живу, построен, в том числе, и моими руками. Перед строительством мы прошли курс обучения в ПТУ № 33. Помню, наш преподаватель смотрит на нас, хитро улыбается, а мы все сидим, с высшим образованием. «Как же вам за месяц преподать целый курс обучения?» Но всё было всерьёз, без формальностей и поддавков.

У меня было два варианта – штукатур и каменщик. С моими застуженными руками в штукатуры идти было никак невозможно, а каменщиком - почему бы и нет. Я работала, и работала достаточно неплохо, потому что ребята даже брали меня на халтуры! Не смейтесь. Там есть своя специфика, и мой лёгкий вес и миниатюрность, как вы выразились, шли даже на пользу. Есть участки, где невозможно поставить леса, например. Никогда не забуду, как мы работали на комбикормовом заводе в Колпанах. Там у них есть башня, и на ней огромная бочка. Эту бочку нужно было обложить кирпичом. Кирпич – в один ряд. Между бочкой и стенкой леса не установить. Только козлы и узкая доска, на которую только меня и поставишь. Потом привязывали меня на страховку, и я клала кирпичи всё выше и выше. Стенка ещё «живая», опереться на неё нельзя, вот-вот обвалится. Помню, как наших парней крыли матом заводские рабочие: зачем, мол, девчонку загнали на стенку, на такое опасное дело поставили?! А мне нравилось! У меня это неплохо получалось. Тем более, там нужно не только руками, но и головой работать. Необходимо соблюдать правила перевязки кирпичей, есть свои требования, своеобразное творчество, о котором мы говорили. Так и получалось, что днём я работала в СМУ, клала кирпичи, а вечером приходила к детям, руководила ансамблем народных инструментов. Потом, когда стройка закончилась, я сосредоточилась только на Доме Культуры. В общей сложности, отработала там 25 лет.

- Вы довольно быстро шли вверх по карьерной лестнице.

- Если хотите так назвать, пусть будет так. Я была и руководителем коллектива, и художественным руководителем, какое-то время проработала заместителем директора Дома культуры. Но карьеру, как таковую, я никогда не делала. Не знаю даже, положительное это качество или не очень, но мне в какой-то момент становилось просто скучно. Когда всё налажено, идёт своим чередом, изо дня в день… Для меня работа никогда не была просто работой, местом, где ты зарабатываешь деньги. Это была моя жизнь. Мой ребёнок, например, никогда не спрашивал: «Мама, когда ты вернёшься с работы?» Например, когда у нас проходил фестиваль «Авангард и традиции», она спрашивала: «Мама, когда закончится фестиваль?» 

- Но это же нервотрёпка, потеря огромного количества энергии.

- Сколько отдаёшь, столько и получаешь. Точнее, получаешь даже намного больше. Иногда мне кажется, что во мне живут два человека. Один – сама энергичность, контактность, бесконечные встречи с людьми. Другой – тихий, спокойный, тот самый «полежать на диване с книжкой». При всём огромном обилии знакомых, приятелей и приятельниц в городе, настоящих друзей у меня не так уж и много. Есть подруги, с которыми я могу не видеться по несколько лет, но я знаю, что при первой же неприятности достаточно сделать звонок, они будут рядом.

Наш разговор с Надеждой Владимировной Корбут продолжался довольно долго. Время было уже около 9-ти, когда она спохватилась: «Ой! Скоро центр закрывается, а я так и не сдала ключи от кабинета охране». Контактная, отзывчивая, внимательная к каждому сотруднику и новому человеку. Замечательное чувство иронии и, что весьма немаловажно для руководителя, самоиронии. Конечно же, в конце беседы мы не могли не заговорить о будущем ЦТЮ и её директора.

- Мы люди государевы, на службе. Трудно сказать, как сложится моя карьера в дальнейшем. Но здесь, в ЦТЮ, сейчас происходит самое важное. Опять работа – вся моя жизнь. Главное, что и мне, и людям, которые работают рядом, интересно творить и создавать что-то новое. Мне нужны были, как модно сейчас говорить, «новые вызовы», я их получила! Впереди новая гора, значит, на её вершину нужно взойти, как же иначе?

Страна детства

В самые трудные времена залогом выживания для нашей страны были не только пушки и снаряды, мобилизация человеческих и экономических ресурсов, но, прежде всего, забота о подрастающем поколении. Какие бы полчища самых разнообразных врагов к нам не приходили, дети всегда оставались наивысшей ценностью. Гремела долгая, изнурительная Северная война, а Пётр I создавал гардемаринские классы и отправлял недорослей учиться за границу. За государственный, заметим, счёт. Француз разорял нашу страну, но создавались «воспитательные дома» для детей-сирот и «институты благородных девиц». В годы разрушительной Гражданской войны беспризорников собирали на улицах, отправляли в детские дома, создавалась легендарная «Республика ШКИД». Началась «перестройка», «лихие» 90-е, но у нас в Гатчине уже в 91-м году здание бывшего горкома партии передаётся Центру детского творчества, переименованного потом в ЦТЮ.

Меняются флаги на государственных зданиях, одна идеология спешит сменить другую, но дети остаются в центре внимания и заботы общества. Хорошо, что у каждого жителя нашего города и района есть возможность если не вернуться в мир детства, то прикоснуться к нему. Для этого достаточно привести своего малыша в ЦТЮ, отправиться вместе с ним в волшебный мир творчества.

Андрей Павленко