Татьяна Тулаева: «Любите ли вы Баха, как люблю его я?»

Татьяна Васильевна ведет активную методическую работу, участвует в разработке учебных программ, проводит мастер-классы, организует концерты, входит в состав жюри различных конкурсов, является членом Союза концертных деятелей России и автором многочисленных методических пособий, по которым занимаются преподаватели детских музыкальных школ в разных регионах.

Татьяна Тулаева начала преподавать, будучи студенткой, и уже полвека служит музыке, не изменяя родной школе, в которой когда-то училась сама. В этом году Татьяна Васильевна отметила два юбилея – свое 70-летие и 50 лет работы в качестве преподавателя по классу фортепиано в Гатчинской ДМШ. 

- Татьяна Васильевна, что привело вас в Гатчинскую музыкальную школу и в музыку вообще – семейная традиция, собственные мечты, случай?

- Я родилась в семье кадрового офицера, в Бухаресте. Мой папа – Василий Петрович Статин – был офицером Госбезопасности при Совете министров СССР, и когда я родилась, в 1954 году, он получил орден Красной Звезды за заслуги перед Отечеством. Такое вот совпадение. Местожительство по долгу службы часто менялось, и в 1961 году мы оказались в Гатчине. Наш дом был одним из первых на улице 7 Армии возле Красных казарм. Когда мы приехали, дом только начал строиться, папа меня подвел и говорит: «Вот видишь, когда этот дом построят, мы в нем будем жить». Он служил в Красных казармах – до самой отставки.

А у моей мамы была мечта: учить меня музыке и балету. Притом, что в нашей семье никто не имел отношения ни к тому, ни к другому. Однако мама стремилась как-то приблизиться к искусству, я стала заниматься, и когда у меня появились успехи в музыке, балетную школу пришлось оставить. 

- Почему выбор пал на фортепиано?

- Мама хотела, чтобы я была именно пианисткой. Как трудно было тогда достать инструмент, вы представляете. Даже не купить, а именно достать. Это слово хорошо знакомо всем, кто жил в эпоху социализма. В общем, пианино мы достали, я поступила в Гатчинскую музыкальную школу им. Ипполитова-Иванова, и мне очень повезло, потому что музыкальные азы я постигала у прекраснейшего педагога Льва Павловича Беженцева. Это был удивительный человек – разносторонне образованный, он владел несколькими музыкальными инструментами – фортепьяно, духовыми, скрипкой. Мало того, он играл в джазе – в ансамбле Клавдии Шульженко. Во время Великой Отечественной войны была создана концертная бригада, музыканты выступали на передовой – на Ленинградском фронте, и Лев Павлович был аккомпаниатором Клавдии Шульженко. Он был строгим преподавателем, но при этом очень любил детей, и мы с ним поддерживали отношения на протяжении многих лет. 

А когда я училась в младших классах, мама постоянно приводила меня в музыкальную школу, и директор Георгий Георгиевич Местиев пригласил ее работать секретарем-машинисткой. Не имея никакого опыта, она согласилась и в итоге проработала в Гатчинской ДМШ 32 года. С самого начала она стала общаться с педагогами, приобщилась к музыке, и у нее появилась мечта, чтобы я стала профессиональным музыкантом.

- А у вас?..

- Была ли такая мечта у меня? Пожалуй, нет, но в процессе работы со Львом Павловичем я очень полюбила классическую музыку, и после окончания музыкальной школы сомнений уже не было: я поступила на фортепианное отделение Ленинградского музыкального училища им. Мусоргского. Потом, уже работая в школе, я окончила дирижерско-хоровое отделение Ленинградского института культуры им. Крупской, и по счастливой случайности моим педагогом там был главный дирижер и руководитель Ленинградского детского хора радио и телевидения, профессор, заслуженный деятель искусств Станислав Федорович Грибков. Он был прекрасным пианистом и дирижером и дал мне как музыканту очень многое. 

А на работу в Гатчинскую музыкальную школу я пришла еще студенткой четвертого курса музыкального училища – директор Федор Федорович Савин пригласил меня попробовать свои силы в качестве педагога класса фортепиано.

- И как прошел дебют?

- Поскольку я была еще недипломированным преподавателем, у меня был всего один ученик. Но первый опыт оказался успешным, и я уже не захотела ничего менять, так что с 1974 года я работаю в этой школе в качестве преподавателя-концертмейстера.

Когда я пришла, здесь работала замечательная плеяда преподавателей - Наталья Михайловна Щетковская, Инесса Ивановна Кравцова, Елена Владимировна Лантратова и другие, для которых я была начинающим безграмотным педагогом. Пройти это становление мне очень помогли Татьяна Александровна Василаки, Инна Романовна Лаврова, много лет возглавлявшая фортепианный отдел (и сегодня она преподает в школе), Татьяна Евгеньевна Романкова. Они исправляли мои педагогические ошибки, приходили и говорили: «Не плачь. Здесь надо вот так и так».

- А приходилось плакать?

- Приходилось. Но я прилагала все усилия для самосовершенствования.

- А с детьми как?

- Дети тогда были другие. Знаете, когда моя мама здесь работала секретарем, в ее обязанности входило принимать документы у поступающих. Так вот в то время каждый год было по сто с лишним заявлений, а принимали только двадцать человек. Дети выдерживали большой конкурс, это были избранные. Сегодня конкурса нет. Родители приводят ребенка к нам в школу не для того, чтобы он стал музыкантом – они просто хотят его развивать. 

Как сегодня педагог должен определить концепцию своего преподавания? С одной стороны, школа у нас сильная, это методический центр, и хочется добиться от ребенка результатов. Результатов можно добиться только требуя, применяя определенную строгость. А родители не хотят этого – они хотят гармонично развиваться и просто любить музыку.

- Но для этого есть сокращенный курс – как раз «для общего развития»?

- В этом году в музыкальных школах закрыли пятилетнее 
обучение. И очень жаль. Теперь осталось только предпрофессиональное образование. Но если раньше дети все поголовно играли у нас Баха, Моцарта, Гайдна, Бетховена, то сейчас музыку этих композиторов играют единицы.

- А что они играют?

- Ну, у нас же век цифровизации. Мы быстро получаем информацию из интернета, из компьютера – и так же быстро ее теряем. У детей стала хуже память, на это обращают внимание все педагоги. Дети мало читают, не умеют связно выражать свои мысли, не знают классических сказок. Мы сейчас сталкиваемся с тем, что уровень подготовки падает с каждым годом. 

- В каком возрасте можно понять, что ребенок – музыкальный, и надо отдавать его «на музыку»?

- В пять лет однозначно. Я люблю, чем раньше, тем лучше. Шесть-семь лет – это уже поздно. Потому что сейчас много конкурсов для младших возрастных групп, а как подготовить ребенка к конкурсу, если он только заниматься пришел в семь?

- Да, конкурсы – это наше все…

- Раньше такого обилия конкурсов не было. Мы сейчас задавлены этими конкурсами. По всей Ленинградской области каждая детская школа искусств проводит конкурсы. Сейчас показатель работы педагога – это участие в конкурсах. Я с этим не совсем согласна… Любой конкурс имеет две стороны. Да, это стимул для ребенка и расширение кругозора, но одновременно и стресс, и дополнительная нагрузка, и нередкий итог – рыдающие в коридоре дети, которые не заняли призового места.

- Татьяна Васильевна, вы в Гатчинской музыкальной школе – с детства, застали разные времена и остались верны своему выбору. Почему? Не было соблазна что-то поменять, может быть, уйти в частную практику?

- Эта школа – уникальная. Каждый год участники конкурса «Серебряное озеро», приезжая к нам со всей страны и из-за рубежа, говорят: у вас не школа, а настоящий храм искусства! И я счастлива, что работаю в этом храме. Кроме того, школа сегодня в идеальном состоянии. В этом, надо заметить, большая заслуга директора Андрея Ивановича Церра: у нас в классах – новые музыкальные инструменты, в зале – шикарные рояли. Вспомните только, на чем мы здесь играли раньше… И надо отдать должное заместителю директора по учебно-воспитательной части Наталье Михайловне Брусенцевой, которая прекрасно организует учебный процесс.

Я уже 22 года возглавляю концертмейстерский отдел в школе. Это ансамблевая игра: фортепианные и инструментальные ансамбли, концертмейстерская работа. Дети-пианисты аккомпанируют кларнетисту, скрипачке, вокалистке – это наша выпускница Вера Чеканова, великолепная профессиональная певица. Так что есть с кем работать.

- Скажите, дети часто бросают музыку – по собственному желанию?

- У меня – нет. Я не помню, когда в последний раз, в каком году у меня кто-то бросил заниматься. Не знаю, конечно, как будет сейчас, когда убрали пятилетнее обучение, но до сих пор даже самые слабенькие благополучно добирались до выпускного экзамена со словами благодарности.

- А в вашей семье кто-нибудь пошел по вашим стопам? Музыкальная династия не зародилась?

- На собственного сына меня как педагога, видимо, не хватило. В детстве он особого рвения к музыке не проявлял, сейчас, правда, жалеет и предъявляет претензию: «Почему ты меня не учила?». У сына, как и у невестки, техническая специальность, крайне далекая от музыки. Я горжусь своей внучкой…

- Музыкой занимается?

- И не начинала. Она занимается иностранным языком, окончила бакалавриат Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета и поступила в магистратуру в Политех на международную логистику, поскольку она с четырех лет учит английский.

- Вы играете дома, для себя?

- И для себя, и для своей семьи. 

- Что исполняете?

- Я люблю классическую музыку. Самые любимые – Чайковский, Рахманинов, Гайдн, Бетховен, Моцарт, конечно. Их не любить невозможно. Бах вообще на особом месте.

- На чем вы играете сами и как относитесь к цифровым пианино?

- У меня пианино Petroff, очень хороший чешский инструмент. Цифровые инструменты я не признаю. И когда ребенка приводят в музыкальную школу, я сразу предупреждаю: нам нужно пианино – вот такое, как в классе, живой звук. Когда дети дома занимаются на цифровом инструменте, это сразу слышно. На электронном пианино невозможно сделать звук красивым, и ребенок не понимает, чего от него хотят.

- Родитель должен погружаться в музыку вместе с юным дарованием?

- Я считаю, что успехи в музыке могут быть только тогда, когда к этому процессу подключены родители. Самостоятельных детей сейчас нет. Может быть, за редким исключением. Моя концепция преподавания – не только привить ученику профессиональные навыки, главное – сам ученик, его рост над собой, чтобы он получал радость от общения с музыкой.

- Удается?

- Не всегда, но в большинстве случаев получается.

- Если вам попадается откровенная бездарность, вы говорите об этом прямо, чтобы родители не мучили ребенка, школу и самих себя?

- Я таких слов не произношу никогда. Нейгауз говорил, что нужно учить всех, с любыми способностями. Да, с такими детьми очень сложно, я понимаю, что ребенок не сможет ничего достичь, но он все равно развивается! И если я вижу заинтересованность мамы, значит, тем более, смысл есть.

- Вы столько лет посвятили этой профессии… Не пожалели, что стали педагогом, а не концертирующим пианистом?

- Нет. Впервые придя преподавать на четвертом курсе и поработав с маленьким человечком, я поняла, что это мое. Кроме того, я очень люблю концертмейстерскую работу и до сих пор аккомпанирую. Во-первых, это помогает поддерживать форму – приходится постоянно заниматься. А во-вторых, чтобы выходить на сцену, надо уметь перебороть себя. Когда я почувствую, что не могу с этим справиться, я перестану выступать в качестве концертмейстера, но пока у меня все получается…

Беседовала Екатерина Дзюба